Вопрос: Вы уже были знакомы с романом Дона ДеЛилло до съемок?
РП: Нет. Но я читал несколько его книг. Сначала я прочитал сценарий, когда его мне прислал Дэвид Кроненберг, а потом роман. Сценарий был написан так близко к книге, что это казалось просто невероятным, особенно, учитывая то, что «Космополис» считался невозможным для экранизации. Даже ещё не прочитав книгу ДеЛилло, я был поражен темпом сценария и его неослабевающим напряжением.
Вопрос: Что зацепило вас в этом фильме?
РП: Кроненберг, конечно! Я снялся в нескольких фильмах, но я не мог себе представить, каково будет работать с ним. Я не был разочарован ... Я знал, что он будет играть своими творческими идеями, и что этот опыт будет успешным. После прочтения сценария я был в таком состоянии, когда ты очарован длинной поэмой, очень таинственной поэмой. Обычно, когда ты читаешь сценарий, ты быстро понимаешь, о чем он, где будет происходить действие и каким будет конец, хотя бывают и неожиданные повороты и сложные решения в сюжетной линии. Однако, сценарий «Космополиса», оказался абсолютно иным: чем больше я читал, тем больше не мог понять, как его можно ещё сильнее развернуть, что и подтолкнуло меня к мысли о желании быть частью фильма. Это просто не могло бы стать обычной съемкой в кино, а какой-то особенной и уникальной возможностью.
Вопрос: Когда вы в первый раз прочитали сценарий и увидели свою роль, вы представляли, какой она будет?
РП: Вообще нет. В первый раз, когда я говорил с Дэвидом, я объяснил, что ничего не могу представить себе, а он заверил меня, что это хороший знак. С тех пор я задавал много вопросов, и я позволил сценарию постепенно и органично развиваться, изменяя визуальные образы, формирующие фильм. Это был живой процесс, хотя в течение первой недели съемок мы все ещё поражались, каким образом он снял всё таким малым количеством дублей. Все было замечательно, фильм как будто создавался шаг за шагом.
Вопрос: Теперь, когда фильм готов, отличается ли он от сценария, или, наоборот, максимально верен тому, что было написано на бумаге?
РП: Трудно сказать, действие фильма происходит на нескольких уровнях. На данный момент я видел его дважды. В первый раз я был изумлен его фарсовой стороной: во время показа аудитория понимала, что видит на экране, но атмосфера была какой-то отчужденной. Во второй раз, своей мощью картина увлекла зрителей. Было два закрытых показа для исследования восприятия зрителей, чьи реакции были разнообразными: от улыбки до внутреннего напряжения. Несмотря на всю сложность, я был поражен тем, как «Космополис» смог вызвать такой широкий спектр эмоций.
Вопрос: На ваш взгляд, кто такой Эрик Пэкер? Как вы его опишите?
РП: Для меня, Эрик чувствует себя человеком из другого мира, который живет так, как будто он родился на другой планете, а затем пытается выяснить, кто действительно должен жить, а кто нет. В двух словах, Пэкер не понимает, как устроен мир.
Вопрос: Тем не менее, у него достаточно познаний о мире, в котором он живет, чтобы быть способным сколотить огромное состояние.
РП: Да, но в очень абстрактном смысле. Банковская, брокерская и спекулятивная деятельности не связаны между собой. Если он успешно управляет всем, то это не потому, что он крутой отраслевой специалист. Во всяком случае, он обладает необыкновенным чутьем, чем-то очень таинственным и глубоким, что позволяет ему воспринимать эти алгоритмы, как волшебные заклинания. В фильме, как и в книге, вы можете увидеть, что его подход к финансовым данным стремится показать его в будущем, так как он не умеет жить настоящим. Может быть, так или иначе, он пытается познать механизмы окружающего его мира, но только каким-то странным и неведомым образом.
Вопрос: Вы обсуждали это с Дэвидом Кроненбергом?
РП: Да, немного. Но ему нравилось, когда я искал ответы на что-то необъяснимое. В частности, он оценил, как я начал молиться, не зная, что я делаю на самом деле, а, как только я осознал, что я сам выстроил причинно-следственную связь, я остолбенел. Это был очень странный вид режиссуры, полностью основанный на чувствах, а не на мыслях.
Вопрос: Как вы готовились к роли?
РП: Дэвид не любит репетиций. Мы не говорили много о фильме до начала съемок. Только во время съемок я встретился с другими действующими лицами и только на съемочной площадке в буквальном смысле оказался в лимузине Эрика Пэкера. Было очень интересно. Я как будто бы прожил весь фильм в машине-постоянно находился в ней, она стала моим домом и местом, где я встречал всех остальных актеров, когда они наносили визиты, а я все время сидел на чем-то вроде трона. Чувствовать себя в этой бархатной среде было очень комфортно, а все остальные мгновенно привыкали к тому, что было моим миром.
Вопрос: Вам приходилось высказывать свое мнение о внешности своего героя или его одежде?
РП: Да, было очень важно, чтобы у Пэкера был нейтральный внешний вид. Также мы старались избежать очевидных и стереотипных особенностей, присущих деловым людям. Единственная дискуссия состоялась относительно выбора солнцезащитных очков, которые он носит в начале фильма. Я примерил пару очков производства неизвестных фирм, чтобы они ничего не говорили о моем персонаже.
