Мы читали множество, множество заголовков о Роберте Паттинсоне. Мы проанализировали его работу в "сумеречной" серии в качестве самого задумчивого и вызывающего-обморочное-состояние вампира. Мы смотрели его частые и время от времени неловкие телевизионные интервью. Мы размышляли над статусом его отношений с коллегой Кристен Стюарт. Много размышляли.
Ввиду того, что на следующей неделе "сумеречная" серия подойдет к своему завершению с выходом второй части "Рассвета", 26-летний Паттинсон теперь сможет в полной мере сосредоточиться на определении себя как актера, принимающего участие в фильмах, в которых нет Вольтури. Что он чувствует, совершая подобный переход. Что он может сказать насчет обвинений в том, что его отношения с Кристен Стюарт выступили в качестве маркетингового инструмента, использованного для того, чтобы продать полу-горячий вампирский роман? И на самом ли деле он так жаждет получить роль в "Звездных войнах", что охотно сыграл бы даже "живой макет" для Джа-Джа Бинкса?
[прим.: Джа-Джа Бинкс – гунган с длинными ушами и стебельчатыми глазами, подходящий на антропоморфизированного гадрозавра или утконоса].
Во время нашего недавнего телефонного интервью я сделала все возможное для того, чтобы узнать ответы на некоторые из этих вопросов. Ниже представлен транскрипт нашей беседы.
Я помню пребывание на фестивале "Comic-Con" в 2008 году, до выхода первого фильма, и думаю, что ты и Кристен Стюарт выглядели чрезвычайно шокированными огромной обратной реакцией со стороны поклонников. Помнишь ли ты, что тогда происходило в твоей голове??
Роберт Паттинсон: Да, я имею в виду, это отчасти захватывающе, но это кажется настолько отделенным. Это всегда казалось чем-то очень отдельным – весь этот аспект всего этого – отдельным от создания самих фильмов. И это никогда для меня не менялось. Это совершенно автономная часть работы. Тебя постоянно спрашивают об этом аспекте куда больше, чем о чем-либо другом – знаете, обо всех этих криках и прочих вещах. И у меня никогда не было на этот счет ни одной ясной, аналитической мысли. По-прежнему кажется, что на меня просто кричат.
Почему, на твой взгляд, люди склонны задавать куда больше вопросов об этом аспекте "Сумерек"? Лишь из-за того, что это кажется настолько безумным?Роберт Паттинсон: Да, я имею в виду, это самая странная вещь. Существует множество людей, занимающихся фильмами, даже крупными фильмами и прочими вещами, но странно получать такую реакцию на серию… я не знаю, почему это происходит.
Получается, тебе не удалось больше привыкнуть к этому? В этом плане все так же, как и было три-пять лет назад?Роберт Паттинсон: Ты отчасти немного привыкаешь к этому, но ты по-прежнему получаешь хорошую энергию. Мне нравится бывать на фестивале "Comic-Con" и на подобных мероприятиях, здорово, когда имеется аудитория такого размера. Особенно нравится на "Comic-Con’e", где существует конференция или что-то типа того, поэтому там присутствует что-то вроде выступления. На премьерах и подобных событиях, где люди просто кричат в твой адрес, отчасти труднее. Это достаточно утомительно, потому что ты действительно не знаешь, что ты должен делать.
Твой последний съемочный день второй части был в апреле, верно?Роберт Паттинсон: Эм… [Пауза] Боже, я понятия не имею.
Это было ранее в этом году, скажем так.Роберт Паттинсон: Ох, нет-нет-нет. Это было давным-давно.
На самом деле? Я думала, у вас ранее в этом году были пересъемки.Роберт Паттинсон: А, да. Может быть.
Я спрашиваю об этом из-за того, что пытаюсь узнать, можешь ли ты вспомнить последний съемочный день и воспроизвести его. Не знаю, можешь ли ты говорить о сущности последней сцены, в которой ты снимался. Я полагаю, нет…Роберт Паттинсон: [Смеется] Я забыл о пересъемках.
