Главная » 2013 » Май » 7 » Дэвид Кроненберг говорит о "Космополисе" + ПЕРЕВОД
14:24
Дэвид Кроненберг говорит о "Космополисе" + ПЕРЕВОД
начиная с 1:14:12
ПЕРЕВОД:
Девид: Вы можете увидеть в фильме, как сам он пытается понять, что есть человек. Становится столь абстрактным и углубленным в рассудок, настолько погружается в психологическую суть капитализма, что теряет часть самого себя. Опять же, здесь затронута тема самоидентификации. Он мог бы оказаться пауком, правда, он мог бы увидеть на заднем сидении своего лимузина паука. И с развитием сюжета вы можете наблюдать, как он постепенно находит себя, становится более человечным, более уязвимым. И случаются моменты – все это, конечно же, есть в книге Дона ДеЛилло – он думает: «Так ведь говорят люди, правда? Так реагируют? Вот так должен разговаривать муж со своей женой?» Он не уверен. Он придумывает это. На самом деле, он не знает. Он так хорош в своем деле – в торговле деньгами, являющейся очень абстрактной. Занятие это абстрагировано даже от самих денег. Вы не увидите денег в его руках. На самом деле, он с деньгами и обращаться не умеет. Ему неизвестно, как это достать из кармана деньги и расплатиться. И вы можете наблюдать это в финале, когда Пол Джаматти говорит о кредитной карточке. Это физическое действие, которое ты должен совершать, как нормальный человек. Но Эрик этого не делает. У него есть люди, совершающие это вместо него. Для него все абстрактно, все компьютеризировано – то, что называют торговлей высокой интенсивности, которая заключается в том, что ты вступаешь в торги не потому что тебе нравится продукт, ты продаешь компьютеры Apple не потому что тебе нравятся эти компьютеры – ты имеешь дело с виртуальными деньгами. И это отделено от того, что Маркс говорил о значении производства товаров и физически осязаемых объектов – все это полностью абстрагировано. Он сам абстрагирован от своей человеческой природы. И в фильме у него появляется чувство… весь фильм ведет к его саморазрушению, но рушится то, от чего он пытается убежать, то, кем является он сам. И он достигает успеха в этом.
Вопрос: В фильме есть момент, когда он разговаривает о крысах со своим коллегой. Затем, окружающие люди начинают использовать их, они на самом деле имеют дело с крысами. То, что он упоминает крыс, а затем они появляются вокруг лимузина, может быть частью его апокалипсического сна. А в финале момент, когда в него стреляют, оказывается моментом пробуждения.
Дэвид: Не слишком сильно углубляться в подобные идеи, но он действительно создает для себя своего рода параллельную реальность. Он заточил себя в лимузине, окружающие должны становиться гостями его мира, он не выходит в тот мир. Грань между фантазией и реальностью, разумом и реальностью стирается. Конечно же, окна лимузина являются экранами. Для меня как режиссера – в буквальном смысле, ведь мы использовали во время съемок зеленые экраны. И в то же время они являются экранами для Эрика, сидящего в лимузине, он практически касается своих экранов-окон. Что он видит – женщину с крысой в своем окне, а это могло оказаться компьютерной игрой, а окно лимузина – экраном IPad. Вы хорошо уловили это. Думаю, люди, которые увидят фильм сегодня, которые живут в век высоких технологий, сумеют понять это – ты можешь касаться экранов. Об этом мы уже говорили. Экраны до сих пор являются барьерами между нами и виртуальной 3D-реальностью, которую, возможно, мы стремимся создать. Поэтому в фильме имеются элементы, напоминающие сон. Мне не хочется отождествлять его со сном, но лимузин сам по себе… В фильме заходит речь о том, насколько в нем тихо. Я создал его таким, что с закрытыми дверями и поднятыми окнами он является абсолютно тихим местом, гораздо более тихим, чем мог быть на самом деле. И ребята, занимающиеся звуком, очень переживали по этому поводу: разве тебе не нужны звуки шин, звуки, доносящиеся с дороги? И я ответил – нет. Это не является реалистичным, но Эрик хотел бы, чтобы было именно так – в его воображении лимузин может быть полностью изолированным от звука. Позже он даже признает, что это невозможно – звуки города все равно прорвутся вовнутрь, но он попытался. Это не так очевидно для аудитории, которая необязательно осведомлена относительно тонкостей звукового оформления, но это создает ощущения нереальности, ощущение сна во всем, что происходит с Эриком в лимузине. Подобный тон способствует раскрытию идеи фильма, делает его менее реалистичным относительно того, что мы снимали.
