Мы все страдаем, девушки((

BPOV

Я открыла глаза и сразу же почувствовала его лицо всё еще на моем теле. Я медленно протёрла глаза, стараясь не сильно двигаться, чтобы не разбудить его. Прошлая ночь была великолепной и, я думаю, это был большой прорыв для нас обоих, но я заметила насколько сложно было Эдварду позволить мне быть с ним.
Я подозреваю, он несколько раз начинал плакать ночью, но он не издавал никаких громких звуков или всхлипов. Но я чувствовала влагу на халате здесь и там, и у него был насморк. Ну, или Эдвард замёрз. Ага, точно, в мае.
Один или два раза он пытался передвинуться на свою сторону кровати, но я не отпускала его. Я ненавидела подтверждать это, но обнимать его всю ночь было не только для его пользы, но и для моей.
У меня никогда раньше не было кого-то, кого я могла обнимать так же, ласкать и ухаживать, и любить, как сейчас. И я знаю, еще до того, как я успею понять… он соберёт свои вещи и уйдёт, и я никогда больше не услышу его голос и не увижу эту боль в его глазах.
Я всегда могу пойти в Огонь и найти его, если буду сильно скучать. Ugh. Как трогательно. Эдвард подумает, что я психованная маньячка или что-то такое. И только одна мысль о том, как он работает, когда я сижу вдали от него… YUK. Нет, я не сделаю этого. Нам обоим будет неудобно, и это лишь напомнит мне о том, что у него была работа со мной и ничего больше, и теперь всё закончено. И пока я не наскребу где-нибудь еще $20.000, он не захочет иметь со мной дела.
Даже хуже, мне придётся смотреть, как его лапают и облизывают эти женщины, и меня, скорее всего, арестуют за то, что я оттаскаю их за волосы.
Но он сказал, что считает меня другом.
Повзрослей, Белла, скорее всего он говорит это КАЖДОЙ женщине. Откуда ты знаешь, что он не играет с тобой прямо сейчас? Нет, спорила я с собой, это сумасшествие. У меня больше ничего нет для него. Что бы он хотел со мной, помимо денег?
О, Боже. Навязчивая мысль въелась в моё сознание. Может это как-то связанно с моим папой. Он шеф полиции. Может быть Эдвард просто хочет отомстить ему за что-то… Нет. Я нашла Эдварда, не наоборот. Глупая.
Почему я продолжаю сомневаться в нем? Почему я не могу верить ему?
А потом я услышала голос Эдварда с прошлой ночи, «Ты знаешь почему».
Я отбросила в сторону нелепые мысли о расплате с моим отцом и снова начала гладить руку Эдварда, которая лежала на моём животе. Его ангельское лицо уютно лежало на моей груди. Я нежно прикоснулась губами к его волосам, и его бронзовые непослушные локоны, сияющие в свете восходящего солнца, защекотали мой нос.
Ты ужасно и чрезвычайно красивый… думала я. Я слегка наклонила голову в сторону и взглянула на его лицо, и я улыбнулась, сдерживая смешок.
Он снова слегка надул губы, и они выглядели такими мягкими и полными, что мне сразу захотелось выцеловать их с его лица, которые были исполосованы когда-то мокрыми линиями. [ужасно глупо!) но, черт возьми, I wanted to kiss them off his face. Мило].
Моё сердце так болело за него, и хотя мне было неловко признавать это, но слёзы Эдварда на самом деле испугали меня прошлой ночью. Я никогда не видела плачущего мужчину, и это потрясло меня.
Но снова, это кое-что к чему я должна привыкнуть, с чем я должна иметь дело, если собираюсь стать доктором однажды. Я должна отключить все свои чувства, чтобы хорошо работать. Но разве это работа не о чувствах и эмоциях? Почему я должна быть чёрствой задницей по отношению к пациентам, чтобы как следует помочь им? Почему я не могу обнимать их, брать их за руки и проливать слёзы вместе с ними?
Как только я подумала о том, чтобы делать это с сотнями пациентов изо дня в день, я знала ответ: это убьёт МЕНЯ.
Я взглянула на будильник, красные цифры показывали 6.47 утра. У меня есть время полежать еще немного с моим любимым. Я сжала его сильней в моих руках и закрыла глаза, представляя себя Миссис Каллен, и сегодня воскресение, и мы можем целый день отдыхать, заниматься любовью и пить кофе, читать воскресные газеты в постели. Всё это такое клише, на которое я обычно закатываю глаза. Но с ним это выглядит так восхитительно… и невозможно.
Я вздохнула и заметила, что Эдвард не храпит. Он такой тихий и спокойный. Это четвёртый день. Четверг. Осталось десять дней. Это большой промежуток времени… но с другой стороны это полное отсутствие времени. Я представила, как он поднимает свою сумку, закидывает её через плечо и одевает солнечные очки. Целует меня на прощание и говорит что-то ужасное, типа, «Спасибо, что купила меня, Белла. Мне было очень весело».
И потом он уходит с улыбкой на лице, а мой мир рушится вокруг меня. Смогу ли я держать тупую улыбку на моём лице во время этого? НЕТ! Я не такая уж хорошая актриса.
Моё сознание вспыхнуло изображениями со мной, лежащей на полу, схватившейся за ногу Эдварда, а он пытался вырваться и уйти, пока я громко реву и умоляю его остаться. Ugh. Да, это больше похоже на меня, точно.
Я начала думать о том, что было сказано прошлой ночью, зная, что мне нужно будет обновить мои записи и прослушать плёнку в колледже, чтобы проверить, не упустила ли я чего-то. Кого я обманываю? Я упустила всё. Я упёрлась в стену, когда спросила, что случилось между ним и Таней после того, как они поженились, и проблемы с деньгами начали разрывать их отношения.
Ничего, сказал он. Ничего.
Если только она не растворилась в воздухе, здесь есть большее, до чего мне необходимо добраться. Я должна копать глубже. Она, должно быть, бросила его или… Боже, я надеюсь, она не умерла. Это бы объяснило слёзы и тоску в нем. Если он никогда не плакал и всегда избегал эту боль, это бы объяснило его эмоциональный срыв теперь, когда я заставляю его говорить об этом.
Её ЗВАЛИ Таня. Вот, что он сказал. ЗВАЛИ. Ну, это может означать, что она всё еще жива, но больше не присутствует в его жизни… или это может означать смерть.
Может, я могу спросить отца, чтобы он нашел информацию о ней. Нет, это не правильно. Я не хочу найти что-либо таким образом. Я хочу, чтобы Эдвард сам рассказал мне.
Я ненавижу тайны, они сводят меня с ума! Жаль я не могу загипнотизировать его и спросить обо всем за один раз. Тогда я смогу помочь ему быстрее. Я никогда не думала, что мне придётся играть в детектива на этой работе. Но все что-то прячут, когда ты начинаешь задавать им вопросы. Никто не хочет показывать свои плохие стороны и боль на первых визитах.
Все лгут. Все прячутся. Включая меня.
И что такое с Викторией? Она сказала, что он принадлежит ей, и она спасла его жизнь, и он думал, что она права? Это поймало моё внимание, но я опустила это, потому что он был таким расстроенным. Я снова должна прослушать плёнку. Внимательно.
Не могу дождаться, когда я смогу поговорить с Джеймсом. Я должна быть очень осторожной, чтобы не рассказать ему многого. К тому же, я не полностью доверяю ему. Что-то в его глазах. Они не очень тёплые.
Хотелось бы достать мой блокнот. Но я была зажата под 200 фунтами совершенства в этот момент. С удовольствием. [90 кг???]
Неожиданно зашумела сирена, приближаясь с конца улицы, думаю, пожарная машина. Она выла высоко и быстро. Когда она приблизилась, становясь громче, я знала, что это разбудит его. Жаль, что я не могу встать и закрыть окно… но прошлой ночью было жарко, и я обнимала своего ангела, так что приятный ночной ветер был изумительный.
И машина остановилась несколькими зданиями ниже, сирены продолжали реветь, мотор громко шумел.

