Добавлено (29.06.2009, 21:00)
---------------------------------------------
продолжения хочуууу .....

Глава 9

Из архива 12 участка полиции г. Финикса.

Комната для допроса свидетелей №3.

Следователь – детектив: У. Мюррей.

Свидетель: Сара Томас. 1946 год рождения.

- Расскажите, что вы знаете об Изабелле Свон?

- Эмм… Ну, ее положили к нам числа 16, меня направили к ней. Милая девчушка, добрая, красивая… постоянно что-то рисовала карандашиком в блокноте. Ну, в общем, ее поместили к нам, и я готовила ее к операции, ну знаете там анализы, волосы и прочие детали… Не думаю, что для вас важно. Так вот, я готовила ее к операции, в тот же день когда ее привезли. Уже вечер был, а я неделями работаю, ну и на ночь с ней. Уже стемнело, когда приехал сын главного. Как же его… Эдвард. Да, точно - Эдвард! Ну, вот он приехал, он часто приезжает, помогает доктору Каллену, вот и в этот раз я ему не удивилась. Но когда он оказался в ее палате, я сначала не поняла, думаю, может, дверью ошибся или что, а он ее знал, оказывается. Естественно, прятаться у них не вышло, Карлайл в этот же день все узнал. По-моему это болтливая старуха Мэгги, санитарка, сказала. Та еще заноза в заднице! Так вот, доктор Каллен, позвал Эдварда в свой кабинет и минут пять спустя они так кричали! Ужас! Очень громко! Очень! Я не подслушивала, но была ночь, в больнице уже все спали, тишина, а тут они так орут! Как не услышать?!

- И что вы слышали?

- Ну, я всего не знаю, но помню, что доктор Каллен ругал сына за эту новенькую, что-то говорил о безответственности и огромных проблемах. Эдвард тоже не молчал и кричал так же сильно! По-моему он защищал эту девчушку, а потом они успокоились и замолкли. Помирились наверное… семья как никак!

- Вы знали, что Изабелла Свон употребляет наркотики?

- Нет! Боже упаси! Мы брали у нее столько анализов! И ни разу никаких наркотиков не обнаружили! Вы не наговаривайте на нее! Такую болезнь перенесла малышка!

- То есть о наркотиках никто в больнице не знал?

- Да говорю же вам: никаких наркотиков она не употребляла, ее бы никто не стал оперировать! Вы что, хотите сказать, что доктор Каллен ее прикрывал? Бросьте! Он законопослушный гражданин Америки!

***

Очнувшись на утро после операции, я не могла понять какой сегодня день и сколько проспала, но сиделка написала в моем блокнотике дату и время. Сегодня 18 мая и часов через пять будет 19 число. Тяжело ориентироваться во времени пока еще.

Анестезия действовала на меня невероятно сильно. Это в сто миллионов раз круче, чем занюханный кокаин. Я даже начала задумываться, что было бы неплохо иметь в своей домашней аптечке несколько ампул этого волшебного вещества.

Миссис Томас, заботилась обо мне весь день после операции, пока я была похожа на вареную морковь. Она подносила дольки мандарина к моим губам, когда я медленно отходила от наркоза, и этим облегчала невыносимую жажду, что-то рассказывала мне о том, что все будет хорошо и тому подобное. Я не слушала и уже начинала чувствовать боль и пыталась понять реальность, в которую возвращалась из цветных снов. Пластиковые трубки в руке слишком сильно мешали, причиняли жуткий дискомфорт. Как мне объяснила миссис Томас, это распорки, чтобы чистить разрез.

Фу! Меня искромсали, как свинью! Противное тянущее чувство чуть выше локтя, именно там, где мне и делали операцию. Ужасно неприятно! Черт, я вытерплю…

И я терпела эту боль на протяжении десяти дней: когда приходил отец Эдварда, которого про себя называла Королем белых халатиков, и осматривал мою рану; когда меня по утрам отправляли на перевязку, и злобный хирург мило улыбаясь, снимал бинты, и, сначала резко вытаскивал трубочки из мышцы, откачивающие гной, а потом, запихивая туда ватные тампоны, быстро прокручивал ими, собирая накопившуюся грязь, и, опять, так же шустро, вставлял эти катетеры, чем причинял мне массу болезненных ощущений. Но он всегда улыбался и приговаривал: Терпим! Терпим! Ты уже большая девочка, Белла! Думаю, и не такое терпела…

Да черт бы вас всех побрал! За такие деньги могли бы вкалывать мне морфий ежеминутно! И больше всего меня раздражали их приветливые улыбочки, ухмылочки, ужимки, за которыми, по сути, стояли лишь упреки и раздраженные, разгневанные мысли. Каждый взгляд каждого работника этой зажравшейся клиники, кроме моей сиделки миссис Томас, был полон ненависти и презрения. Каждый, своим прожигающим насквозь взглядом, будто кричал мне: Убирайся отсюда! Ты грязная шлюха и наркоманка! Я тебя терпеть не могу! Ты позоришь нашу больницу! Но я буду выполнять свою работу лишь потому, что ты платишь деньги, а Карлайл просит нас закрывать на это глаза! Ведь его уговаривает Эдвард! Мы все всё знаем! Ты дешевая потаскуха, губящая его сына! Эдвард такой хороший мальчик, а ты его портишь, даже когда просто дышишь одним воздухом с ним! Но мы будем молчать! Потому, что ты платишь…

Я сжимала губы крепче и молчала. А что я могла ответить? Что?! Да плевать мне на них! Пусть думают что хотят! Крепче стискивала зубы и терпела боль, которую они пытались мне причинить и на перевязках, и во взглядах. Перетерплю. У меня есть проблемы и посерьезнее, о которых эти выпускники медицинского даже не догадываются. Они живут своей жизнью, у них есть семья, дети, дом, и им меня не понять…. Не особо-то и хотелось.

Миссис Томас всегда напоминала мне бабушку, которой у меня никогда не было. И, хотя она тоже знала про наркотики, ведь она готовила меня к операции и видела анализ крови, и про Эдварда, потому что часто была свидетелем наших с ним встреч. И про ненависть ко мне Карлайла, о которой слышала наверняка от других работников, и про полицию, искавшую меня везде, она никогда не посмотрела на меня косо, никогда не заговорила со мной об этом, никогда не упрекнула или подколола. Она просто говорила мне, что все будет хорошо. Почему она в это верит? Зачем мне это говорит? Я не знаю, но надеюсь, Эдвард не платит ей за такое любезное обращение со мной…

Мой маленький принц частенько навещал меня, а если быть точнее, то он приезжал каждый день после обеда, привозил мне какие-нибудь кулинарные шедевры, приготовленные, разумеется, в соответствии с моей больничной диетой. Он рассказывал мне о том, как прошел остаток его вчерашнего дня или какие у него на сегодня планы. Так же он говорил о новостях, произошедших в современном мире или в его личном мире, маленьком, отдельном, красочном, ярком, интересном, загадочном, незнакомом, непривычном для меня, но неподдельно жизнерадостном. Даже кое-где наивном, даже слегка инфантильном, пропитанным тягой к искусству, ко всему живому, ко всему непонятному. И мне это все нравилось! Я слушала его истории с удовольствием! Честно! Не ожидала сама от себя такой реакции на его заботу и интерес ко мне. Он менял меня - медленно, осторожно, аккуратно, бережно, менял. Я сама того не замечала, но чувствовала: я уже не та, что две недели назад… И это было странно…

После того, как он узнал об отношении больничного персонала ко мне, пару раз оставался ночевать в клинике со мной.

Я уже начинала чувствовать нехватку кокаина в себе. В мыслях постоянно крутилась мысль о наркотиках. Не знаю, как я уговорила Эдварда, но он забрал меня домой под предлогом «отдохнуть от монотонной расцветки больничных стен». Думаю, он даже и не понял в чем дело, так как я просто капризничала и ревела, прося его забрать меня хоть на денек.

Весь день мы провели вдвоем: он приготовил замечательный ужин, но из-за отсутствия аппетита, я почти не притронулась к еде. Он не обиделся, жалел меня.