Вопрос: Есть ли какая-то разница, когда сцены снимаются в том же хронологическом порядке, что и в сценарии?
РП: Думаю, это было очень важно, это создает эффект нарастания, который формирует весь фильм. В начале съемок, никто не знает, каким будет окончательное настроение…Ну, может быть, Дэвид знает, но он ни разу даже не намекнул на это. Для съемочной группы, самобытность фильма, которую ты создал в роли Пэкера, раскрывает нечто большее о его личности. Кроме того, это позволило мне по порядку узнать сущность Пэкера, когда его жизнь постепенно разваливается на куски.
Вопрос: Одной из особенностей этой роли в том, что он обнаруживает в себе необходимость встречаться и взаимодействовать с различными персонажами. Каково это?
РП: Когда я согласился играть в этом фильме, единственный актер, который уже был в проекте, был Пол Джаматти, я всегда считал его великим. А позже, одновременно волшебно и страшно было видеть, как Жюльет Бинош, Саманта Мортон и Матье Амальрик превращаются в своих героев. Каждый из них привнес свою тональность, а это было нелегко осуществить в короткий срок, как просил их Дэвид. Им пришлось изменять свою актерскую игру и ориентироваться на контекст. Я находился в мире «Космополиса» долгое времени, а они быстро привыкли к этой реальности и настроились на ее ритм. Пока мы снимали, Жюльетт Бинош была очень вовлечена в творческий процесс, предлагая различные варианты исполнения роли.
Вопрос: Означает ли это, что существование различных стилей игры продиктовано, главным образом, различными национальностями актеров? Или же актеры соответствуют предписаниям Кроненберга?
РП: Там есть разные чувства, и я думаю, что Дэвид и не хотел большего. Парадоксально, но это разнообразие подчеркивается всеми этими знаменитостями, которые, якобы, американцы, за исключением Матье Амальрика. Это разнообразие связано с Нью-Йорком, куда, кажется, все прибывают из разных мест, где родной язык многих людей не является английским. Конечно, фильм не ставит своей целью воссоздать эффект реализма: это происходит в Нью-Йорке, но никто не настаивает на конкретном месте. Актеры с различными истоками вносят свой вклад в образ этого города, и это, во всяком случае, придает «Космополису» загадочность и абстрактность.
Вопрос: Для вашей роли, у вас была какая-то модель в голове или актер для вдохновения?
РП: Как раз наоборот. На самом деле, я просто пытался избежать любых ссылок на кого-либо. Я не хотел, чтобы «Космополис» напоминал зрителям о других фильмах об Уолл-стрит, финансовом мире и богатых банкирах. Я должен был найти свой подход, а не полагаться на отношения и уже сработавшие эффекты.
Вопрос: Можете ли вы вспомнить, были ли у Кроненберга когда-нибудь особые требования во время вашей работы с ним?
РП: Он заставлял придерживаться каждого слова сценария, диалогов, которые уже написаны. Он не допустил бы никаких изменений. Сценарий базируется, в основном, на темпе, и мы должны были быть осторожны со словами. Но подход Дэвида был очень убедительным, дублей было мало, и это казалось страшным. Полу Джаматти, только что прибывшему на съемочную площадку, пришлось на одном дыхании сыграть монолог, а Дэвиду удалось снять его без всякого перерыва. Я был очарован как игрой Пола, так и готовностью и уверенностью Дэвида.
Вопрос: Вам понравилось работать в такой манере и строго придерживаться сценария?
РП: Это было нечто незнакомое мне, что и стало одной из главных причин, почему я согласился участвовать в «Космополисе». Я никогда не делал ничего подобного. Как правило, сценарий готовит почву для исполнения, и каждый актер делает свой вклад, по кусочкам сшивая своего персонажа. В моих предыдущих фильмах диалоги были гибкими. Однако, в этот раз я как будто играл в театре: когда берешься за Шекспира на сцене, ты, конечно, уже не можешь изменить выбранное направление.
Вопрос: В каком-то смысле, лимузин немного напоминает сцену.
РП: Конечно. И, так как в этих рамках происходит большое количество сцен, ты всегда должен быть готов изменить конфигурацию роли. Спустя много лет после моих первых ролей, я обнаружил, что знаю все фишки. Ты живешь в постоянном напряжении, ты должен быть осторожен, но всегда знаешь, что можно получить результат лучше предыдущего. Даже если я был вынужден жить затворником, как во время съемок - я доводил роль до совершенства, изучая десятки страниц в день, обращая внимание на каждую деталь - оно того стоило: я закончил съемки с приятным чувством, чего не испытывал на большинстве съемочных площадок, где всё идет отдельно.
Вопрос: Что было главной трудностью во время съемок?
РП: Самым волнующим моментом было играть персонажа, который не проходит четкую эволюцию и не шагает по прогнозируемому пути. Но вообще-то, Пэкер изменился, дошел до самой преисподней, но это не то, что публика привыкла видеть. Дэвид держал все под контролем. Я никогда раньше не работал с режиссером, который заботится о каждом аспекте своего фильма, считает себя ответственным за все, за каждый маленький шаг. Сначала меня беспокоило, но потом, мало-помалу, я поверил его методам, и просто выбросил плохие мысли из головы.
перевод:Наталия Скрипник
|