EPOV

Я завернул за угол на нашу улицу, довольный тем, что был ближе к дому. Я устал и был раздражён и хотел закрыть глаза на какое-то время.
Я сразу же увидел голубые и красные вспышки – полиция. Слегка притормозив, я всматривался вперед, в темноту. Повсюду машины. Наша квартира на другой стороне дороги, так что где-то здесь был арест или какой-то несчастный случай.
Вся блядская дорога заблокирована, каким хреном я должен проехать это? Может они съедут и пропустят меня.
Я остановился, когда не мог ехать дальше из-за всех полицейских машин и людей, стоящих вокруг, рядом стоял офицер и говорил по рации.
«Сэр, вы не можете пройти здесь сейчас», - сказал он, даже не взглянув на меня.
«И как вы предлагаете мне попасть домой?» - я стал в позу, слишком уставший, чтобы быть вежливым.
«Мне всё равно, как вы попадёте домой, сэр», - он говорил как робот, монотонно, «Сдайте назад и объедите вокруг, это всё, что я могу сказать».
Он отвернулся и начал уходить, и я крикнул ему, злой как черт.
«Офицер!» - заорал я, но он продолжал идти.
Я собирался снова позвать его и выйти из машины, но мне не хотелось, чтобы меня арестовали прямо сейчас.
«Хренов козёл», - проворчал я, включил заднюю передачу и, держась за спинку пассажирского кресла, ехал назад, ретируясь с моей собственной чертовой улицы. «Невероятно… сейчас 4 утра…»
Я сделал круг, проезжая мимо своего дома, а потом еще 10 зданий, пока я не смог повернуть и вернуться с другой стороны. Теперь было почти 5 утра, и я был крайне зол и раздражён.
С этого конца улицы я мог слышать рёв сирен. И снова, полицейские машины блокировали мне проезд, копы стояли вокруг, чесали задницы, зарабатывая мои деньги через налоги.
«Херня!» - зарычал я, резко свернул на обочину и вышел из машины, громко хлопнув дверью. Я подошел к группе полицейских.
«Сэр, сэр --» - сказал один из них, «Эта улица закрыта, пожалуйста, вернитесь к машине».
«Что?!» - я прищурился и попытался посмотреть на свой дом, но было темно, и полицейские огни ослепляли меня.
«Это МОЯ улица!» - объяснил я немного громко, «Я живу здесь, как улица может быть закрыта?!»
Я попытался обойти их, но один из них, самый высокий, стал передо мной, блокируя проход.
«Сэр!» - снова закричал он, «Я сказал, ВОЗРАЩАЙТЕСЬ к своей МАШИНЕ!»
«Я просто хочу попасть домой и лечь СПАТЬ, ГОСПОДИ!» - нахмурился я и орал в ответ, «Вы не можете запретить мне попасть домой! Что за херня? Что вы сделали, нашли Бен Ладена или что-то в этом роде?»
Пока мы спорили, подошел другой коп и спросил меня, «В чем ваша проблема, сэр?»
«Моя проблема в том, что я живу на этой улице и не могу попасть домой ни с одной долбаной стороны!» - я старался не повышать голос, «Сейчас поздно, я хочу спать, и я объезжал вокруг, как хренов баран, и никто не пропускает меня!»
«Позвольте взглянуть на ваши документы», - сказал он, протянув руку в перчатке.
«О, вы не верите мне?» - засмеялся я про себя, качая головой, и достал из заднего кармана бумажник, «Хорошо. Держите».
Я прищурился и снова попытался вглядеться в темноту, пока он изучал документы, а затем уставился на меня на секунду.
«Видите?» - я попытался улыбнуться, забирая документы, «Я вам не врал, я не журналист и всё такое, я просто хочу спать».
«Пройдёмте со мной, сэр», - он взял меня за руку, и на секунду я подумал, что он собирается арестовать меня, но он быстро шёл мимо машин, которые блокировали мне проезд, и я шел за ним, решив забрать машину завтра, после того как они закончат свои дела здесь.
Через пару минут я смог видеть своё здание и уже собирался сказать копу, что это м ой дом.
Но я остановился и увидел это. И я замер. Раздался громкий шум, БУМ!
«Uuggghhh!!!» - я подскочил, всё моё тело напряглось, когда я закричал сквозь сомкнутые зубы. Меня трясло, и я дышал быстро и тяжело. Грудь жгло.
«Эй, ты», - прозвучал ласковый голос рядом со мной, пока мои глаза фокуировались… или пытались.
«Ты в порядке?» - спросила Белла, её руки касались моих щёк, пока мои глаза метались из стороны в сторону сами по себе, «Я думаю, у тебя тут был небольшой кошмар».
«О…» - я слегка успокоился, «Прости, Белла».
«Шшшш», - она поцеловала мою щёку, вытирая моё лицо большими пальцами, «Было страшно?»
Я прижал её к себе и поцеловал в шею, зарываясь носом в её аромат, «Да, ужасно. Там была эта девчонка, Белла, которая никогда не затыкалась, и не важно, что я пытался делать, она не прекращала говорить».
«Засранец!» - она извивалась в моих руках, когда я начал кусать её шею, и её крики и смех были для меня словно лекарство, растворяя моё беспокойство в несколько секунд.
Я перевернулся на неё, и она игриво визжала и пыталась отпихнуть меня, но вскоре я прижал её к кровати, схватив за маленькие запястья по бокам от неё, и облизывал её губы, дразня её короткими прикосновениями, не позволяя ей схватить мой язык, когда она кусала воздух, не успевая за мной.
«Попалась», - заявил я, «Снова».
«О, ты так думаешь?» - самодовольно усмехнулась она.
«Да, я так думаю», - ответил я так же самодовольно, прикасаясь языком к коже под её скулами, она застонала и приподняла бёдра подо мной.
«Зачем ты это сделала?» - я практически жаловался. И потом мой член проснулся и выискивал мою маленькую Беллу, «Посмотри, что ты наделала, ты, маленькое испорченное создание».
Она засмеялась без капли сожаления.
«Теперь, только из-за этого, я думаю, ты будешь моей пленницей сегодня», - я снова поцеловал её, глубже.
«Я думала…. ПОЦЕЛУЙ… я была твоей пленницей вчера», - сказала она, и я снова поцеловал её.
«Нет», - поправил я, и снова поцелуй, «Вчера ты была моей жертвой. ПОЦЕЛУЙ. А сегодня ты будешь моей пленницей. ПОЦЕЛУЙ. Это совершенно разные понятия».
«Что это значит?» - она улыбнулась, как будто верила мне, и я зарылся в её слегка распахнутый халат и оставил поцелуй на внутренней стороне её правой груди, сразу же получив глубокий стон в ответ.
«Я привяжу тебя, может быть здесь, к кровати…» - я снова начал целовать её, «Потом я сделаю тебе хороший завтрак… и накормлю тебя… ПОЦЕЛУЙ… потом я почищу твои маленькие зубки… ПОЦЕЛУЙ…»
«МММмм» - она целовала меня в ответ, «Почистишь мои зубы? И что потом?»
«Потом я буду уничтожать тебя несколько часов…» - я поцеловал её глубже и добавил, «И заставлю тебя кончать до тех пор, пока ты не будешь кричать о пощаде… и воде… но ты ничего не получишь… не от меня… ПОЦЕЛУЙ.»
«Это было бы потрясающе…» - улыбнулась она, «Если только мне не надо было в колледж сегодня».
«Нет…» - сказал я в её губы, «Я не отпущу тебя. Я напишу записку твоему преподавателю, и подпишу её Доктор Франкенчлен».
Она захихикала и начала извиваться, когда я двинулся ниже, отодвигая её халат носом, и облизывая сладкий розовый сосок, который уставился на меня.
«Ему это не понравится», - сказала она, глядя вверх на потолок, «Он может наказать меня завтра».
«Ни в коем случае», - я укусил её сосок, и она тонко завыла, и добавил сквозь зубы, «Ты МОЯ маленькая куколка».
Она обхватила мои ноги своими, и как только я подумал, что может быть она останется здесь, со мной, раздражающе зазвенел её будильник.
Она протянула руку и выключила его.
«Мммм…» - проворчал я, «Когда тебе нужно идти?»
«Через час», - она нахмурилась, наблюдая как я облизываю её сосок, и я смотрел в ответ в её грустные глаза.
«Не думаю, что мне это нравится… то, как ты постоянно оставляешь меня», - усмехнулся я, «Разве ты не боишься, в какие проблемы я могу попасть в одиночестве?»
«Ужасно боюсь», - улыбнулась она, «Сегодня у тебя нет никаких встреч?»
«Нет, Белла», - оскалился я.
«Ну, я уйду рано и вернусь рано, около часа».
«Отлично» - довольно сказал я, «Может быть сегодня мы сможем поиграть в другую игру, которая должна тебе понравиться».
Её лицо вспыхнуло горячим красным, и она улыбнулась.
«Может быть», - подразнила она.
«Она немножко… дикая», - предупредил я, «Но ты будешь в полной безопасности со мной, и если ты почувствуешь, что хочешь остановиться… »
«Я знаю, lo mein», - она была взволнованна, но в то же время нервничала.
«Какая умная девочка»,- я снова поцеловал её, жадный до её вкуса.
«Пойдём, я приготовлю тебе что-нибудь», - я выдернул её из кровати и потащил на кухню. «Можно я сниму майку раз уж сейчас день, Хозяйка?»
Становится теплее, эта квартира нагревается быстрее, когда солнце встаёт.
А еще я хотел увидеть её выражение лица на это. И оно было бесценно! Её нижняя губа разбилась о пол.
Я усмехнулся и ждал ответа.
«Да, мальчик-раб, раздевайся», - пошутила она, глядя как я снимаю мою новую любимую майку. Я расправил её и осторожно положил на кровать, так что я смогу надеть её ночью.