Объяснив свое нервное поведение усталостью, я ушла в свою комнату, и плотно закрыв дверь, приняла наркотик.

Он так и не узнал об этом.

Утром мне позвонил Чарли, сказал, что нам нужно встретиться, и что он заберет у меня кокс. Рассказал, что тот мужчина, который занимается моими проблемами, согласен взять все так, и снимет с меня все обвинения. Или как там это называется… В общем, я стану свободной.

Я расфасовала кокаин по двум пакетам, и, взвесив его на кухонных весах Эдварда, спрятала мешочки. На утро попросила моего принца отвезти меня на встречу с отцом, отдала Чарли два кило наркотиков, и поехала в больницу.

А в там меня опять встретили серые будни шприцов и бинтиков, а также полсотни недовольных мною взглядов работников клиники. Я мирилась с этим молча.

Как-то раз, оставшись одна в палате, я позвонила своему любимому другу. Рассказала ему о том, что лежу на лечении, о том, что теперь мне помогает парень, сбивший меня в ту ночь. Джейк требовал подробностей наших отношений. Вероятно, он думал, что Эдвард требует от меня секса в обмен за финансовую поддержку, и очень долго не верил, что Каллен просто так заботится обо мне. Я улыбалась, когда разговаривала с ним, когда рассказывала об Эдварде, о веселых минутах проведенных с ним. Джейк сказал, что если только мой принц потребует чего-нибудь взамен против моей воли, то он с ним разберется. Я смеялась. Эдвард не потребует ничего против моей воли, пока не будет уверен в искренности моего отношения, в чем я убедилась сама. В общем, мы так долго разговаривали, что Джейк уже заочно познакомился с Эдвардом, его домом, жизнью, отцом, любовью к тряпкам и прочими его заморочками.

А потом, когда ко мне пришел Эдвард, я решила, что ему нужно знать побольше о моих отношениях с Джейком, и самом Джейке, ведь тому я рассказала о нем. Вот так я их и познакомила. Теперь у меня два близких человека. И Чарли. И как я не пыталась, не могла заставить себя не привыкать к Эдварду. Он был рядом постоянно и все это время делал мою жизнь лучше, а я его жизнь только портила – и это единственное, что я могла ему дать. Ну и пара портретов. Его портретов. Знаете, весь день ужасно скучно и я рисовала, вспоминала свои сильные эмоции и рисовала, пытаясь перенести их на бумагу. Бессознательно проводила рукой линию, которую мне передавал еще не определившийся мысленный образ, потом вторую, третью, тут черточку, потом еще, побольше. Штрих здесь - чуть толще. Двигала рукой вверх-вниз, обводила контур, наносила тень на скулы, прорисовывала брови, а когда начала определять зрачки, глаза, взгляд, я поняла, что рисую его. Опять Эдвард был моим подсознательным образом, моей навязчивой идеей. Сначала психовала, ругала себя за лишние эмоции, но в итоге понимала, что это слишком приятные и радостные чувства, чтобы заставить себя отказаться от них. Слишком приятные.

И Эдвард возвращался в мою палату снова и снова, принося с собой запах душного города, выхлопов машин, своего одеколона, и каждый раз от него все еще пахло жаренным оливковым маслом, от недавно приготовленного мне обеда или ужина.

Честно? Я боялась, что он может не придти… Просто думала, что будь на его месте я, то никогда бы никому не помогла. И поэтому боялась. Я судила людей по себе, и внешне пыталась никак не выдавать своих страхов, но внутри меня каждый раз все сжималось, стоило только стрелке часов доползти до часа дня. И если он не приходил утром, то я уже начинала переживать.

Миссис Томас сказала мне, что на ее памяти не было ни одного пациента, к которому бы ходили чаще, чем ко мне.

Просто ни у кого не было его – Эдварда.

Каждый раз он заставлял меня смеяться, чувствовать себя лучше, каждый раз он заставлял меня забыть о моих проблемах, заставлял привыкнуть к нему все больше, и каждый раз я все меньше вспоминала о наркотиках.

Но стоило мне подумать о них, как сразу понимала, что я очень сильно хочу снова вдохнуть этот прожигающий слизистую носа белый порошок.

Просто почувствовать эту легкость, чистоту, рай, в котором я забываюсь полностью.

Эдвард узнавал обо мне все больше и больше. Стоило ему что-либо спросить, и я начинала рассказывать не умолкая, а он слушал и не перебивал.

Смешно, конечно, но я как зеленая младшеклассница разрыдалась у него на плече, рассказывая о Рене и о том, что меня она считает ошибкой молодости.

Да, это было, пожалуй, даже лишним и слишком личным... Даже Джейку я никогда об этом не рассказывала, хотя он это и так знал…

Факт в том, что этому абсолютно незнакомому мне человеку я могла говорить все. Так, как я это чувствую, а он слушал меня и успокаивал. Эдвард становился для меня не тем, кем должен был.

Самое страшное, на мой взгляд, во всем этом то, что он сам хочет быть для меня чем-то большим, чем просто знакомый.

А я так и не могу понять: зачем ему? Это пункт в его плане по попаданию в рай?

Все бы ничего, но я ловила себя на мысли, что мне стыдно называть его идиотом, придурком, уродом, говнюком, педиком и прочими гадостями…. Даже повода не возникало. Ммда…

Мои швы заживали очень быстро, нитки вытащили, и я лишь пила таблетки и ходила на перевязки. Время тянулось вереницей событий, разделенных мной на «С Эдвардом» и «Без Эдварда», а перерывы тянулись глухим отбиванием ритма сердца и пересчетом секунд до встречи.

Как-то раз Эдвард пришел часов в девять вечера, и мы так долго болтали, что он остался ночевать со мной. Для таких случаев «добрый папочка» даже выделил ему кровать в моей палате.

Была уже ночь, и мы спали, пока мой телефон, лежащий на тумбочке, не завибрировал. Я подняла трубку.

- Да.

- Привет, родная моя.

- …

- Не уж то ты не узнала мой голос? А? Может, если я скажу твои любимые фразы, ты узнаешь? Хочешь?

-…

- Ну, так и быть, подскажу: Да, да, Том, не останавливайся! или вот еще: Не знаешь, а Сид там?

- …

- Белл! Да, брось! Ну, неужели ты все еще не узнала?! Это же я - твой друг Том! Что же ты молчишь? Ах, я чуть не забыл: Джейк передает тебе привет!

-….Нет, – полушепотом выдохнула я.

Эдвард от шума соприкосновения вибрирующего телефона с твердой поверхностью тумбочки. В тишине моей vip палаты, голос Тома звучал как насмешки громкоголосого циркового клоуна. Эдвард слышал все. Как и я.

- Я не слышу тебя! Где же радость в твоем голосе?

- Прекрати, - тихо сказала я в трубку.

- Да ладно! Тебе что, не весело? Ты наверняка смеешься во всю и приговариваешь: «Я обманула Тома! Я смылась и не вернула деньги! Хрен он меня найдет! Ха-ха-ха!». Да, Белл? А не тут-то было, детка! Я вспомнил про нашего маленького брошенного дружка Блэка! И как удачно у него оказался твой новый номер! Ты с ним общаешься? Он же еще не совершеннолетний, и кокса у него нет… Чем же он привлекает тебя? Впрочем, не важно… Хотелось бы напомнить тебе: я жду деньги. Теперь у тебя один день. И если завтра их не будет – я убью его. Так же, как ты убила Сида. Разобью о висок этого мальчишки какую-нибудь тяжелую херню, например биту! Но до этого буду ломать этой битой его кости: ребра, ноги, раздроблю руки в локтях, и, конечно же, не забуду про позвоночник, а висок будет в самую последнюю очередь - пусть малыш помучается! Так что Белл, поторопись! Каждая секунда стоит ему костей. Удачи, дорогая моя, – сказал он, а я все еще представляла, как Том обнажил свою пасть в ухмылке и захлопнул телефон в конце разговора.