Вопрос: Пространство лимузина одновременно напоминает гроб и футуристический офис – очень странное место…
Дэвид: Лимузин стал воплощением многих вещей: это футуристический офис, и гроб, гробница, но также и космический корабль, корабль из видеоигры – он приобретал различные функции по ходу фильма, становился даже секс-игрушкой – чем угодно.
Вопрос: Некоторые люди говорят, что фильм этот посвящен кризису, но я не могу с этим согласиться. Фильм действительно посвящен кризису, или же не обязательно кризису финансовому, а больше кризису человеческих взаимоотношений?
Дэвид: Это интересно. Думаю, финансовый кризис в некоторой степени помешал людям понять суть фильма, направляя их мысли только к этому. Но, по сути, в фильме нет никакого финансового кризиса! Эрик становится творцом собственной катастрофы, экономической катастрофы. Да, вокруг бурлят протесты против капитализма, но никто не говорил о том, что в этот момент на Уолл-стрит происходит крах. Это его собственный крах, и он умышленно толкает себя к нему – он проявляет упрямство относительно собственных инвестиций, несмотря на то, что все подчиненные пытаются уберечь его от неприятностей, он все равно идет вперед. Он сам себя разрушает – это финансовый кризис Эрика Пэккера – и только его. Конечно, это сложно, в свете движения Захват Уолл-стрит и всего подобного, как, например, случая, когда Эрик получает тортом в лицо от борющегося против экономической системы активиста. И Пол Джаматти написал мне: «Поверить не могу, но Руперт Мердок только что получил тортом в лицо!» Это случилось как раз тогда, когда мы снимали фильм. Очень заманчивой казалась идея приняться рисовать параллели между тем, что мы снимаем, и тем, что происходит в реальном мире. Но суть в том, что фильм не об этом. Поэтому, возможно, более четкое видение этого фильма придет позже, когда, надеюсь, не будет никакого финансового кризиса.
Вопрос: Также наталкивает на параллели с Захватом Уолл-стрит одна из реплик Эрика: «Вчера это был глобальный протест, а сегодня о нем забыли».
Дэвид: Даже не так. Он сказал: «Два часа назад это был глобальный протест, а сейчас о нем забыли». Да, так и происходит. Остается чувство, будто мир живет моментом. Мы можем смотреть документальные картины, слышать дискуссии – при всем, что происходит с инвесторами на Уолл-стрит, никто из них на самом деле не попал за решетку, не пошел под суд – все функционирует, как и раньше, Уолл-стрит работает, как работала всегда. Чтобы подорвать основы капитализма в современном мире, нужны действительно неимоверные усилия, понадобится нечто гораздо большее, чем движение Захват Уолл-стрит. Но стоит отметить и то, что Захват Уолл-стрит не был по своей сути антикапиталистическим движением – его представители желали, чтобы с ними поделились плодами капитализма. Никто из них не говорил о том, что капитализм – это зло, в том смысле, в котором Маркс называл капитализм злом. Они не стремились сменить капитализм чем-то другим.
«Я хотел играть на пианино в ресторанах на юге Франции. Я однажды ездил туда, когда был на каникулах, и я увидел этого парня, который играл и был одет в старый смокинг. Он был весь такой растрепанный, у него стоял бокал, наполненный виски на фортепиано. Я думал, что это круто. Поэтому то, что случилось со мной, я имею в виду «Сумеречную Сагу», это не совсем то, что я планировал.»
Всего: 5786 Новых за месяц: 1 Новых за неделю: 0 Новых вчера: 0 Новых сегодня: 0 Из них Администраторов: 5 Модераторов: 2 Супер Модераторов: 1 Переводчиков: 0 Ньюсмейкеров: 3 Обычных юзеров: 5737 Из них Парней: 902 Девушек: 4884