Ты забыл об этом? Отлично! Какие мысли царили у тебя в голове? Хотя, если ты забыл об этом, то, вероятно, это не особо отразилось в твоих мыслях.Роберт Паттинсон: Какие мысли царили в голове? А, да, мы снимали сцену охоты… когда Эдвард и Белла вместе в начале охотятся на оленя. И, хм, о чем я думал… если честно, я думал, что это был куда более лучший способ снимать все это, чем тот, который мы использовали изначально. И мне хотелось бы, чтобы мы снимали так и раньше. Но, эм, да, последние несколько сцен и пересъемки были довольно несущественными. Это было что-то вроде кадров с движением. Я не знаю, я помню, что учился кататься на скейтборде как самый настоящий 26-летний дурачок. Мне казалось, что 26 лет – это словно последний год, когда ты мог бы попытаться стать начинающим скейтбордистом. Я отчасти просто осознал это, ладно, это действительно странно. Если бы продюсер года два назад увидел, что я занимаюсь этим, то они тотчас же позвонили бы моему агенту.
Почему ты занимался скейтбордингом?Роберт Паттинсон: Я занимался этим чисто для себя за пределами трейлера, и один из руководителей студии прошел мимо меня и ничего мне не сказал. И я подумал что-то вроде "года два назад мне не разрешили бы этим заниматься".
Из-за потенциальной угрозы того, что ты можешь получить травму.Роберт Паттинсон: Страхование и все дела.
Теперь же они что-то вроде того, что "разбей голову, ничего страшного".[Смеется]
Это риск рассердить одного из режиссеров, с которыми ты работал над серией, но существует ли какая-либо часть, которая выделяется из всех остальных как наиболее значимая для тебя либо из-за опыта ее создания, либо из-за того, что ты ощущал насчет того, что из этого выйдет?Роберт Паттинсон: Определенно, первая часть. С огромной разницей. Это был абсолютно другой мир. Прежде всего, это было действительно весело снимать. Это было сложно и безумно, но опыт съемок был совершенно иным. Даже само наличие действительно большого, молодого актерского состава… с тех пор я никогда не делал ничего подобного. Все были отчасти неизвестными, и у всех было ощущение фильма. Определенно существовало некое волнение, касающееся того, что этот фильм мог стать абсолютным провалом или что-то могло случиться с ним.
Было ли частью этого волнения то, что на тот момент этот проект еще не стал огромным феноменом, и, таким образом, вы отчасти работали над совсем небольшим фильмом?Роберт Паттинсон: О, да, абсолютно. Особенно из-за того, что мы с Кристен действительно боролись за то, чтобы попытаться… нам не хотелось, чтобы это был подростковый фильм. Мы отчасти доходили до нелепости в этом. Было забавно бороться против руководителей студии, продюсеров и прочих, сражаться со всеми ними все время. Но потом, как только проект становится настолько большим, а ты уже задействован в нем, то, в основном, ты не можешь этого делать… это странная вещь. Ты действительно не знаешь, где тебе после этого следует сосредоточить свою энергию. Во время первого фильма это было действительно легко понять.
Некоторые люди были критичны настроены по отношению к тому, что твоя личная жизнь могла использоваться для того, чтобы продать "сумеречные" фильмы – в частности, твои отношения с Кристен Стюарт. Каков твой ответ на это?Роберт Паттинсон: На критичный настрой?
Ну, знаешь, люди говорят: "Их романтические отношения используются в качестве маркетингового инструмента для фильма".Роберт Паттинсон: [Пауза, затем смеется] Прежде всего, это был бы ужасный маркетинговый инструмент, и он вообще не очень хорошо используемый. Люди будут говорить все, что угодно. Меня по-прежнему поражает то, что люди даже верят всему [что о нас говорят]. Я имею в виду, это одна из самых сумасшедших вещей во всей ситуации, где вы можете увидеть всю… "парадигма" - подходящее слово?… сплетен о знаменитостях, культуру историй о знаменитостях, которые являются целиком и полностью выдуманными. В них существует сюжетная линия. К тебе прикрепляют персонажа, а твоя сюжетная линия уже прописана для тебя. И неважно, что ты делаешь. Некоторое время назад я разговаривал об этом с Риз Уизерспун, и она была тем человеком, который действительно сказал мне о том, что к тебе "прикрепляют" персонажа. Я имею в виду, я в буквальном смысле пытался сделать некоторые вещи для того, чтобы отвадить людей, а это даже не напечатали.
Например?Роберт Паттинсон: Я говорил о том, что в первой части "Рассвета" были скат-сцены. И это не подошло ни к одной из их историй. Это просто нигде не напечатали.