Для него это теперь очередное дело – а значит все слишком серьезно, и каждая секунда на счету…

Черт! Ну почему же Джейк?! Он же совершенно не причем! Я должна что-то делать, куда-то бежать, как-то помогать, вызволять Джейкоба…. Но я не знаю с чего начать?....

Эдвард уже сидел на своей кровати, напряженно держась руками за края, взгляд его светло-карих глаз был направлен на меня, но он не спрашивал ничего. Он думал о том же, о чем и я: как помочь Джейку.

После продолжительного молчания, словно мы были на одной волне, мы встали и начали что-то одевать, расчесываться, собираться.

- Белл, постой. Ты не можешь туда ехать. Не спорь со мной. Даже не пробуй, – он держал меня за плечи и, четко проговаривая каждое слово, серьезно смотрел в мои глаза.

Медленно и аккуратно он вновь усадил меня на мою больничную кровать, заботливо взял из моих рук телефон, совсем недавно разбудивший нас, и все так же крепко держа меня, продолжал:

– Смотри, в этой ситуации у нас есть несколько обязательных правил: первое и самое главное – ты ни в коем случае не можешь появляться там. Иначе, если я правильно понял, они тебя попросту убьют.

Он замолчал. Ему сложно было сказать это вслух, так же как и мне услышать. Но мы оба приняли этот факт, постепенно заставляя с ним смириться и не кричать внутри себя от этой мысли.

Я видела, как Эдвард складывал картинку в своей голове, как менялась его мимика, как он морщил лоб, сопоставляя факты, как в его глазах мелькали отрывки воспоминаний. Мой маленький принц скромен и наивен, но он не глуп. Нет, нет, нет! Он абсолютно точно не дурак! И сейчас он все сопоставляет: он понял, что это Том и его парни меня избили, что это для них я угнала машину Эдварда, и что, оставь он тогда ее там, сейчас этого бы не произошло. А еще теперь он знает, что я убила человека, пусть и неизвестного ему, но человека.

Это все читалось по его лицу, на котором, сменяя друг друга, устроили целое торжественное шествие всевозможные эмоции.

Я не хотела, чтобы он узнал обо всем этом ТАК… Но ничего не поделать. Эдвард собирался пару раз что-либо сказать, но закрывал рот, морщил лоб, сдвигал брови и упирался взглядом в противоположную мне стену.

- Что мне делать? – наконец-то озвучила я вслух терзающие меня мысли.

Он посмотрел на меня и сказал:

- Не вмешивайся. ТЫ - даже не смей лезть. Скажи мне сумму.

Я громко сглотнула.

Он ждал.

- Тридцать тысяч, – полушепотом ответила я.

Он закусил нижнюю губу, свел брови.

- И мы не рассматриваем вариант, в котором просто связываемся с полицией?? – уточнил он.

Я удивленно выдохнула.

- Нет, Эдвард! НЕТ! Только позвони в полицию, и меня сразу упекут в тюрьму! Ты не представляешь, что на мне только не висит! Да и не факт, что копы спасут Джейка… Том убьет его, как только узнает, что мы сказали полиции. Ему будет уже наплевать. Одним убийством больше, одним меньше… Плевал

Хотелось разреветься, но я поняла, что НЕ МОГУ. Просто слезы не льются…

- Хорошо, значит, найдем деньги… - проговорил Эдвард. – Я думаю, что у меня получится наличными снять с карточки тысяч десять. То, что являлось моими карманными деньгами, будет третьей частью нашей суммы… Черт, как я мог забыть?! У меня же уже много лет где-то валяется карточка родителей! На ней должно быть куда больше чем тридцать тысяч! Если она не у Карлайла в «надежном месте», то должна валяться в моем доме! Я должен посмотреть! - подталкиваемый свой идеей он начал искать ключи по карманам и осторожно открывать окно.

- А разве парковка не закрыта? – спросила я.

Он помотал головой.

- Нет. На этих воротах уже давненько сломался автоматический механизм, они просто открываются и закрываются, единственное, что их сдерживает – большие магнитные вставки, поэтому их открывает руками сторож на въезде. А смотрится галантно…

- Ага… Ты вернешься? – спросила я, наблюдая, как он уже перелазит через подоконник.

- Да. Я должен найти карту родителей. И утром вернусь. Обещаю, – сказал он, чмокнул воздух, и выпрыгнул из окна.

Я услышала шелест травы от его приземления и еще пару шагов. А потом опять звенящая тишина, пустота, темнота, освещаемая лишь лучом света от фонаря.

***

Я сидела одетая на кровати и гипнотизировала взглядом свое отражение в зеркале напротив. Иногда я отрывалась и поглядывала вверх, на часы. Минуты тянулись вечно. Сейчас пять утра. Эдварда нет уже три часа. Я постоянно вспоминала тех парней, которые побывали в гараже Тома и Сида. Теперь только Тома. Я помню лишь двух, которые ушли живыми, если их состояние так можно было назвать. Не знаю почему, но я все время крутилась там с ними, наблюдала, как Том говорит ребятам, что делать с телами полуживых парней. Видела, как этих похищенных людей пинали тяжелыми ботинками, оставляя на их телах огромные кровоподтеки, глубокие, казалось, до самих внутренностей, синяки. Били головой о бетонный пол до тех пор, пока кровь не заливала все вокруг, а ее запах не начинал кружить голову и вызывал у меня тошноту своим сладковато-приторным ароматом, смешанным с запахом ржавого железа гаража и испорченного на жаре тухлого мяса.

Я знала, что сейчас на том бетонном полу лежит мой маленький, ни в чем не виновный Джейк. Что его запястья сейчас туго связанны веревкой, и эта веревка перекинута через чугунный крючок, вбитый в стену. Что сейчас его пинают тяжелыми ботинками со следами вмятин и порезов о чьи-то поломанные кости. Скорее всего, мне позвонили не сразу, а после того как пробили ему голову. Так случается неизменно: когда привозят новую жертву, сразу начинают бить всем, что попадает под руку, чтобы он больше не дергался и не пытался сбежать. А когда кровью забрызгано все вокруг и Тому кажется, что этого достаточно, они звонят. Потом могут еще попинать уже обездвиженного человека, и идти «отдыхать» - принимать наркотики..

Я все это видела, знаю, крутилась рядом с ними все время. И сама не знаю, почему они не убили там меня, ведь я столько видела. Я никогда не боялась, для меня это было чем-то обыденным, пока не коснулось саму.

Наверное, Джейк уже давно лежит без сознания, истекая кровью, и я почти уверена, у него сломана пара костей, а про сотрясение мозга вообще молчу.

Я не могу сидеть так и ждать, пока Эдвард найдет деньги. Джейк там по моей вине. Пусть заберут меня, а его отпустят. Пусть Том отомстит мне за Сида! Пусть он заберет меня и будет медленно убивать, так, как сейчас он это делает с невиновным Джейком! И наплевать на все! Это мои проблемы - никто не обязан терпеть за меня! Том же забирал тех парней, что были должны ему, так пусть и меня заберет! Или еще лучше: я сама к нему приеду!

Спрыгнув с кровати и в два движения оказавшись за окном, я побежала к стоянке, твердо решив воскресить свои знания и умения по угону недорогих машин.

А потом , уже сотрясаемая нервной дрожью и запредельным количеством адреналина в крови, я мчалась по шоссе на старенькой Honda Аccord в направлении гаража Сида и Тома. Теперь только Тома.

***

Из архива 12 участка полиции г. Финикса.
Комната для допроса подозреваемых №2.
Следователь – детектив: У. Мюррей.
Подозреваемый: Эдвард Каллен. 1989 год рождения.

- Где вы были, когда 29 мая 2009 года Изабелла Свон сбежала из клиники?

- Дома.

- Что вы делали?

- Искал платиновую карту родителей, чтобы снять с нее деньги и отдать выкуп за Джейка.

- Что случилось в ту ночь?