Она ускользнула в ванную, а я начал готовить тесто для оладьев.
Было слишком тихо, так что я снова включил канал Никелодион и, конечно же, там шёл Спанч Боб. Я услышал смех Беллы в ванной вместе с шумом воды и всплесками.
Согласно списку дел на сегодня, я должен буду починить дверь в ванной и заделать дыру в стене, которую я создал на второе утро. Не знаю, чем мне еще заниматься целый день. Надеюсь, она предложит что-нибудь.
Взбивая тесто, я вспоминал прошлую ночь. Она держала меня всю ночь. Она гладила мои волосы и целовала меня, пока я лежал в её объятьях, борясь с чертовыми слезами вины и стыда, которые не останавливались. Я сказал ей, что трахал другую женщину вчера, и она даже не моргнула.
Почему она такая милая? Такая спокойная? А может это значит, что она не испытывает ко мне этих сильных чувств, и ей плевать с кем еще я бываю, пока я здесь для неё, когда она дома. Но опять же… Я чувствую, как она заботиться обо мне… когда она дала мне эту майку прошлой ночью… и сказала то, что сказала… я ЧУВСТВОВАЛ любовь. Я почти забыл, что это, но это чувство быстро вернулось ко мне.
И чувствовать её руки вокруг меня было так чертовски невероятно, что я на самом деле почувствовал себя НАСТОЯЩИМ мужчиной на несколько часов. Я чувствовал ЧИСТОТУ. Я чувствовал…
«Не знаю, смогу ли я сидеть на этом стуле после вчерашнего», - сказала Белла, присаживаясь на один из них возле стойки, наблюдая за мной.
Я повернулся и зло улыбнулся ей, «Я только начал играть с тобой, Белла. Подожди, пока не узнаешь, что я приготовил для тебя в следующие пару дней. Надеюсь, твоя смелость выдержит».
«Прекрати попытки напугать меня», - пошутила она с улыбкой, когда я протягивал ей стакан апельсинового сока.
Я изобразил свой лучший дьявольский смех, как у злодеев из старых фильмов, и она хихикала, пока я наливал тесто на сковородку передо мной.
«Ну так, ты собираешься рассказать мне?» - загадочно спросила она, отпивая сок.
«Рассказать что?» - спросил я, не понимая о чем речь.
«Твой сон», - спокойно ответила она, «Ты должен знать, что я очень хорошо расшифровываю сны».
Я напрягся на секунду, но затем заставил себя расслабиться. Мне нужна расшифровка. Сон был ясным, и я знал, что это.
«Ты знаешь, что разговариваешь во сне?» - спросил я, уводя её от темы.
Я посмотрел на неё и поднял бровь, наблюдая как её щёки вспыхнули от моего вопроса. Боже, это сексуально.
Я перевернул оладушек, или два, пока она нервничала, находясь теперь на моём месте.
«Мне говорили…», - её голос теперь был очень РОБкий и тихий, «…это. Что я СКАЗАЛА?»
«Мммм….» - играл я с ней, перекладывая три оладья на тарелку, «Потрясающие, нехорошие… ГОРЯЧИЕ вещи… вещи, о которых я НИКОГДА не расскажу ТЕБЕ».
Я поставил перед ней тарелку, и её губы сомкнулись в тонкую линию.
«Да ладно», - уговаривала она.
«Неа», - я поставил на стол бутылочку с сиропом и дал ей вилку.
«Как маленький», - зло проворчала она и надулась. Она была такая забавная, что я чуть не засмеялся и не сказал ей. Но нет, это мой маленький секрет. Я хочу его сохранить для себя на какое-то время.
Она фыркнула и начала есть, я взял свою тарелку и сел напротив. Во всяком случае, она забыла про мои сны.
«Эдвард… могу я спросить кое-что?»
«Конечно», - сказал я, надеясь, что смогу ответить ей.
«Прошлой ночью, ты сказал, Виктория сказала тебе, в тот первый раз, когда ты… работал для неё… что ты принадлежишь ей и что она спасла твою жизнь. Это по-настоящему или так, для выразительности?»
«Нет», - ответил я, откусывая кусок, политый сиропом, «Я принадлежал ей, по началу. И она действительно спасла мне жизнь. Я занял очень много денег у этих вымогателей, о которых мне кто-то сказал. Даже, когда я взял их, я знал, что не смогу вернуть… а они хотели их назад плюс проценты. Тогда я вроде как опять вернулся на улицы на несколько дней, и я просто ходил и садился на поезда, куда угодно, в разброс, пытаясь скрыться от них. И потом моя срок моей удачи истёк, и я услышал, как они преследуют меня. Это было поздно ночью, думаю, около двух или рядом, и они схватили меня, затащили в проулок и начали избивать меня, спрашивая о деньгах. Я тогда даже не знал, как драться, а даже если бы знал, была бы не очень-то справедливая драка, когда один парень держит тебя, пока другой бьёт тебя в живот и лицо. В любом случае, эта аллея была прямо за Огнём, и Эммет услышал всё это… и отбил меня от этих парней и притащил в клуб, через заднюю дверь.
Мне было достаточно паршиво, пара сломанных ребёр. Эммет привёл меня в раздевалку, и бинтовал меня. Вскоре пришла Виктория, тогда я встретил её впервые. Она была очень мила, сказала, что у меня хорошая грудная клетка, и собиралась позвонить в скорую, но появились эти акулы, ворвавшись через заднюю дверь, и потребовали меня.
Я знал, что я покойник, они держали пистолеты, и даже когда Виктория спросила, что им нужно, они сказали, что хотят забрать меня обратно на улицу и выстрелить мне в лицо. Они были чертовски злы и потрёпаны после атаки Эммета.
Я встал и хотел пойти с ними, но Эммет запихнул меня обратно в кресло и встал передо мной. И потом Виктория встала перед Эмметом. Она спросила, сколько я им должен.
Она попросила их дать ей 15 минут, и они получат свои деньги. Она повела меня наверх в свой офис, и заставила меня раздеться. Она попросила меня… показать ей насколько я хочу жить, и потом, если я буду достаточно хорош, может она заплатит этим парням и спасёт меня. Я… сделал это с ней… и потом она заплатила мой долг.
Ростовщики ушли с деньгами, сказав мне, что я счастливчик, и чтобы я никогда больше не приходил к ним за деньгами.
А потом Виктория сказала мне, что теперь я принадлежу ей, и что я буду работать на неё и сделаю всё, что она скажет. И тогда я начал работать в Огне».
«Эдвард…» - сказала она низким голосом, уставившись на тарелку, водя вилкой по оладьям.
«Она спасла меня», - просто сказал я, слыша жалость в голосе Беллы, «Она могла не сделать этого, позволить им убить меня. И я думал, что я умру, после того, как трахнул Викторию. Я думал, что не справился хорошо, потому что мне было чертовски больно, у меня были сломаны рёбра, но, думаю, я достаточно понравился ей, чтобы помочь мне».
Я продолжил есть и заметил, что Белла теперь смотрела на стакан с соком, думая о чем-то, чего я не мог прочитать по её глазам.
«Почему ты занял деньги, зачем они были тебе нужны?» - спросила она, глядя на меня.
«Я же говорил тебе… я был разбит», - я надеялся, что она оставит это прямо здесь. Но это Белла, и она не оставила.
«Но ты же не пошел бы к ним, чтобы занять деньги на плату за квартиру или что-то такое, это безумие».
Я засмеялся, «Разве ты не должна воздерживаться от слов, типа, «безумие» при разговоре с пациентом? Это не очень-то в стиле Доктора Беллы».
«Я не Доктор Белла сейчас», - заявила она, немного разочарованно.
Я закончил есть, и было похоже, что она тоже не очень голодна.
«Ты закончила?»
«Нет, я не закончила, я просто хочу узнать тебя, Эдвард», - неожиданно она стала такой потерянной и маленькой, «Я не пытаюсь умолять, я просто хочу, чтобы ты верил мне больше. Я же говорила тебя, я твой друг. Ты можешь говорить со мной».
Я оскалился и посмотрел вниз в её ласковые глаза и поправил себя.
«Нет, я имею в виду…» - я слегка приподнял её тарелку, «Ты закончила… есть?»
«О», - она густо покраснела, и я не мог сдержать смешок, «Да, спасибо».
«Белла…» - осторожно начал я, когда ставил тарелки рядом с раковиной, «Я знаю, ты хочешь узнать меня… и я очень сильно стараюсь помочь тебе и ответить на твои вопросы. На самом деле. Но есть вещи, которые я просто не могу рассказать тебе. Вещи, которые ты не поймёшь. Я верю тебе, и мне с трудом верится, что всего через три дня я рассказываю тебе всё это. Но здесь есть двери, которые закрыты НАВСЕГДА и НИКОГДА больше не откроются. Ты… понимаешь это?»
«Да», - она выглядела немного расстроено, посмотрела на меня и добавила, «Но я буду продолжать попытки, и ты не можешь злиться на меня за это. Это моя работа. На самом деле теперь это не столько для моей оценки, Эдвард. Я хочу помочь ТЕБЕ».
«Ты помогаешь», - я подошел к стойке, поднял её лицо и поцеловал, «Знаешь, как давно меня в последний раз кто-то ОБНИМАЛ? ПОЦЕЛУЙ. И хотел ГОВОРИТЬ со мной? ПОЦЕЛУЙ. И мне так жаль, что я делаю это таким трудным для тебя».
Я прислонился свои лбом к её, закрыл глаза, улыбнулся и сказал, «Ты заставляешь меня чувствовать себя НАСТОЯЩИМ, Белла. Мне нравится это».
Она выдохнула и встала, обняв меня крепче, и я снова поцеловал её сладкие губы со вкусом сиропа.
«Иди одевайся, Белла», - сказал я, чтобы не взять её прямо здесь, на стойке.