(Примечание автора: Что ж, технически, в силу того, что об этом сказал Паттинсон, этот комментарий был подхвачен, просто не так обширно, как он надеялся). Если ты делаешь сюжетную линию для себя, то она не будет вписываться в заданную модель, этого просто не случится. Знаете, эти глупые журналы.
Кроме того, тебе необходимо убедиться в том, что тот человек, с которым ты говоришь, знает, что такое скаттинг.Роберт Паттинсон: Может быть, проблема была в этом.
Таким образом, обращаешь ли ты внимание на то, что говорится о тебе в средствах массовой информации или же ты не замечаешь этого?Роберт Паттинсон: В некотором смысле, ты вынужден это делать. Но не особо. Это ничему не поможет. От этого не будет ничего хорошего.
Судя по моей ленте в Твиттере, тебя во время пресс-конференции для второй части "Рассвета" спросили о кино-франшизах, и ты сказал о том, что ты ненавидишь слово "франшиза". Поэтому я постараюсь не использовать это слово. Подписываться на такую серию фильмов – это огромное обязательство, продолжительное время и один и тот же персонаж. Ты только что завершил работу над одним из таких проектов и, ввиду этого, видишь ли ты себя желающим сделать это снова в ближайшем будущем? Кажется, ты выбираешь такие проекты, которые не относятся к этому типу.Роберт Паттинсон: Множество из тех вещей, которые я выбрал, которыми я занимаюсь в этом году, я выбрал год назад. Вещи меняются, индустрия в настоящее время меняется очень быстро. Кроме того, кажется, что франшизы – это единственное, что сейчас делают.
Ах, ты произнес это слово. Не я.Роберт Паттинсон: Это не значит, что оно мне нравится [смеется]. Это беспокоит меня только из-за того, что ты попросту теряешь массу контроля. По мере того, как я становлюсь старше, я имею в виду… те вещи, которые ты представляешь миру, должны, в свою очередь, представлять то, кем ты являешься. И если у тебя нет контроля над этим, то я не знаю, как в таком случае говорить: "Это – то, кем я являюсь, и это – то, что я сделал". Это не так. Это совершенно другая вещь. Это превращается больше в работу, нежели в искусство. Если бы мне хотелось выполнять работу, то тогда я пошел бы работать. Пожалуй, я скоро буду работать. Мыть туалеты или что-нибудь еще.
Я серьезно в этом сомневаюсь. Что ж, звучит так, словно ты мог бы быть заинтересован во франшизе, но все зависит это от того, что это за проект.Роберт Паттинсон: Да, я думаю, что это мощная вещь. Вот ты смотришь на что-то вроде "Звездных войн", и никто не собирается называть "Звездные войны" франшизой.
Да ну, люди называют их так.Роберт Паттинсон: Только после новых частей [смеется]. Первые три фильма были серией, а не франшизой.
Говоря об этом: если кто-нибудь предложил бы тебе роль в этой серии, захотелось бы тебе сыграть в ней?Роберт Паттинсон: В "Звездных войнах"? Ох, конечно. Безумно.
А что, если бы они предложили тебе сыграть Джа-Джа?Роберт Паттинсон: На самом деле, мне в некоторой степени нравится Джа-Джа. Я не понимаю, почему столько шуму из-за Джа-Джа. На днях я с кем-то говорил о том, что порой наличие у тебя всех этих рекламных товаров и прочего может быть, в некоторой степени, захватывающим. Я по-прежнему хочу иметь световой меч. Мне хочется накупить игрушек и всяких вещей. Мне нравится идея того, что фандом создаст свою собственную Вселенную из всего этого из-за того, что все это настолько огромное, существует так много вещей, которые можно купить.
Я уверена в том, что сейчас, когда "Сумерки" закончились, ты ощущаешь некоторую грусть. Но присутствует и некоторое облегчение?Роберт Паттинсон: Да. Все это настолько огромное, что тебе кажется, оно движется достаточно медленно. Это походит на огромный грузовик. Довольно волнительно думать с настоящего момента, что ты не вернешься назад к этому… я снимался в других фильмах в перерывах между съемками этих, и это было чем-то вроде постепенного продвижения моей жизни, но ты всякий раз после съемок других фильмов возвращаешься к "сумеречным" фильмам. Поэтому, по сути, ты всегда начинаешь с этого момента. Как только ты начинаешь каждый раз работать над разными фильмами, ты движешься вперед до чего-то иного.