- Я уже приехал домой, перерыл всю квартиру в поисках этой маленькой пластиковой карты, как вдруг в моем кармане завибрировал телефон. Я достал и понял, что это телефон Беллы, который случайно забрал с собой, когда успокаивал ее. Ну, вот я и ответил на звонок, а это оказался Джейк. Он кряхтел в трубку, что сбежал, его могут найти и нужно спешить. Я спросил где он и помчался забирать. Я подобрал его как раз там, где когда-то сбил Беллу. Черт, он был словно собака, попавшая под грузовик. В общем, повез его домой, и думал, что нужно как-то связаться с Беллой. Я не мог оставить Джейка одного в таком состоянии прямо сейчас, а ее телефон был у меня. Ну, естественно в клинику рано утром не позвонишь. Короче говоря, я решил дождаться часов семи утра, а потом позвонить на пост дежурному и позвать Беллу… Набирая номер, я уже представлял, как она заплачет от радости, будет просить меня забрать ее домой на несколько дней… А мне ответили, что она сбежала…

Люблю Жизнь, Европу и Роба!

Запись из дневника Джейкоба Блека от 30.05.2009.

Итак, вчера я ничего не написал, потому-что сперва был в плену. Я сбежал потому-что смог расшатать крюк, к которому был привязан, позвонил Беллс, протараторил, что со мной все в порядке, и только потом понял, что трубку взял тот самый Эдвард, про которого она рассказывала. В общем, он забрал меня, сказав, что везет в больницу, ту самую в которой Беллс.
Мне нечего было ему сказать. Я попросту не знал, что говорят в таких ситуациях. И если честно, то я не мог разговаривать – не было ни сил, ни желания.
Единственное что я смог – это спросить о Белле.
Он ответил, что созвонится с ней чуть позже.
Помню, как кивнул и, кажется, уже в тот момент начал выпадать из реальности. Весь мир вокруг закрутился, расплылся и мгновенно потемнел. Это довольно таки странное ощущение, и не из приятных…
Дальше – я очнулся в палате.
Эдвард сидел рядом со мной, а другой блондинистый мужчина водил перед моим носом нашатырным спиртом.
Я вспомнил, что в детстве этот запах частенько присутствовал поблизости с Беллс. Она вечно падала: с крыш, с деревьев, с домиков на деревьях, с балконов, со ступенек автобуса, с качелей, с моих рук… если с тобой рядом не было нашатыря – тащишь ее домой на себе. Так что этот вонючий раствор был скорее нуждой, чем мерой предосторожности.
Эдвард с какой-то пожилой медсестрой, водил меня по кабинетам чуть ли не за руку, а я... А я был в ступоре оттого, что он только в этой клинике соизволил меня оповестить о том, что Белла сбежала, и по его предположению – спасать меня…
Может мне просто не везет?...
Да, это было странно: человек, которого я не знаю, помогает мне, забирает к себе домой… Я не мог уйти и теперь вынужден жить в доме Эдварда, меня, возможно, тоже ищут, кто знает?
После больницы у нас появились новости: Беллс позвонила Эдварду, сказала что-то, что мы не расслышали, а потом трубку перехватил Том и рассказал нам о своих мерзких планах. Хоть он и обещал отдать Беллу живой в обмен на деньги, но все всё понимали.… Даже думать неприятно об этом…
Слишком противно было там, где пахнет чужой кровью, потом и испражнениями.
Слишком противно было осознавать, что, скорее всего, на том самом полу, на котором сидел ты, растекалась твоя кровь, валялись маленькие кусочки твоей содранной кожи, некоторое время назад был другой человек, а перед ним другой, а перед ним другой, и ты видел на все том же полу багровые пятна оставшиеся от них и еще толком не высохшие даже, и ты не знал: остался ли жив кто-нибудь из них? А потом понимал, что ты то выжил, сбежал, а вот твоя единственная забота и ответственность сейчас сидит там и видит то же, что и ты пару часов назад, и она, возможно, тоже думает о том же, о чем там думал ты,… но вряд ли у нее есть возможность сбежать – ведь после твоего побега они наверняка поступят хитрее,… если вообще не увезут ее в другое место из этого гаража, что скорее всего и случиться… вся штука в том, что пока я сидел там я знал, что Белла придет за мной 100%, но это меня не успокаивало, ведь я понимал, что она просто окажется на моем месте, ничего не изменив.
Я уже в этом чертовом гараже понимал каков план Тома…
И вот он говорит нам по телефону, что у нас с Эдвардом 3 дня, а после он уже не вернет нам Беллу живой. – И у меня начинается паника!
Не знаю, как Эдвард продолжал разговор, серьезно! Меня эта новость выбила из колеи, а он требовал у Тома больше времени.
И ведь у него получилось!
Эдвард сказал ему, что за три дня мы не достанем 30 тысяч. Он требовал неделю. И еще поставил условие, что если Беллс будут бить, то цена упадет.
Том спорил, возмущался, но в итоге согласился. Видимо деньги ему и вправду сильно нужны.
Я был удивлен сдержанностью Эдварда: словно он каждый день с террористами о выкупах договаривается!
И опять не знал как мне себя вести. Даже сейчас не знаю. Делаю что нужно, но правильно ли?... Надеюсь…
После звонка Тома Эдвард собрался ехать в магазин за продуктами и лекарствами для меня. Я был ПРОТИВ. Но на этого парня ничего не повлияло. Он дал мне пять минут на сборы. На все мои отговорки он ответил одно единственное:
«Не тяни время. Его у нас и так мало.»
Вот и все. После этих слов, я замолчал и поехал. Он прав. Мне почему-то так кажется.
Эдвард предложил мне позвонить родителям, но к счастью Билли уже почти как месяц в сыром Форксе и, слава Богу, не собирается возвращаться в ближайшее время!

---

Из архива 12 участка полиции г. Финикса.
Комната для допроса свидетелей №5.
Следователь – детектив: У. Мюррей.
Свидетельница: Джессика Моли Симс. 1991 год рождения.

- Откуда вы знаете Джейкоба Блэка?
- Я его одноклассница.
- Что вы про него знаете?
- Пару раз мы с ним пару раз мы с ним проводили время вместе, но ничего не зашло дальше поцелуев. Знаете, не верьте остальным девчонкам, которых вы позвали давать показания. Они всё врут. Никто из них не встречался с ним. Все хотели, но он ни с одной из них не встречался. Он был со всеми и ни с кем. И еще он всегда плевал на школьные правила…
- Понятно. Как и где вы встретились?
- Я была в магазине с подругами, мы собирались устроить тем вечером пижамную вечеринку. И там я увидела его, с ним был высокий, худощавый парень. У них была тележка с продуктами и какими-то лекарствами… Я сказала девочкам, что подойду к нему и подошла. Джейк улыбнулся, поздоровался. Я была уверена, что он пригласит меня на выпускной прямо там, так как время кончалось уже…
Но он молчал. Его голова была забинтованной и я спросила, что с ним случилось?
Он сказал, что упал с мотоцикла. И когда я ненавязчиво поинтересовалась: с кем он пойдет на выпускной? Он отправил все в жопу и сказал, что никуда не пойдет. И пожелал мне хорошо отдохнуть там. Я разозлилась и ушла к девчонкам, которые все слышали и едва сдерживали унизительные улыбки.

---

Добавлено (08.08.2009, 18:13)
---------------------------------------------
Запись из дневника Джейкоба Блека от 30. 05. 2009.