Хотим еще и еще!!!!

Я всё еще была в раздумьях на счет Эдварда, когда мы с девочками шли в колледж. Они спросили, как с ним идут дела, и я просто сказала, «Хорошо».
Я не хотела им ничего рассказывать, и я знала, они были немного расстроены или оскорблены моим молчанием, но мне было всё равно. Мне было так больно и грустно, и я так запуталась и чувствовала себя бесполезной, некомпетентной, легкомысленно влюблённой и в то же время с разбитым сердцем.
Он никогда не оставит такой образ жизни. Так он сказал. И еще он не полностью доверял мне. Но что я ожидала за три дня? Я ожидала слишком многого. Я не трудилась для этого. Я решила прекратить быть маленькой тупицей и быть более терпеливой… и продолжать стараться. Не сдавайся – вот мой новый девиз.
Эта сука, Виктория! Он так говорил, будто верит ей, но не может верить мне? Держу пари, ОНА знает всю его историю. Сутенёрша! Как она могла так поступить с ним? Я представила всю сцену в своей голове…
Эдвард сидит здесь, без майки, прижимая полотенце к разбитой губе, Эммет бинтует его сломанные кости, на белой коже ярко видны тёмные синяки.
«OWWWW…» - застонал Эдвард, вздрагивая, когда бинт туго затянулся.
И затем из-за из-за его обнаженной спины раздался голос Виктории.
«Так, так, так…» - проворковала она, «Что это у нас тут?»
«O», - Эммет встал и Эдвард слегка повернулся к ней, держась рукой за забинтованные ребра, «Виктория, это Эдвард. У него были небольшие проблемы у черного входа, и я привел его сюда, чтобы немного подлатать».
«Эммет, ты такой милый…» - Виктория улыбнулась Эдварду, пока говорила с Эмметом, проводя рукой сквозь его бронзовые волосы, а затем вниз по спине, «Всегда помогаешь заблудившимся…»
«Мне жаль, мне пора идти», - вздрогнул Эдвард, пытаясь встать, держась за ребра, и поднять скомканную майку.
«Нет, нет, нет…» - Виктория мягко усадила его обратно, и Эммет сделал то же самое, «Останься… это моё заведение, и ты мой гость. Как на счет чего-нибудь выпить и поесть? И я позвоню в скорую, если нужно».
«О, нет, я не могу…» - должно быть он был смущен тем, что был голоден, но в то же время горд.
«Я настаиваю», - Виктория улыбнулась, проводя пальцами по его щеке, «Ты выглядишь голодным, любимый. Я пойду, прихвачу тебе хороший сочный ужин, Эдвард. Позволь Эммету помочь тебе, он хорошо справляется с синяками и подобным. Останься».
Она ушла, взглянув на Эммета.
Я представила дружеский разговор между Эдвардом и Эмметом о том, кто были эти ребята, которые его избивали и почему… и потом Виктория принесла ему горячую еду и скорее всего, осталась с ними, слушая историю, пока Эдвард ел, не в силах сопротивляться запаху еды. Должно быть, прошли дни с тех пор, как он последний раз ел.
И потом, наверное, вернулись эти парни, или их шестёрка, или кто там у них, вне себя от злости, ворвались через заднюю дверь, требуя расплаты… требуя Эдварда.
Как Эдвард и говорил, я видела их в своей голове с пистолетами в руках, глядя на испуганного, но неподвижного Эдварда.
«Поднимайся, красавчик», - прорычал один из них в моём воображении, «Пора платить».
И тут встал Эммет, объёмная стена мышц.
«Хотите еще?» - пригрозил он, улыбаясь, стоя перед Эдвардом.
Они направили пистолеты прямо в его лицо и сказали, «Если только ты не можешь поймать пулю зубами, ты свалишь и дашь нам закончить наше дело. Держись подальше от этого. Это не твоё дело».
Эдвард встал, держась за правый бок, и сказал, «Эммет, не нужно. Он прав. Я пойду с ними».
«Сядь, Эдвард», - Виктория встала и, нахмурившись, сказала парням, «Это МОЁ место, как вы посмели зайти сюда с ОРУЖИЕМ?!»
«Виктория, нет!», - Эдвард мягко предостерёг её, не желая, чтобы она тоже попала в беду.
«Этот маленький мудак торчит нам кучу бабок!» - заорал один из них, «Мы дали ему еще один день после маленького предупреждения, но сейчас нашему терпению пришел конец! Этот твой головорез заехал мне по голове и сломал руку моему партнеру! Радуйся, что мы застрелим только красавчика в его маленькое симпатичное лицо, а не ТВОЕГО мальчика».
«Жди здесь», - свирепо сказала Виктория, «Я пойду наверх с Эдвардом, немного поговорю с ним, а затем верну вам деньги наличными».
Она медленно передвинулась и встала перед Эмметом, защищая своего танцора.
Эдвард растеряно нахмурился и нерешительно посмотрел на неё, но она смотрела на парнях с пистолетами.
«Ты думаешь, мы тупые?» - спросил один из них, «Мы не будем тут торчать, пока ты вызываешь копов».
Она фыркнула, и Эммет засмеялся.
«Копы», - передразнила она, «У меня здесь в приватных комнатах наркотики и шлюхи, трахающие клиентов, ты думаешь я позвоню копам… по какой-нибудь причине? Мне не нужны копы, я вас сама могу отделать. Это не первый мой раз, знаешь».
Они быстро обменялись взглядом, раздумывая.
«Я знаю, что вы на кого-то работаете», - спокойно улыбаясь, сказала Виктория, «И что если вы не достанете эти деньги сегодня, вы оба в больших неприятностях. Вы можете получить немного удовольствия, убивая Эдварда, но потом, вы не вернете деньги. И что тогда скажет ваш босс?»
Они занервничали и сглотнули, понимая, что она права.
«Дайте мне пару минут с Эдвардом», - Виктория повернулась и взяла Эдварда за руку, «Когда мы решим НАШИ дела, и если всё закончится хорошо, я сама принесу вам деньги… наличными. Только так. Соглашайтесь или убирайтесь».
Наконец, один из них сказал, «Только быстро».
«Конечно. Пойдём, Эдвард», - Виктория обаятельно улыбнулась и увела за собой Эдварда, оставив Эммета с ними.
Прогулка вниз по коридору и через красную линию, за которой открывался темный клуб, должно быть была сложной для Эдварда со сломанными рёбрами. Наверное, он видел танцоров и женщин, и клетку, когда она молча вела его вверх по лестнице к своему офису.
Дверь кабинета закрылась, и она повернула замок и отошла на несколько шагов, присела на свой стол и посмотрела на него, скрестив свои длинные кремовые ноги.
«Эдвард, Эдвард, Эдвард…» - она покачала головой, «Тск, тск, тск… Ты в очень затруднительном положении, не так ли, любимый?»
Он прижался к запертой двери, достаточно умный, чтобы знать, чего она хочет от него. Он никогда не был в подобных ситуациях, его ноздри раздувались, скулы сомкнуты, губы сжаты в тонкую линию, глаза смотрят в пол, отчаянно пустые, пока он пытался придумать, как выбраться из этого беспорядка.
«Ты не можешь заплатить им все эти деньги», - тупо сказал он, «И зачем тебе это? Ты даже не знаешь меня».
«Ну, вот почему я привела тебя сюда», - Виктория поставила руки на стол по бокам от себя, улыбаясь, играя с ним, её глаза бродили по его груди, «Мы должны узнать друг друга… и если ты мне понравишься, я заплачу этим ублюдкам. После чего ты будешь моим, полностью, пока не выплатишь свой долг. Ты будешь делать всё, что я тебе скажу, и будешь работать на меня. Или… ты можешь дотащить свою задницу вниз, пойти с этими парнями на улицу и позволить им оттрахать твой рот своим оружием перед тем, как они застрелят тебя. Я знаю этих ребят. Я знаю, на кого они работают. Они не убьют тебя БЫСТРО. Это займёт много, много времени. И когда они убьют тебя, ты будешь рад».
«Чего ты хочешь?» - спросил он, держась за рёбра, облокотившись на дверь.
«Сними одежду, всю», - сказала она сразу же, нагло.
Он широко раскрыл глаза и быстро посмотрел на неё, а она уверенно смотрела в ответ, показывая тем самым, что она не шутит.
Он не шевельнулся, его дыхание немного участилось, когда он думал о вариантах, ни один из которых ему не нравился.
«Ты же не хочешь умереть, Эдвард?» - мягко надавила она, «Тебе есть ради чего жить, не так ли? Ты не хочешь потерять это навсегда?»
Через минуту Виктория закатила глаза и сказала, «О, да ладно, Эдвард, неужели ты предпочтёшь МНЕ болезненную смерть?»
Эдвард постоял еще минуту, потом наконец закрыл глаза на пару секунд, расстёгивая штаны, выдохнул и опустил их вниз, слегка застонав от боли.
Виктория усмехнулась, кивая пару раз, когда он разулся и снял штаны, оставляя их на полу, а потом быстро снял нижнее бельё, не позволив себе долго думать об этом.
Он снова наклонился к двери с беспокойством на лице, его руки напряжены, правая вцепилась в левую, кисти сжаты в кулаки, прикрывая половые органы, его тело слегка дрожало, глаза смотрят в пол.
«Расслабься, любимый, расслабься…» - улыбнулась она на его невинность, «Это просто кожа, я вижу это каждый день. Повернись… медленно. Дай мне посмотреть на тебя, ангел».
С дрожью, он заставил себя повернуться кругом. Казалось, это заняло вечность, но наконец он стоял к ней спиной, опустив голову на дверь с тихим стуком, закрыв глаза, его дыхание участилось.
Виктория даже подумала, что слышала как он всхлипнул.
«Ты плачешь?» - усмехнулась она, «Боже».
Он не ответил.
«У тебя хорошая задница», - профессионально заявила она, «Но больше мыщц не повредит. Ты будешь тренироваться каждый день. Эммет поможет тебе. Повернись обратно».
Он подчинился, его глаза влажные и холодные, когда он хмуро посмотрел на неё.
«Опусти руки», - приказала она.
Он снова колебался, и она улыбнулась, «Эти ребята не будут ждать вечно. И если они пристрелят Эммета, пока ждут, всё это будет ТВОЯ вина».
Снова выдыхая, он одеревенело опустил руки, прижимая их к двери, будто что-то держало их здесь против его воли.
«Ух ты», - она выглядела впечатлённой, «Теперь я вижу, почему ты защищал ЭТО. Очень хорошо, Эдвард. Заставь его встать».
Он резко посмотрел на неё, «Что?» - выдохнул он.
«Заставь. Его. ВСТАТЬ», - проговорила она медленно, как будто он плохо понимал.
«Я не могу просто… заставить его… встать…» - он выглядел униженным, «Я не машина!»
«Конечно, ты машина», - сказала она плоско, «Вы ВСЕ машины. Если ты хочешь жить и выжить, тебе лучше сделать из себя машину. СЕЙЧАС. Если бы ты принадлежал мне, я бы не терпела это колебание и изнеженность. Я не воспитатель в детском саду, и ты не ребёнок. Перестань тратить моё время и заставь его ВСТАТЬ.»
Она дала ему минуту или две, он закрыл глаза, стараясь изо всех сил. И вскоре он был готов и ненавидел это.
«Подойди, Эдвард», - потребовала она безжалостно.
Она приподняла своё крошечное платье, обнажая рыжие волоски между ног, пока он медленно подходил, его лицо растеряно и искажено болью.
«Урок первый», - Виктория взяла его за подбородок мягкой рукой, и покачала его немного, «Сбрось это лицо. Без слёз, без отвращения, без хмурого взгляда… УЛЫБАЙСЯ.»
Он измученно выдохнул на это, и она нахмурилась и сжала сильнее его лицо, «Улыбнись, Эдвард. Заставь меня поверить, что ты хочешь меня».
Его губы слегка приподнялись в уголках, в попытке улыбнуться, но его глаза были полны боли.
«Давай, попробуй еще…» - ворковала она, «Покажи мне свою красивую улыбку, любимый».
Он улыбнулся больше, но это не достигло его глаз.
«Мы можем поработать над этим позже», - сказала она разочарованно, «Трахни меня».
«Виктория…» - он зажмурил глаза на секунду.
«Сейчас», - она легла на стол, «Я люблю быстро и грубо. Без поцелуев. К тому же, ты научишься делать это для клиентов позже. Давай, Эдвард, тик-так.»
Молча он подошел ближе и вздрогнул, когда она положила ноги на его плечи.
«Сделай это хорошо, Эдвард», - предупредила она, «Заставь меня кончить, и я заплачу за тебя».
Прозвенел звонок, и я резко подскочила, глядя на Джеймса, который стоял перед классом, вытирая руки от мела, «Это всё. Удачного дня.»
Дерьмо. Занятие закончилось, и я не слышала не слова. Вот фигня, надеюсь по этой теме не будет теста.
Я взяла рюкзак и пошла к выходу, оказавшись самой последней, когда услышала голос Джеймса, «Ты в порядке, Белла?»
Я настороженно вздрогнула и повернулась к нему.
«Ага, нормально», - соврала я.
Почти все уже вышли, и Джеймс усмехнулся, раскусив меня, «Я знаю этот взгляд. Взгляд «Я в миллионе миль отсюда». Я профессор психиатрии, я знаю эти вещи».
«Простите… я просто… замечталась, наверно…» - запиналась я.
«Иди сюда, сядь», - он указал на парту в первом ряду и сел за соседнюю, «Поговори со мной, Белла. Что тебя беспокоит?»
Я глупая… Мне больно… и я чувствовала будто ослабляю Эдварда… и, не успев понять, я начала плакать.
Я чувствовала себя дурой и хуже, маленькой девочкой, и мне было стыдно, за то, что Джеймс видеть меня такой. Должно быть, он думает, я какая-нибудь идиотка.
«О-оу», - сказал он спокойно, подошел к своему столу и вернулся, протягивая мне настоящий платок.
Я взяла его и прижала к губам, больше для того, чтобы прикрыть всхлипы, которые собирались прорваться наружу. Что-то внутри меня сильно болело, и я держала это внутри, а теперь не могла остановить это.
«Шшшш..» - Джеймс снова сел рядом и ждал, когда я заговорю.
«Я никогда не буду психиатром», - пробормотала я сквозь ткань.
«Ты будешь, Белла», - твёрдо сказал Джеймс, «И будешь великолепным психиатром.»
«Я так боюсь спрашивать, то, что должна спрашивать», - стенала я, «И я боюсь его ответов. И я так боюсь, что он разозлиться и уйдёт, если я задам слишком сложный вопрос. И я хочу помочь ему, но он отталкивает меня. И я ненавижу причинять ему боль своими вопросами. Он плакал прошлой ночью, и мне хотелось умереть. Как только я думаю, что начинаю понимать его, он не отвечает мне и снова хочет говорить о сексе.»
«Так, ты говоришь об Эдварде.» - сказал Джеймс для себя, «Я знаю, он сложный для первого пациента, и я предупреждаю тебя, это будет тяжело. Секс – это его опора, его ширма, за которой он прячется. Ты уже знаешь это. Но ты справишься. Ты не боишься – например – не думаешь, что он применит силу?»
«Нет» - всхлипнула я, «Он не такой».
В моем сознании вспыхнули картинки, как он закрывал мне рот рукой, и моё тело потеплело на пару секунд.
«Ладно», - Джеймс уставился на меня с удовлетворённым взглядом, насколько я могла видеть сквозь слёзы, «Чего ты боишься, Белла?»
«Если я расскажу вам… обещайте, что не скажете ничего…»
«Я обещаю, Белла», - Джеймс немного заёрзал, «Клятва доктора, помнишь?»
«Я забочусь о нем», - я снова немного всхлипывала, «Я думаю…»
«Что, Белла?» - Джеймс положил руку мне на спину.
Я решила опустить всю правду, «Я думаю… у меня есть чувства к нему.»
А правда заключалась в том, что я была по уши влюблена в него, и знала, что никогда не выберусь из этого. Я хотела быть с ним вечно, но знала, что это невозможно для нас. Миллион и еще три вещи стояли на нашем пути, и я знала, он никогда не будет любить меня в ответ, после всего через что он прошел. Случится чудо, если он скажет слова «Я люблю тебя» и будет на самом деле так думать.
И даже если бы он мог любить, у нас всё еще был миллион и два препятствия. Казалось, я смотрю на горную страну, и дует ветер, и гремит гром… и я уже чувствую усталость.
Мы можем никогда не справиться с этим. Мы никогда не справимся с этим.
«Белла.» - сказал Джеймс совершенно не удивленный, поглаживая мою спину, «Это нормально. Особенно, пока ты учишься. Это нормально, что ты заботишься о нем, это то, что делает хороший врач. Но ты не можешь иметь чувства к нему, Белла, ты не можешь. Ты должна остановить себя. Я знаю, ты говорила, он очень привлекательный, и это его работа, быть обаятельным, флиртующим, должен соблазнять тебя. Из всего, что я слышал о нем, я могу сказать, что он мастер манипуляций, и он будет продолжать делать это, даже если он не осознает, что делает. Ты не можешь позволить ему соблазнить тебя, Белла. Ты должна быть сильнее, чем он.»
Ты не должна позволить соблазнить себя… это уж точно, заявила тинейджер внутри меня, когда я вспомнила семь оргазмов, то, как он бился в меня сзади, стул, стойка, душ, массаж! Он уже не один раз соблазнил меня, и не только моё тело – моё сознание, моё сердце, даже мою душу!
Я притихла немного и выдавила, «А что если я не смогу?»
«Тогда ты должна будешь позволить ему найти настоящего доктора… и ты должна будешь отпустить его.» - решительно сказал Джеймс. «Это для его пользы и для твоей. Ты не можешь помочь утопающему, если сама тонешь, не так ли?»
Джеймс любил эту фразу. И наверно он воткнул её в мою голову, так я видела Эдварда вчера ночью.
«Нет», - всхлипнула я, вытирая глаза платком.
«Ты будешь в порядке, Белла», - Джеймс улыбнулся и внимательно посмотрел на меня, «Хочешь, я отвезу тебя домой?»
«Нет», - я начала вставать, «Я прогуляюсь, там так хорошо на улице».
«Ладно», - он поднялся вместе со мной, похлопывая меня по плечу, «Удачного вечера. Держи нос по ветру.»
«Спасибо».
Я протянула ему платок, но он остановил меня рукой, «Оставь его, милая».
Да, думаю, он не хочет его теперь, когда я распустила нюни на него.
Я сложила его и попыталась улыбнуться, покидая класс, он шел сразу за мной и попрощался, направившись в сторону парковки, а я пошла в сторону дома.
___________________