После магазина мы вернулись в дом Эдварда, он приготовил какую-то еду, потом мы сидели в гостиной и молчали каждый в своих мыслях. И тогда Эдвард сказал, что нам нужно поговорить. Он начал разговор с фразы «Я не справлюсь с этим один.».
Я молчал, не зная, что ответить. Возможно, он не думал, что я не собираюсь бросать Беллу там.
Эдвард предложил мне свой план, состоящий из обналичивания его банковской карточки и займов у друзей.
Признаться, я опять был удивлен – голова парня работала быстро!
Я подумывал о том, что бы продать вещи из дома, там технику и что-нибудь наподобие. Предложил это ему, он согласился.
Еще меня поражает этот парень тем, что он вообще ввязывается во все это. Серьезно, на какой хер ему помогать Белле? У него есть все: дом, хорошая учеба, богатенький папаша, машина, внешность. Неужели у него проблема с девушками? Не думаю. Да, даже допустим, он бы был конченый извращенец, студентки из общежития, богатые замужние проститутки, старые бабки, все любого возраста и цвета кожи, любого социального положения и материального достатка, все они могли бы быть его, только скажи.
А он за ней. Это странно, но я все-таки благодарен ему за помощь. Я считаю, что это отлично – то, что он тоже помогает. Без него я бы не смог справиться со всем этим….
Я сказал ему рассчитывать на меня, так же как и на себя, ведь все ради Беллс.
Позже он показал мою комнату, уборную и прочие детали.
Вот так и прошел наш вчерашний день.
А сегодня,.. сегодня утром мы собираемся в банк. Нет, не грабить, а всего лишь снять деньги с его карты. Жаль, что у нас нет возможности ограбить банк…
В общем как приедем, я все расскажу. А пока-пока, меня уже торопит Эдвард.

----

Добавлено (08.08.2009, 18:47)
---------------------------------------------
Из архива 12 участка полиции г. Финикса.
Запись допроса записанная на аудио-устройство.
Комната для отдыха служебного персонала филиала банка City Bank.
Следователь – детектив: У. Мюррей.
Свидетельница: Сьюзан МакКлин . 1974 год рождения.

Наш клиент Эдвард Каллен приехал 30 мая и захотел снять всю сумму наличными со своего счета. Мы попросили подождать пару минут, и после банк выдал ему его деньги.
- И все?
- Нет, пока он ждал, он интересовался кредитом «Срочный». Я предоставила ему всю информацию, и показала список необходимых документов. Он отказался заполнять бумаги. После, он забрал наличные и покинул наш банк.
- Какая сумма была им снята?
- Вся.
- А в цифрах?
- 9 тысяч долларов.

----

Добавлено (08.08.2009, 18:15)
---------------------------------------------
Запись из дневника Джейкоба Блека от 30.05.2009.

Мы вернулись, уже вечер, и вот что сегодня случилось:
Эдвард снял 9 тысяч долларов. Даже не спрашиваю, какой мечтой он пожертвовал. Просто молчу об этом. Осталась еще двадцать одна тысяча. Их будет достать гораздо сложнее.
Но я предложил ему съездить до моего хорошего друга, профессионального баскетболиста из Финикс Санз, и мы поехали. Я созванивался с ним на прошлой недели, у него как раз был отдых перед сборами, так что я был уверен, что он дома.
И оказался прав. Он был дома, и мы поговорили не затягивая, не разводя лицемерной болтовни о его делах, семье, работе. Сразу попросил денег, и он мне ответил, что суммы в двадцать тысяч долларов у него нет. Объяснил, что у самого кредиты и прочее, но у него были наличными полторы тысячи. Я взял эти деньги. Но мне было жутко стыдно. Я пообещал вернуть в конце июня. Он не будет торопить.
Мы попрощались, он так и не спросил, зачем мне деньги, а я не сказал. Зачем? Рассказать о своих проблемах – сделать его ответственным за меня. Я этого не хотел.
Потом мы поехали ко мне. Я зашел к Дилону. Попросил у него денег. Он спросил сумму. Я сказал, что мне нужно 15 тысяч, но и от меньшего не откажусь. Дилон долго смотрел на меня, видимо, размышляя: спрашивать, зачем или нет? Решил не спрашивать. Молодец. Но и денег не дал. Ну и черт с ним. У меня была идея, как можно еще заработать, если это так можно назвать.
Было страшно, оставалась вероятность слежки за моим домом. Но улица была пустая и открыв багажник в машине я и Эдвард вытаскивали из моего дома телевизор, стерео систему, микроволновку, DVD плеер, мой Ipod, CDплеер, компьютер брать не стали – слишком старый, да и весь забит моими файлами. Еще забрали принтер, видео камеру, цифровой фотоаппарат и всё. Оказалось, что больше брать нечего. Я видел, как Дилон из окна своего дома наблюдал за нами. Плевать. Теперь я знаю, чего стоила наша дружба. Пусть не ждет помощи с ремонтом машины больше.
Кое-как загрузив это все в машину, мы отправились в ломбард. И нам дали за это всего две тысячи! Сранные две тысячи! Долбанные две тысячи! Бл*ть. Обидно. Я и Билли зарабатывали на эти бытовые мелочи несколько лет, покупая после зарплаты то одно то другое… И всего две тысячи… В топку…
В доме Эдварда мы сделали тоже самое. За его технику мы получили три тысячи. Выражение его лица было таким же как и мое. Но ничего не поделать – торговаться с ломбардом бесполезно.
Вернувшись мы подсчитали вырученные за день деньги – 15, 5 тысяч долларов. Чуть больше половины.
Не время ныть. Я и Эдвард поделили обязанности: он писал имена и номера телефонов, а я зачитывал вслух людей из телефонной книжки, сперва моей, потом его.
У него почти нет женских имен в телефонном справочнике – либо гей, либо он и, правда, влюбился в Беллу.
Он серьезный парень и мне понравился. И я видел, как ему хреново. Хоть в чем-то Беллс повезло…

___

Запись из дневника Джейкоба Блека от 31.05.2009.

Уже вечер. Сегодня мы с Эдвардом разделились – я бегал по своим знакомым и искал деньги он по своим.
Мы за сегодня обошли по пять знакомых, как и договорились. Вчера составляя списки мы решили добить список каждого до 15. У меня было 13, у двух я просил еще вчера. У нас получилось, что 15 человек - это максимум, и правда, набрать столько человек у которых можно занять деньги – это много. Вряд ли у другого человека есть столько. Да и я то вписывал в свой список тех, кого даже не могу назвать близким другом. Брали в расчет всех, у кого были хоть какие-то финансовые возможности.
Но сегодня мы поняли – не у всех есть возможность, далеко не у всех. Если вчера мы собрали 15 с половиной тысяч, то сегодня только 5, и то – только Эдвард. Я не нашел ничего. Вообще.
Эти 5 тысяч Эдвард взял у своего знакомого профессора. Не думал, что у Эдварда есть такие связи… Хотя, чего я поражаюсь? Он образован, серьезен и богат. Неудивительно, что этот профессор одолжил ему такую сумму.
Но сегодня мы разочаровались, когда посчитали, что из сегодняшних 10 человек – дал деньги только один, и то, этот профессор был единственным настолько состоятельным человеком в наших списках.
А еще сегодня Эдвард спрашивал меня о ней.
Я рассказал, как мы познакомились, в Форксе, когда были детьми. Как она приезжала на лето, погостить у отца, как мы обивались водой в жару. Рассказал о наших отношениях в Финиксе, когда я переехал сюда жить.
Эдвард спросил меня про мою семью, и я рассказал. Все. И об аварии Билли, и о моей матери, бросившей нас, после того как Билли стал инвалидом и о мелких радостях жизни в новом городе, рядом с Беллс. Он слушал мои истории из нашего детства с Беллой. О том, как мы пытались встречаться лет пять назад, о том, как мы пытались целоваться и нас чуть не вырвало друг на друга, о том, как мы дурачились, когда были дома одни, когда разносили подушками полдома, о том, как я защищал ее от мерзких парней, с которыми она встречалась, с которыми я дрался, о том, как она язвила над моими девушками, обнажая передо мной их подноготную, не самую приятную, кстати, за что я не всегда был ей благодарен, о том, как мы вместе пробовали эту жизнь и ее «прелести» - видео игры, алкоголь, драки, бары, мотоциклы, ночные прогулки. Рассказал о том, как она звонила мне по ночам и признавалась в чистой, сестринской любви пьяным голосом, после очередной размолвки с очередным парнем, а потом оправдывалась и объясняла какую именно любовь она имела ввиду, наша болтовня длились всю ночь и утро, пока один из нас не засыпал с телефонной трубкой в руке.
А потом я рассказал, как она, полтора года назад меня бросила, предала, и связалась с этими подонками. Подсела на наркотики, спала с ними за этот порошок. Мне было неприятно рассказывать все это, но я говорил, потому-что Эдвард должен знать правду, которую она по какой-то причине ему еще не рассказал, возможно не успела, возможно боялась.
Представив себя на его месте, я решил, что хотел бы знать всю правду о том, кого люблю, и я уверен, что Эдвард не бросит ее после моего рассказа. Просто узнает о ней все, что знаю я.
Так же я поведал ему историю того самого дня, когда он сбил ее. Все, что она мне рассказал: о Сиде, который изнасиловал ее, о наркотиках которые она сперла у него, о том, как убегала из того дома, и он ее сбил, а потом она узнала о своей болезни, вернулась домой и, поругавшись с матерью, ушла из дома и пришла ко мне и мы помирились. Ведь я давно ее простил, только ждал и не вмешивался в ее жизнь, в чем теперь винил себя. Это ведь я виноват, что оставил ее и не пытался вырвать из той компании. Только я – ведь я ей клялся всегда быть рядом. Я рассказал ему все, что знал о ней.
Эдвард слушал мои истории, меняясь в лице каждую секунду – у него было миллион эмоций! Он, то сочувствовал мне, узнав о том, как мы поссорились, то смеялся, слушая о нашем с ней детстве, то всматривался в мое лицо, словно пытаясь что-то понять,… дослушав, он повел меня в ее комнату, и показал разрисованную стену.
Я был в шоке! Это настолько красиво и ярко… Я думал, что Беллс прекратила рисовать, но, увидев этот город…. Уверен, что она имеет талант.
Мы с ним сидели возле этой стены какое-то время, молча, разглядывая мазки, где-то от кисти, где-то от ее пальцев. Мы с ним не произнесли не звука, ощущали себя словно рядом с ней, будто могли слышать ее дыхание, представляя как он рисовала здесь, как она двигалась, немного согнув колени, поправляя волосы, собранные в пучок на затылке. Чувствовать себя вновь рядом с ней, живой и невредимой, хоть и в своем воображении – счастье!...
Уверен, что Эдвард испытывал тоже самое. За этот день, а особенно вечер он стал мне гораздо ближе. Сейчас, я ощущаю, что мы что-то вроде настоящей команды – опора, прикрытая спина… надежда, на то, что все наладится, ведь я не один.
Находясь в одной связке с этим парнем, я чувствую, что поступаю правильно.
Господи, я не обращался к тебе с тех пор, как Белла выбрала вместо меня этих уродов, но сейчас ты мне нужен, как никогда – прошу, помоги нам вернуть Беллу живой. Мне не жалко ничего, только помоги нам ввернуть ее. Пожалуйста.

---

Запись из дневника Джейкоба Блека от 01.05.2009.

Даже рассказывать и писать ничего не хочу. Все говняно – хуже некуда. Сегодня еще мы обошли с ним не по пять знакомых, как планировали, а гораздо больше… ну не 100 человек, конечно,… я был у 8 человек – это те, кто остался в моем списке. Эд был у 10 человек. Толку – 0. огромный жирный ноль… позвонил только что Билли в Форкс. Не хотел, но выбора нет.
Это было странно: отец рассказывал мне о том, как прошла его неделя и сегодняшний день в целом. Похвастался огромной рыбой, которую он поймал на рыбалке с Гарри.… Сказал, что Эмбри и Квил передали привет, разочаровались, что я не приехал.
Это совпадение - самое случайное. Я даже не представляю, что было бы отправься я с отцом в Форкс, когда у Беллс тут такая каша. Я просто не знаю. Потом бы винил себя всю жизнь…
Я долго боролся с собой и в конце-концов сказал, что у меня происходит… я сказал ему ПОЧТИ правду: я должен одному парню деньги, так как разбил его тачку, случайно. И все что Билли может мне дать, я возьму – деньги нужны срочно.
Я знал, что отец не будет кричать на меня, и был прав. Он спросил как я. Я ответил, что со мной все порядке. И Билли пообещал завтра же с утра через банк отправить мне четыре тысячи - все, что у него есть. Я был ему безумно благодарен! Я врал не краснея. Позже я ему все объясню. Позже – это когда все станет хорошо.
У нас осталось два дня, чтобы достать пять тысяч. В воскресение нужно выкупить Беллс. Два дня. Два дня. Шесть тысяч. Где мы их возьмем?...
Я спрашивал Эдварда о том сколько раз в день можно сдавать кровь и сперму… сейчас нам даже сто баксов будут не лишними, оказалось – один раз в день. Но нужно собрать документы о состоянии здоровья. Черт!!!!!!!. Это все раздражает меня!!! Я так хочу кричать, посылая в жопу весь этот мир, с его принципами и деньгами!!! Какого черта ЕЕ жизнь зависит от сраных бумажек?! Какого черта эти бумажки так тяжело достать?! Почему от них может зависить человеческая жизнь?! Зачем?! почему нельзя жить проще?! Как только заберем Беллу, надеру ей зад за эти сучьи выходки с наркотой! Пусть только попробует еще раз подумать о кокаине! Ненавижу! Сдохнуть тем, кто делает на этом деньги! Сдохнуть! Я так соскучился по ней… я ведь только опять ее обрел, если можно так сказать… мы ведь только помирились… совсем недавно она пришла ко мне и все рассказала, а потом звонила с больницы и радовалась, что все хорошо…. Почему этот проклятый закон подлости работает с ней хуже, чем с остальными?! Два чертовых дня…
Бог, если ты слышишь меня, помоги ей, не позволяй этим ублюдкам причинить ей боль. пожалуйста. А лучше забери меня вместо нее.
Я плачу… наверно впервые с тех пор как потерял ее полтора года назад. Белла, я так боюсь за тебя. Идиотка, как только заберу тебя, запру в доме и никуда никому не отдам. Никогда. Я люблю тебя, сестра…. Два дня…
Спасибо Господу Богу за то, что рядом со мной есть Эд, иначе я 100% свихнулся бы.
Нам бы побольше вариантов… Хотя бы один! Чтобы у нас был запасной план, где и как взять деньги, еще шесть тысяч.
Бог, я знаю, ты слышал меня.

Добавлено (08.08.2009, 18:47)
---------------------------------------------
Из архива 12 участка полиции г. Финикса.
Комната для допроса подозреваемых №2.
Следователь – детектив: У. Мюррей.
Подозреваемый: Эдвард Каллен. 1989 год рождения.