BPOV
Когда я пришла домой, я чувствовала себя гораздо лучше – но больше, как идиотка, за то что потеряла самообладание перед Джеймсом. Хотя думаю, мне нужно было выговориться, потому что мне стало легче.
Мои проблемы не исчезли, но я сказала себя, что смогу справиться с этим. Мне придётся сильнее стараться с Эдвардом, и держать свои чувства лёгкими, и не особо углубляться.
Я боялась, что то, что я держала его всю ночь, испугает его сильнее, но этим утром он сказал, что наслаждался этим, и я верила ему. Он сказал, я заставлю его чувствовать себя настоящим. У меня слёзы подступают в глаза даже сейчас, вспоминая его голос, когда он говорил это.
Начиная с этого времени, я должна наслаждаться нашим временем, изо всех сил стараться помочь ему, перестать бояться ранить его чувства, и перестать боятся разозлить его. Я должна начать работать… несмотря ни на что.
Я снова скучала по нему, хотя я никогда не переставала думать о нем. Его поцелуй этим утром, когда я уходила, был самым сильным за всё наше время, и я поняла, что верю ему, несмотря на все мысленные предупреждения. Это я чувствовала в сердце. А моё сердце не слушала сознание в данный момент.
Это определено должно закончиться катастрофой, и это я тоже знала.

С нетерпением жду продолжение!