- Вы повезли Джейкоба Блэка в больницу. Что дальше?
- Дальше… дальше я помогал ему передвигаться по кабинетам. Он был в хреновом состоянии. Мог, конечно, ходить, но я видел, что ему больно.
- Вы никуда не отлучались от него?
- Откуда вы все знаете?... Можете не отвечать – это был риторический вопрос. Я уходил в палату Беллы.
- Зачем?
- Ну, подумайте. Моя девушка попала в кучу дерьма, я не знал тогда еще с чего начать, что делать, где она – я лишь догадывался,… зашел в ее палату, потому-что пару часов назад был там вместе с ней…. Вам же не нужно детальное описание моих чувств? Или это тоже играет важную роль для допроса?!
- Просто отвечайте на вопросы правду…
- И только правду… знаю. Хорошо: представьте себе, что человек, который внезапно появляется в вашей жизни и подкупает своей тайной, загадкой, и красотой, конечно, умом, который проявлялся в ее сарказме, в ее разговорах со мной, подкупает вас своей противоречивостью: в один момент яростный, агрессивный, мечущийся характер, а в другой момент, спокойный, мечтательный, добрый, даже наивный в какой-то степени... да, Белла вела себя наивно – доверяла своим друзьям, доверилась мне. Так вот, этот человек привлек ваше внимание и ты понимаешь, что ее жизнь – это приключение. Пусть и не сказочное, но приключение – Белла узнавала жизнь не по книгам и рассказам людей , не по кабельному телевидению или из сводок новостей, а узнавала собственной шкурой. Она переживала огромное, кардинально меняющее жизнь приключение. И какая разница, что все было ужасно?! Зато она чему-то училась, что-то понимала, искала себя хоть как то… и вот она попадается на моем пути совершенно случайно, когда я просто ехал не в том направлении – мой долбанный GPS полетел именно в тот вечер когда я встретил ее. Я заблудился – никогда в своей жизни не ездил в этот район Финикса – там были беспорядки, наркоманы и прочая грязь… мне не было нужды знать ту местность, и, я совершенно случайно, ночью блуждая по неосвещенным улицам того района, сбил Беллу. А потом понял, что это не случайно. Мне хотелось ей помочь, она выглядела такой… загнанной. Словно маугли. Сочувствие - вот чему научил меня Карлайл. И с этого все началось. И всю ночь, после того как отвез ее к отцу в клинику, я думал о ней. Этой странной брюнетки. И решил, что оно того стоит – я хотел узнать ее. Хотел помочь. Я верил что смогу! Я знал что смогу! И решил действовать: выкрал ее номер из больничной карты, в которой прочел о ее болезни, позвонил, встретился, и когда увидел вновь, вспомнил семью…. Вспомнил Элис – мою сестру…. Они с Беллой так похожи. Я почувствовал, что должен помочь ей, что нужен ей. Наивно и глупо? Но ведь тогда я еще не знал, насколько большие у нее проблемы… я уболтал ее жить у меня. Потом отец сообщил, что Белла в розыске. Да, я был в шоке. Ну и что с того?! Это не сделало ее в моих глазах каким-нибудь ничтожеством, нет… она в ту ночь нарисовала красивую очень красивую картину на моей стене, и я понял, что она талантлива. Прям видел, как в будущем мы с ней гуляем по галереям с ее картинами и она счастлива…
И что поделать с этим я не знал. Знал единственное – я не хотел ее терять и хотел помочь. Это и были стрелки моего внутреннего компаса.
Постепенно я осознавал, что влюбляюсь в нее. Как? Я разговаривал с ней, мне было интересно, любопытно, я сам рассказывал о себе, хотел, чтобы она тоже узнавала меня. Но это ерунда. Действительно я это осознал лишь когда она пропала в первый раз и я обзванивал морги и больницы, а она пришла вся в крови… я уже рассказывал это раньше… в момент «поисков» мне было страшно – страшно потому-что она могла как встрять в очередную неприятность, тогда я лишь знал о изнасиловании и то вскользь, и наркотиках. Или же она могла уйти навсегда и я не нашел бы ее.
Я набирал номера телефонов разных экстренных служб и думал «Какого хера ты делаешь?! А что если она просто ушла? Ты надоел ей, и она ушла. Она свободная ты ей никто. Зачем ты так париться Эд?! Брось, она просто ушла.» но я все равно искал ее, я чувствовал, понимаете? Чувствовал, что у нее проблемы. У меня руки дрожали весь день, и мысли такие ужасные были….
А потом она опять пропала во второй раз. Я вот тогда до меня дошло : я люблю ее. Ну смотри: она угнала мою любимую тачку, отдала ее каким то наркоманам, растоптала все мои попытки вытянуть ее, помочь… просто наплевала на меня и ушла. А ведь прошлой ночью я вытирал с нее кровь и вытащил из ванны полной воды. Но нет она выбросила меня – воспользовалась и ушла. А я не мог забыть о ней. Нет не в том смысле забыть как в мелодрамах. Она не выходила из моей головы – я должен был продолжать, нельзя отказываться, нужно выполнять начатое. Она хорошая девушка, талантливая, умная, ты должен ей помочь. Не бросай ее. Она просто не понимает, что творит, парень! – вот что я думал. И, хорошо, что я еще тогда, после нашей первой встречи починил GPS в машине. Хотя это я тоже рассказывал уже.
В общем именно тогда, когда я ее нашел, забрал не только свою машину но и ее я понял, что она мне НУЖНА даже больше чем я ей. она та кто показывал мне жизнь, та кто заинтересовал меня своей личностью а не только красотой. Она ТА. Это основной мой мотив… Черт побери! Офицер, вы совершенно не тот человек, которому я мог бы это рассказывать. Какого черта я все это делаю?!...
- Продолжайте. (что нам нужно мы услышим из ваших слов)
- …Хорошо, я буду рассказывать, уже нет смысла усложнять еще больше. Мы сами запутались во всем, а особенно сбивала с толку недоговоренность о ее прошлом, о котором мне в итоге рассказал больше Джейк, чем она сама.
Тогда когда я зашел в ее палату, чтобы почувствовать себя ближе к ней, что-ли… там все еще был ее запах на подушке, в воздухе… я сидел на ее кровати и почувствовал что-то твердое, поднялся, посмотрел, а у нее под матрасом был спрятан ее блокнот. Ее блокнот это потрясающая штука – это дневник, только более глубокий и загадочный. Он состоит из картинок, рисунков. Так она выражала свои мысли. Понимаете, она талантлива, даже там, в больнице, зная о своих проблемах и болезнях, она рисовала. Я открыл его, листал и видел себя. Рисунков десять – я. Мои глаза, мое лицо, я, я и еще раз я. Сказать, что я был потрясен – ничего не сказать! Я не думал, что интересую ее. После того, как она сбежала во второй раз, с моей машиной, плюнув на меня, я решил и был убежден в этом до момента в палате с альбомом, что она равнодушна ко мне. Ну, там может только благодарность, но не более. И мне было достаточно того. А тут этот альбом. Я не верил, что нравлюсь ей. Я листал дневник и наткнулся на записи, обрывочные обо мне, томе, том парне, который ее изнасиловал, о Рене, о Джейке… и был опять же удивлен… она думала о стольких вещах. Во мне все сжималось, когда я понял насколько ей тяжело. Насколько сложно было ей едва достигшей совершеннолетия бороться с ситуацией! Она оказалась не там и не в то время за что вынуждена была расплачиваться. Она пыталась контролировать происходящее, но у Беллы не хватало сил. Это невыносимо – знать, что дорогому тебе человеку так сложно контролировать ситуацию. Хотя ситуация то давно вышла из под ее контроля.
Теперь, увидев ее блокнот, ее дневник, я все понимаю… Словно ранее разбросанные кусочки мозаики встали на свои места. Сейчас для меня стали понятны все ее действия, все слова. Я даже не могу позволить себе заплакать, осознавая всю тяжесть происходящего с ней, потому-что эмоции, испытываемые мной гораздо сильнее слез. Именно тогда я проникся мыслью, что должен, во что бы то не стало помогать ей всегда, защищать, оберегать, потому-что это единственное из того, что я мог сделать. Попытаться изменить ее жизнь, вытащить из этого болота, помочь забыть, насколько это возможно, весь тот ужас…
Только представьте себе: ее насилует человек, которого она считала другом, потом, пытаясь защититься, она ударяет его, понимает ужас случившегося, а после всего этого еще и я сбиваю ее! Только представьте на минуту себя на ее месте! Паника, страх, чувство вины, ужас, безысходность и инстинкты выжить, выбраться, но выхода нет.
Я просто обязан теперь сделать для нее все.
Я читал ее записи, сидя на ее больничной кровати, и в палату вошел Карлайл. Он все видел и понимал, что у меня проблемы из-за проблем Беллы. Это как снежный ком…
Единственное когда я разговаривал с отцом о ней, так это когда привез Беллу на лечение в его клинику, а он ругал меня из-за глупых моих поступков, неосторожных. Я понимаю, он волнуется за меня. Но я не ребенок. И я сказал ему в ту ночь, пока Белла лежала первый день, как раз перед операцией, что если он считает меня своей семьей, то поддержит мой выбор, каким бы он ни был. Да и что Карлайл совсем не знает Беллу, чтобы судить. И он принял мой выбор.
Но в этот раз он не мог молчать. Естественно, я притаскиваю с утра пораньше парня, которого словно избила банда головорезов, хотя так оно и было, а я говорю, что он попал под мою машину.
Карлайл так же был в курсе побега Беллы и угона машины ею со стоянки клиники, что не повышает репутацию ни Беллы, ни клиники. И, разумеется, что он был не в восторге от происходящего, тем более от моего участия в этом всем.
Он видел меня изнутри – видел мою боль. На его вопрос о последних событиях в моей жизни я ответил, что не хочу, чтобы Карлайл вмешивался. Все, что я могу, я сказал в остальном разберусь сам. Он опять спрашивал о Белле, и я сказал, что проблемы ее по умолчанию являются моими, и я не могу и не хочу бросать ее…. Попросил доверять мне. Ведь я знаю, что делаю… - И это была ложь. Я не знал, что делал, не знаю даже сейчас, что делаю.
То, что случилось этот конец... Он… он перевернул мой мир. Я не готов не был и не буду никогда готов, никто не будет. Знаете, я рад, что Джейк был со мной. Мы были командой. У меня никогда не было друга, настоящего. После аварии я замкнулся. Слишком тяжело терять близких людей и чтобы не чувствовать пустоту после них я решил не сближаться ни с кем, единственным был Карлайл. Всё.
А Джейк он … настоящий, искренний. И он рассказал мне о ней. Как-то когда мы вернулись домой, после поисков денег, я вспомнил о блокноте и спросил Джейка о ней. Он рассказал всё, что мог. И он словно посвятил меня в некий секрет.Передо мной открылась вся картина: слова Беллы, пока она была со мной, рассказ Джейка, дневник Беллы, ее рисунки.
Хотя она и сама мне многое о себе рассказал, но она никогда не говорила мне о событиях той ночи, с которой все началось. Никогда не говорила о своих бывших друзьях, никогда не говорила о своих отношениях с Томом. Может, не успела, а может, боялась. Это для меня не важно – это ничего не поменяло, просто я стал знать ее лучше и понимать глубже. От этого мне хотелось защитить ее еще больше.
И Джейк он меня поражал – он был младше Беллы на год, а уже был самостоятельным. Я в его годы пускал сопли в подушку и жалел себя. А он… словно старше меня, смелый, уверенный в том, чего он хочет и на что готов. Я бы наверно в 17 лет просто сбежал от таких проблем. А он остался, и не думал сбегать.
Через три дня проведенных вместе мы стали понимать друг друга и были на равных. Я был рад, что у Беллы и до меня были любящие люди…я понимаю, почему она доверяла ему. Я и сам стал доверять ему. Сначала просто потому-что Джек многое значил для Беллы, а после он уже стал многое значить для меня.
Знаешь, в моей жизни раньше был только один живой близкий человек – Карлайл. Но появилась Белла, а за ней и Джейк. Я рад, что во всем этом дерьме я нашел их. Действительно рад.