BPOV

Сейчас 16.00. Эдвард сделал свой трёхчасовой звонок на улице, и сейчас сидел передо мной, на диване, мило улыбаясь, когда я нажала кнопку записи на диктофоне и сказала, «Эдвард – интервью номер четыре».
«Здравствуй, Эдвард», - начала я, пытаясь скрыть легкую холодность в голосе.
Пытаясь подавить широкую улыбку, он ответил, «Привет, Доктор Белла».
Я знала, что он так скажет, и фыркнула, «Ты хотя бы знаешь мою фамилию?»
«Да», - сказал он, не меняясь в лице, «Свон. А ты мою?»
Я вздохнула и попыталась забыть, насколько это было унизительно, быть брошенной на книжной полке, обнаженной, когда он ушел от меня.
Он хотел, чтобы я злилась на него? Он снова пытался меня оттолкнуть? Я ненавижу это… Мне кажется, я даже не могу злиться на него, потому что, во-первых, он мой пациент, а уже во-вторых, любовник.
Я натянула улыбку и посмотрела на список вопросов для него, выбирая лёгкий.
«Расскажи мне, каково было в первое время в Огне?» - сказала я ледяным тоном.
«Подожди», - прищурился он, «Что не так, Белла?»
«Ничего», - солгала я, вцепившись в ручку так сильно, я боялась, что она сломается.
«Белла…» - его глаза немного потемнели, «Ты злишься на меня. Если это единственная вещь, которую я знаю, это когда женщина недовольна. Я не удовлетворил тебя?»
Он наклонился вперед, с интересом пытаясь понять, как он обидел меня. Ненавижу, когда он говорит, как покорный раб. Но это не его вина, это то, как он живет, то, во что его превратили Виктория и все эти женщины. Будь терпелива с ним. Не показывай свою злость. Сохраняй профессионализм.
Я не должна позволять себе злиться на него, но, думаю, он прав, он знал, что я чувствую. Как всегда. Я должна быть честна с ним, даже если ему это не понравится.
Черт, почему он такой милый и ранимый сейчас? Он выглядит таким грустным и замкнутым, словно сделал что-то ужасное.
Просто скажи, что у тебя на уме, Белла. Встряхни его немного.
«Почему ты просто оставил меня там?» - услышала я свой голос, до того как поняла, что говорю, «Ты знаешь насколько это унизительно, пытаться надеть трусики, будучи на каблуках, когда ты еле держишься на ногах, и в то же время, натягивать майку на свою обнаженную грудь в публичном месте, моля Бога, чтобы никто не нашел тебя?»
«Ты это у МЕНЯ спрашиваешь?» - игриво усмехнулся он, «В моём мире, это восхитительное маленькое воскресенье!»
«Ну, а в моём мире это невероятно оскорбительно!» - сказала я, и ненавидела то, что говорю словно третьеклассница. [вообще-то она ПОСТОЯННО говорит «унизительно», просто у нас это только так, а у них около пяти слов…]
Я быстро взглянула на него, глядя на его голую грудь, мягкая, бледная стена мышц, и его удобные голубые шорты, которые очень хорошо акцентируют его достоинства. Почему он должен быть таким ахренительно красивым? Я даже злиться на него не могу. Будь он проклят.
«Прости, Белла», - он покорно и пристыжено опустил глаза, и я ненавидела это. Я ненавижу, что делаю это с ним.
«Ты можешь наказать меня», - сказал он тихо, «Это твоё право, и я не буду сопротивляться. Если только ты просишь меня после этого.»
«Эдвард, прекрати это», - нахмурилась я на себя, чувствуя тошноту, «Я не хочу наказывать тебя. И пожалуйста, не говори со мной как слуга [раб]. Я НЕНАВИЖУ это.»
«Но ты злишься на меня», - он поднял на меня глаза, полные боли, «Мне действительно жаль. Я оставил тебя там, потому что это часть фантазии… Я НЕ ХОТЕЛ бросать тебя.»
«Забудь это», - я напряглась и схватила блокнот, «Давай просто продолжим наше интервью.»
Он резко опустил голову и резко выдохнул. Его руки снова цеплялись за волосы, и моё сердце разбилось.
Отбросив блокнот, я смягчила голос, потеряв всю злость, и сказала, «Иди сюда, Эдвард. Пожалуйста.»
И я не могла поверить в это, но он прополз пару футов к моему креслу. Это был его инстинкт, также обычно, как для человека встать и подойти.
Это было бы на самом деле жалкое зрелище, если бы это не было невероятно эротично и возбуждающе, видеть, как это совершенство на четвереньках подошло и село на колени передо мной, опуская лицо между моих, затянутых в джинс, колен, словно стыдясь показать своё лицо, его руки обхватили мои ноги.
«Ты не обязан ПОЛЗТИ ко мне», - нежно сказала я, гладя его волосы, и у меня на глазах навернулись слёзы, «Мне бы хватило простого извинения».
«Прости, Белла», - его голос был слегка заглушен моими ногами, и он посмотрел на меня с настоящим сожалением на лице, «Я знаю, я не то, что ты назовёшь нормальным в том, как я занимаюсь любовью. Или нормальным в том, как я отвечаю, когда ты злишься. Я знаю, нормальный мужчина, скорее всего, наорал бы в ответ и вылетел бы из комнаты, но я не могу так поступить. Но я могу постараться быть более нормальным, начиная с этого момента, если это то, чего ты хочешь. Я так хочу сделать тебя счастливой. Ты так хорошо ко мне относишься… пожалуйста, просто… накажи меня сейчас. И потом мы можем начать сначала. Я знаю, это не в твоей природе, быть жестокой, Белла, но я хочу, чтоб ты была. Если хочешь, я могу сам что-нибудь придумать.»
«Эдвард..» - спросила я, поглаживая его щёки, «Что они сделали с тобой?»
Так много боли… так много шрамов… они на самом деле сломали этого мужчину. Снова и снова.
Он просто смотрел на меня и ждал моего наказания, которого никогда не будет.
«Я НИКОГДА не причиню тебе боль, Эдвард. Разве ты еще не понял?» - начала я медленно, наклоняя свою голову к его, «И я не хочу, чтобы ты пытался быть нормальным. Я хочу ТЕБЯ… таким, какой ты есть… ты ДЕЛАЕШЬ меня счастливой… больше, чем думаешь. Я люблю то, как ты занимаешься любовью со мной… И я бы никогда не стёрла то, что мы уже сделали, чтобы начать всё заново. И мне понравилось, как ты трахал меня в книжном магазине, Эдвард. Хорошо или плохо, но это был лучший секс в моей жизни, и прямо здесь, привязанной к стулу. Я просто новенькая во всем этом, и я перегибаю палку. Это я должна извиняться. Не знаю, почему я так разозлилась. Я должна благодарить тебя. Ты такой… изобретательный и чувственный. Кто еще в целом мире взял бы меня прямо посреди магазина? Не меняйся, ладно? Пожалуйста? Я люблю твои идеи. И я хочу большего, ясно?»
«Да, Белла.» - он сказал это с таким облегчением, что мне стало еще больнее.
Я поцеловала его, стараясь, чтобы это было мягко и глубоко, и сильно в то же время, я хотела, чтобы он понял, насколько сильно я его люблю. Я так хотела сказать ему прямо в этот момент.
И я знала, почему я так злилась. Не из-за чего-то, что он сделал, и не из-за того, что он оставил меня в магазине, но из-за того… что он ОСТАВИЛ МЕНЯ. Это заставило меня думать, что однажды он оставит меня, обнажённую и голодную до него, и даже не посмотрит назад. И я буду настолько отчаянно одна, разбитая, как и он прямо сейчас.
Но это не его вина. Это всё, что он знает. Фантазии, ролевые игры, оргазмы, облегчение, страх, злость, ненависть, наказание, боль. У него не было любви, которую он мог чувствовать каждый день, кроме ежедневного трехчасового звонка. Мне действительно хотелось узнать, кто это. Мне хотелось узнать, кого любит Эдвард.
После поцелуя, я обняла его, и он вцепился в меня, и мы молчали несколько минут. Наконец я сказала, с намёком на шутку в голосе, «Теперь, встань и пройди к дивану и сядь, как хороший маленький мальчик, и тогда мы сможем продолжить. Правило #2 – никакого ползанья, если только ты не истекаешь кровью. Ты понял, Эдвард?»
Он усмехнулся и подчинился, «Да, Доктор Свон.»
Оооо, улучшение. Ну, не считая его маленького ползанья.
Он запрыгнул на диван и сидел там, полный уважения, как и всегда, а я взяла блокнот, поправила волосы и попыталась забыть то грубое горячее ощущение его члена, бьющегося в меня сзади, зажатую в книжной полке.
Я прочистила горло и решила изменить свой первый вопрос.
«Эдвард…» - теперь я говорила как друг, а не Доктор Белла, «Почему ты так боишься злости? Кажется, что каждый раз, когда я даже немножко злюсь, ты становишься очень испуганным и очень… »
«Рабо-подобным?» [фе…] – закончил он со спокойным, расслабленным лицом.
«Да», - согласилась я.
«В моей жизни злость равносильна боли и наказанию. Это моя работа – удовлетворять всех. И я очень хорошо делаю это. Я могу справиться с болью, когда должен, я очень терпим к боли. Я даже могу перенести её без криков, если мне прикажут. Но большинству женщин нравится, когда я кричу и умоляю. Мало кто хочет, чтобы я переживал это в тишине.»
«Но ты сказал, что у вас с Таней был период, когда вы оба были сердиты и недовольны друг другом», - напомнила я.
«И?» - теперь он напрягся и выпрямился.
«И теперь ты изо всех сил пытаешься удовлетворить всех и спрятать свою злость… любой ценой.» - сказала я, почувствовав, что нащупала что-то.
«Это то, чему меня научили, Белла», - сказал он, глядя на выбившуюся из шорт нитку, «Теперь я машина».
«С Таней… что-то… случилось?» - выдавила я, и он неожиданно посмотрел на меня настороженно.
«Я имею в виду, что случилось, Эдвард?» - я сделала это открытым вопросом, понизив голос, «Она ушла? Ты винишь её, за то, что она оставила твою злость с тобой? Или всё хуже?»
«Я не хочу говорить о ней», - он слегка повысил голос, пытаясь контролировать огонь в своих глазах, когда я продолжала спрашивать, «Не сейчас, Белла, пожалуйста?»
«Ты должен, Эдвард», - сказала я, а потом резко остановилась, пытаясь успокоиться, «Нет, забудь. Ты НЕ должен. Но мне бы хотелось, чтобы ты рассказал мне об этом».
«Не сейчас», - его глаза были абсолютно потерянными, «ПОЖАЛУЙСТА.»
«Хорошо», - я перевернула страницу в блокноте, «Есть кое-что, что я хотела бы сделать с тобой. Называется Ассоциации. Я говорю слово, а ты без раздумий отвечаешь первое, что придет тебе в голову. Хорошо? Это очень просто.»
«Ничего не просто», - сказал он немного резко.
Я усмехнулась, «Думаю, на счет этого ты прав.»
«Готов поиграть?» - я улыбнулась ему, и он слегка улыбнулся в ответ, расслабившись немного.
«С тобой - всегда.» - ответил он с тлеющим взглядом.
«Прекрати это, или я НАКАЖУ тебя», - подразнила я, «Я привяжу тебя к креслу и заставлю смотреть образовательный канал всю ночь».
«Фууу!» - ухмыльнулся он, вздрогнув.
«Ладно, поехали», - я опустила взгляд на лист со словами, «Голова».
«Сосать», - сказал он автоматически, и потом широко улыбнулся, словно удивленный своим ответом. Он хихикнул, словно маленький мальчик, когда я изумленно посмотрела на него, «Ты сказала, первое, что придет в голову!»
«Хорошо, хорошо», - я продолжила, «Зелёный».
«Деньги».
Тут всё ясно. Деньги – это словно его кровь в этом бизнесе.
«Вода».
«Сейчас!» - он напрягся, и быстро посмотрел на меня, словно опасаясь моей реакции.
«Сейчас?» - спросила я, «Что это значит?»
«Я не знаю, это первое, о чем я подумал», - он посмотрел в сторону, облокачиваясь на спинку дивана, снова скрывая что-то.
«Петь», - продолжала я.
«Готовить», - он улыбнулся и посмотрел на меня, добавив, «Я люблю петь, когда готовлю… иногда.»
«Ладно», - я улыбнулась в ответ, «Смерть».
«Легкость», - ответил он.
«Длинный», - сказала я, надеясь, что он не сделает очередной намек на член.
«Жизнь», - сказал он.
«Длинная жизнь, это как, прожить хорошую длинную жизнь?»
«Нет», - его глаза немного похолодели, когда он отвёл взгляд, «Жизнь такая, блядь, длинная.»
Я сделала заметку, поняв его. Он не наслаждается своей жизнью, и это длинная, болезненная вещь, которую нужно вынести. Смерть лёгкая, тихая, безопасная, и нет больше боли.
«Окно», - сказала я.
«Стекло».
«Считать».
«Удар», - сразу же сказал он, и когда я посмотрела на него, добавил, «Когда меня… бьют… я должен считать удары. Считай – они говорят перед тем, как… начать. Кое-что, над чем нужно поработать, будучи рабом, моя прекрасная Белла».
«Ладно», - я тепло улыбнулась ему, вспоминая мой ужасный счет на стуле, и снова скрыла свою печаль за него.
«Дружелюбный».
«Улыбка».
«Стол».
«Обслуживать» - ответил он, и это я поняла. Часть его работы – разносить напитки… и себя… на эти столы. Я сама это видела.
«Деревня».
«Идиот», - он усмехнулся, и я присоединилась к нему.
«Холодный».
«Лёд».
«Лед и снег… или кубики льда?» - ответила я, догадываясь об ответе.
Он хитро улыбнулся, впечатленный, что я поняла его.
«Очень хорошо, Белла», - замурчал он одобрительно, «Кубики».
«Да, я видела это в ту ночь, когда мы познакомились», - пояснила я, «Эти леди любят натирать тебя льдом, не так ли?»
«Только потому что я такой чертовски горячий», - пошутил он, смеясь над моим выражением лица.
«Хорошо, заметка для себя – эго в полном порядке», - пошутила я в ответ.
«Танец», - продолжила я.
«Медленный».
«Медленный танец с девушкой?» - неуверенно спросила я.
«Нет», - он выглядел задумчиво какую-то секунду, «Нас учили танцевать медленно… в Огне. Виктории это нравится. Клиентам это нравится. Так более… чувственно.»
Его ответы определенно дают мне кое-какую информацию о том, как он думает, это точно.