-- Запись из дневника Джейкоба Блека от 02. 06.2009. День.

Знаешь, что хочется написать? ДЕРЬМО! ЕБ*ТЬ! БЛ*ТЬ! Сколько ж можно то?!?! Какого нахрен черта?! ПОЧЕМУ?! Ненавижу!!! Ублюдки! Все мир гавно! Жизнь отстой! Сдохнуть! Ненавижу. Бл*ть.
Денег НЕТ, НЕТ, НЕТ, и еще раз НЕТ!!! И нам больше негде их искать. Вариантов нет. Всё, все знакомые, все друзья, все вещи, вся стоящая хоть каких-нибудь денег техника кончилась. Все. Пфффф. И больше брать деньги НЕОТКУДА. Конец. Крах. Жопа.
Я бы возможно и заплакал да толку – ноль. Смысл? Ничего не измениться, никто не прилетит и не подарит мне эти сраные шесть тысяч. Я не заработаю их за этот день. Я не найду клад. Мне не у кого занять больше. Мне нечего продать. Я жалею, что не родился бабой – пошел бы и стал шлюхой и за эту ночь и день бы натрахал чертовы шесть тысяч. Но у меня даже такого варианта нет. У меня вообще больше вариантов нет.
Спасибо Билли – он отправил мне сегодня четыре штуки. и у нас теперь 24 тысячи. Лучше чем ничего…
За сегодняшний день мы с Эдькой собрали долбанные 500 баксов. Мы обошли человек двадцать пять – тридцать! Не меньше! И все что собрали – 500 жалких баксов. Мы стали записывать по именам и фамилиям людей, у которых брали в долг по 10, 20, 50, 100 долларов… просто решили объехать ВСЕХ абсолютно и просить, сколько они смогут дать.
Если честно я думал мне будет невыносимо противно унижаться перед людьми, которые не являются моими приятелями, но, чувствуя, как горит время, и я могу потерять ее, плюешь на гордость и просишь. Я не считаю это унижением. Думаю, что кто угодно в моей ситуации повел бы себя так же. Она мой второй близкий человек после Билли и я отдам все, что смогу за нее.
Хотя чувствую, что после этой передряги Эд станет моим третьим близким человеком! Он отличный парень.
То, что произошло сегодня между нами это странно: это и ужасно и отлично, насколько вообще все сейчас может быть отличным…
--------

Запись из дневника Джейкоба Блека от 02. 06.2009. Ночь.

Мы с ним объехали всех знакомых и собрали эти гребанные 500 баксов, а потом он потащил меня в какую-то дешевую забегаловку. Как оказалось, мы с ним не ели ничего уже примерно суток двое… он заказал что-то, и пока ждали, мы думали об одном и том же. Мне хватало взгляда на него, и я понимал, что он хочет сказать, понимал его мысли. Как и он мои. Телевизор на стене заведения воспроизводил какой-то фильм и как раз был момент с ограблением магазинов. Мы оба смотрели это. Мы оба поняли это. Мы оба подумали об одном и том же. И мы оба приняли решение в ту же секунду, лишь посмотрев друг другу в глаза.
После этой забегаловки мы поехали в супермаркет. Обменявшись парой фраз, мы разошлись на поиски нужных нам материалов для будущего события. Встретились на кассе.
Было немного забавно наблюдать реакцию кассира на покупку двух мужчин поздним вечером состоящую их черных Чулков и двух игрушечных пистолетов, очень похожих на настоящие. Но Эд как всегда мило улыбнулся и девушка, расплывшись по креслу, пожелала нам удачи. Милая.
Сейчас уже два с лишним часа ночи и наступило 3 июня, следовательно – наш предпоследний день. Завтра забирать Беллс. Я так скучаю по ней, Господи! Это не описать словами. Я отдам пальцы на руках лишь бы быть уверенным – она жива и здорова.
Наш предпоследний день – наша последняя надежда. Эдвард предложил мне такой план: мы выезжаем в три часа ночи в отдаленный райончик, но не такой где живет Беллс, там, в магазинах в это время куча народа; в общем, мы уже нашли по Интернету круглосуточные маркеты, и их расположения в Финиксе, сделали распечатку и, примерив на голову чулки, залепив номера машины бумагой, приготовив игрушечные пистолеты, мы сейчас молча сидим на диване и слышим, как тикают часы.
Эд смотрит на меня, спрашивает, зачем я каждый день что-то записываю в блокнот. Я не знаю, как объяснить ему, что мне так легче. Легче. Но думаю, он и так все принимает и старается понять. Скоро все кончиться хорошо. Мы достанем деньги, заберем Беллс, и рванем все вместе куда-нибудь, где нет этой чертовой жары и палящего каждый день солнца, куда-нибудь, где не так душно и жарко. Возможно даже в Форкс, в Ла-Пуш. Там много родственников и нам будет, где остановиться первое время. Все будет отлично, я знаю, я верю. А потом потихоньку верну долги. Все будет Супер.
Эд зачем-то толкает меня и подглядывает в мои записи, сейчас он прочел о Ла-Пуш, и говорит, что не будет больше жить со мной в доме, так как от меня воняет.
От него тоже воняет – сколько он не мылся?! Сутки? Двое? Идиот.
Бог, ты уже слышал мои просьбы. Теперь у нас есть план.
Все, хватит шуток, пора.

Люблю Жизнь, Европу и Роба!

Добавлено (08.08.2009, 23:07)
---------------------------------------------
knopo4ka21, пожалуйста!)

Люблю Жизнь, Европу и Роба!