Полный восторг!

Очень мучительно ждать продолжение!

_______________

EPOV

Этой ночью Белла спала рядом со мной, и я обнимал её, и снова целовал её ухо, когда она начала засыпать. Я вымотал её сегодняшними играми, и бедная маленькая Доктор Белла просто не могла думать достаточно хорошо, чтобы задать мне еще хоть один вопрос.
Я чувствовал себя как кусок дерьма, поступая с ней таким образом. Но я не хотел, чтобы она знала моё прошлое, мои маленькие грустные истории. Она только будет еще больше меня жалеть, а я не хотел жалости ни от кого, особенно от неё.
Белла заплатила кучу денег, за то чтобы я доставлял ей удовольствие две недели. И чем больше она спрашивала о моей жизни, тем больше печали я видел в её глубоких, темных глазах, и тем больше я чувствовал себя как насекомое в бутылочке.
Я хотел наслаждаться моим временем с прекрасной Беллой, зная, что когда оно закончится, мы больше никогда не встретимся. Неужели я многого прошу, просто провести с ней время, неусложненное ужасами моего мира, так чтобы я всегда мог помнить об этом?
Кто-то как Белла никогда больше не случится со мной. Я не хочу, чтобы она вспоминала о нас, и грустила из-за меня. Я хочу, чтобы она вспоминала мою улыбку, смех, которым я не смеялся годами, и то, как идеально соединяются наши тела.
Я хочу чувствовать молодость… и свободу… и жизнь. И я чувствую это, когда я с ней. Пожалуйста, Господи, еще только десять дней… но вот снова я молюсь – никому.
Я бы хотел, чтобы Белла могла любить меня, это было бы одно из желаний Джинну. Моё первое желание было бы стереть всю боль и потери, через которые прошла моя малышка. Мои деньги помогли восстановить её лицо, и некоторые внутренние органы, но она была далека от излечения. Пересадка кожи, пластическая хирургия, постоянная хирургия, пока она растёт… лекарства от боли… будут дорого стоить… еще годы и годы.
Я никогда не смогу бросить Огонь. Я никогда не смогу быть с Беллой. Я никогда не смогу прекратить быть шлюхой. Желания не претворяются в жизнь трением лампы.

Плачу навзрыд!

EPOV

Я улыбнулся, укутываясь в розовые простыни с Тинкербелл, рядом с моим маленьким ангелом. Мы лежали на кровати и смотрели последнюю серию Спанч Боба, и я не мог сдержать себя и смеялся над Сквидвардом. Моя малышка всегда говорила, что это я, потому что меня зовут Эдвард. Он всегда был раздражён, и постоянно пытался разрушить веселье Спанч Боба, но я всегда хохотал над ним.
Я не услышал звонкий смех Кэти и повернул голову в её сторону. Её идеальные огромные глаза были закрыты, украшенные восхитительными длинными ресницами, и её губы были слегка надуты. Её нижняя губа слегка прикрывала верхнюю во сне, и я чуть не рассмеялся над красотой, которую мог держать так близко рядом с собой.
Я осмелился наклониться и прикоснуться своими недостойными губами к её розовой щёчке; длинные красные локоны щекотали мой нос, упав на её плечи. Это любовь моей жизни… и я знал об этом без вопросов. Я просто лежал рядом с ней, благодаря Бога за то, что такое чистое и прекрасное было рядом с таким порочным, как я.
Когда Спанч Боб закончился, я осторожно выбрался из постели и сел на край, выключая телевизор, и укрывая её до подбородка одеялами с той же дерзкой Тинкербелл.
Я вдохнул и улыбнулся сладкому аромату клубничной пены для ванны, вспоминая нашу войну, когда она купалась. Она выиграла. После ванны я был мокрый больше, чем она. Она мастер брызгаться.
Я заглянул под одеяла и увидел, что она уже хорошенько вцепилась в свою игрушку, жирафа, Пират, её любимый с рождения. Его звали Пират, потому что однажды она потеряла один его глаз, так что я надел на него черную повязку, и Кэти это понравилось. И, таким образом, родилось его имя.
На нём было больше пятен и швов, чем на ветеране мировой войны, но она любила его больше всего. Я научился зашивать эту игрушку, показывая ей чудеса каждый раз, когда она приносила его мне в слезах.
Казалось, что какой бы он ни был разорванный и истрёпанный, она всегда бесконечно любила его.
«Папочка?» - захныкала она, уставшим голосом.
«Да, малыш?» - прошептал я, опускаясь на колени перед её кроватью.
«Можно мне сэндвич с мороженым?» - сказала она, почти заснув, её глаза наполовину закрыты, и я тихо засмеялся над ней.
«Нет, Кэти, не сейчас», - улыбнулся я, «Сейчас пора спать».
«Ннннееет», - хныкала она, а её веки тяжелели.
«О, да», - я наклонил голову, обожая её, как обычно, «Может, если ты будешь себя хорошо вести, я украду немного для тебя на завтрак. Ладно?»
Я не могу ей отказать. Я полностью избаловал её.
«Ладно», - она счастливо улыбнулась, и весь мой мир засиял.
«Спокойной ночи, Утиные Губки», - сказал я, используя моё прозвище для неё. Когда она спит, её губы вытягиваются, словно утиный клюв. Так здорово… так прекрасно.
«Спокойной ночи, папочка… люблю тебя», - сказала она тихо, когда сон обвил свои руки вокруг моей малышки.
«Я люблю ТЕБЯ», - ответил я, целуя её маленький ротик, чувствуя слабый аромат виноградного сока, я улыбнулся, облизывая губы, пытаясь немного разбавить вкус.
Заметка на будущее: проверить завтра, чтобы Кэти хорошо почистила зубы.
Ночник уже горел, и с помощью его света я нашел путь из её маленькой комнаты в гостиную.
Он моргнул на секунду, и я отступил обратно, глядя на него. Он снова моргнул, и я выдернул его из розетки. Если Кэти проснётся посреди ночи в темноте, она закричит и расплачется.
Я снова включил его, и он больше не погасал. Отлично. Я направился в гостиную, чтобы подготовить вещи на завтра.
Через час или два, я закончил с посудой и стиркой, одежда Кэти на завтра для детского сада висела на вешалке на дверной ручке, и, убедившись, что по телевизору нет ничего интересного, я решил приготовить ей ланч.
Уже было 23.32, когда на лестнице раздались шаги моей жены.
Я напрягся и выдохнул, готовясь к еще одной ссоре. В основном я пытался держаться подальше от неё, а она от меня, но я уже был достаточно зол. Её никогда здесь нет. Она сказала, что придет к ужину. Плевать на мои чувства, может Кэти захочет провести время с мамой. Я никогда не хотел… и теперь она тоже не хочет. Я ненавижу это.
Но мечты и искусство Тани всегда на первом месте. Пожаааааауйстааааа.
Ключ повернулся в замке, и она вошла внутрь, измотанная, её рыжие волосы собраны в красивый узел, и она сняла своё зимнее пальто, обнажая своё симпатичное черное платье. Я осмотрел её с ног до головы, заметив изящные туфли-лодочки, завершающие наряд.
Я ненавидел то, как она всегда выглядела, модные маленькие платья, слишком короткие, черные чулки, каблуки… ей стоит носить майки и джинсы, небрежно и легко, что-то, в чем можно сесть на полу и поиграть в кубики с Кэти. Моя мать всегда была разодета, слишком красивая, чтобы обнять её и испортить всё. Слишком идеальная для прикосновений.
Нет, Эдвард, не целуй мамочку, ты сотрёшь её помаду. Пойди, поиграй где-нибудь.
«Привет», - она посмотрела на меня, бросила пальто на диван и направилась к холодильнику, даже не приближаясь ко мне, чтобы обнять или поцеловать, но теперь это нормально.
Что-то внутри меня вздохнуло из-за того, что она легко бросила пальто на диван. Я просто прибираюсь здесь. Она что, не знает как использовать вешалку? В какую домохозяйку я превратился.
«Привет», - я не придавал радости своему голосу, намазывая арахисовое масло на хлеб.
Она взяла высокий стакан и налила в него молоко для себя, оставляя очень мало в пакете.
«Эй, Таня», - нахмурился я, «Не можешь, пожалуйста, оставить немного молока Кэти на завтрак? Я куплю еще завтра».
«Боже, я даже не могу выпить стакан молока, когда прихожу домой с работы!» - она с силой захлопнула дверцу холодильника.
Теперь всё, что я говорю наполняет её яростью в две секунды.
Может это из-за недостатка секса. Я знаю, это одна из моих больших проблем в последнее время. Позавчера я смотрел с Кэти «Русалочку», и я возбудился, глядя на тело Ариэль. Мне нужен секс… сильно. Даже моя рука устала от меня в эти дни. Я почти слышал, как она хныкала, «ОПЯТЬ?» каждый раз, когда я лежал один в кровати.
«Ты можешь», - я держал глаза на желе, которое намазывал теперь, «Только МАЛЕНЬКИЙ стакан, всего один раз, и возвращение с работы домой? Так ты это называешь? Сейчас почти 12. Может твоей дочери хотелось бы пожелать тебе спокойной ночи хоть иногда, если это не слишком трудно для тебя».
«ЭЙ, я работаю!» - она развернулась ко мне, грохнув стаканом о стойку, «Я выматываюсь, на хер, каждый день! А ты здесь! Так что если у нас мало молока, КУПИ еще! Или я должна еще и в магазин заходить по пути домой?»
«Я тоже работаю!» - я резко повернулся к ней, мои глаза горели, «Я воспитываю НАШУ дочь, пока ты фотографируешь целый день! А потом ночью ты идешь на эти вечеринки, и делаешь там Бог знает что. О, у меня идея! Сфотографируй НАС, чтобы держать снимок при себе, и потом не облажаться, не узнав нас, когда ты придешь домой!»
«Ты, урод!» - закричала она со слезами в глазах, «Я знакомлюсь с нужными людьми! Я показываю свои работы, чтобы у меня была возможность опубликовать снимки! Может тогда мы сможем ПОЗВОЛИТЬ себе два пакета молока!»
«Может тебе стоит забыть об этом и найти настоящую работу где-нибудь в офисе!» - отбил я, складывая сендвич.
Я хотел найти работу, настоящую работу. Я любил заботиться о Кэти, и проводить с ней всё своё время, но я не чувствовал себя мужчиной, имея жену, которая постоянно работает, когда я сижу дома с глажкой и готовкой. Но мы заключили эту сделку очень давно.
И три года спустя это всё еще не работало.
«Пошел ТЫ!» - закричала она, позволив слезам катиться вниз. Типично. Плачет. Самый гнусный трюк женщин во время ссоры.
«Я училась в колледже для этого, Я БУДУ фотографом, Эдвард!» - заорала она мне в спину, «У меня хотя бы ЕСТЬ образование, а что есть у ТЕБЯ?»
«Ребёнок, который знает, как я выгляжу!» - я бросил на стол нож для масла, и возвышался над ней, полный гнева.
Это был удар ниже пояса с её стороны. Она знает, почему я не закончил колледж. И это из-за неё! Я воткнул нож в её сердце также глубоко, используя Кэти… и я ненавидел себя за это. Но я хотел, чтобы у Кэти были ОБА родителя. Я не хотел, чтобы она была одинока и чувствовала себя брошенной. Я любил её за нас двоих, и этого не было достаточно. Кэти хочет свою мамочку и, черт возьми, я тоже хочу этого для неё. Не считая того, что я хочу свою жену.
«Я ненавижу тебя!» - рыдала она, уходя в гостиную.
Это не был первый раз, когда Таня кричала мне это. Позже, она всегда говорила, что на самом деле она так не думает. Но становилось всё сложнее и сложнее поверить ей.
«Отлично», - прорычал я, глядя, как она садится на диван, «Приятно знать, что ты можешь чувствовать ЧТО-ТО!»
Я был так напряжен и наполнен злостью, что продолжал слушать, как она плачет, пока заворачивал ланч для Кэти, добавив шоколадное пирожное и пачку сока. Я написал её имя на коричневом пакете для ланча и нарисовал маленькие сердечки и звезды по бокам. Я был счастлив показать мою любовь хоть КОМУ-ТО.
Тани никогда не было здесь – также как и моих проклятых родителей.
Я бы хотел, чтобы всё было иначе. Но я понятия не имел как это исправить. Я бы хотел обнять её, и поцеловать её, и заняться с ней любовью, как раньше. Но она стала Эсме для меня.
Слишком занятая, слишком пустая, когда она здесь, невидимая, когда её нет. Мне бы хотелось быть более заботливым и поддерживающим… и не таким злым постоянно. Я бы хотел, чтобы мы были семьёй.

Прошло около десяти минут, когда Таня протопала в кухню, со слезами и тушью под глазами. Она держала конверт, на котором было написано «Кэйтлин Каллен - поездка».
«Что это?» - спросила она.
«Может ты забыла, потому что ты не работаешь в НОРМАЛЬНОМ офисе», - медленно сказал я, продолжая ужасно вести себя по отношению к ней, не знаю почему, «Но это называется КОНВЕРТ. В него кладут что-нибудь».
«Что внутри?» - сердито смотрела она, «Деньги?»
Я вздохнул, убирая хлеб, «Группа Кэти завтра едет в музей. Все дети поедут».
«Сколько?» - спросила она, усмехнувшись.
«Двадцать семь долларов», - сказал я, подготовившись к взрыву.
«И ты просто написал чек, даже не побеспокоившись», - она попыталась улыбнуться, «Мы должны за аренду, нам нужно платить за бензин. У нас нет лишних денег на подобные вещи, Эдвард».
«Я не собираюсь говорить ей, что она не может поехать», - я вытер руки, «Она получает очень мало, и никогда не просит многого. Так что, да, я выписал чек. Это и мой счет тоже».
«Но это МОИ деньги», - заявила она холодно.
Теперь я был в ярости.
«О, прости, я думал это НАШИ деньги», - прорычал я, «Но, наверное, ты права. Зачем позволять твоей дочери немного веселья с ТВОИХ денег? Почему бы тебе не купить новое платье от Hookers R Us для следующей вечеринки, на которую ты пойдёшь. [Hookers R Us, я так поняла, может быть Hookers are you, что может значить, Ты Проститутка (Шлюха), на манер красивого имени для дизайнерского дома :) но скорее всего ошибаюсь… но hookers – определенно - проститутка]. Ты должна быть ОПУБЛИКОВАНА, если это так теперь называется».
«Ты обвиняешь меня в измене?!» - она потрясённо сощурила глаза.
«Ну, посмотри на себя в зеркало в полный рост», - я осуждающе окинул её взглядом, «Ты же на самом деле не веришь, что тебя приглашают на эти мероприятия за твои достойные наград фотографии птиц и деревьев?»
Она снова заплакала и отвернулась от меня, закрывая глаза трясущимися руками.
Мне нужно убираться отсюда, пока я не сказал что-нибудь еще… Я причинял ей боль, и я знал это. Мне нужно пойти остыть немного. Я взбешенно одевал куртку, готовый направиться к двери. Я часто так делал во время особенно скверных ссор, и возвращался позже, после того, как она заснёт.
«Я больше так не могу, Эдвард», - рыдала она, «Я люблю тебя, но я ненавижу тебя! Ты постоянно такой жестокий со мной! Что я тебе такого сделала, что ты так сильно ненавидишь меня?!»
«Я не ненавижу тебя», - сказал я низким голосом, чувствуя себя хуже грязи, держась за дверную ручку.
Она громко всхлипнула, и я двинулся в её сторону, заходя сзади, пытаясь обнять её.
Но она отодвинулась от меня, рыдая немного тише теперь.
«Я хочу развестись», - выдохнула она, и снова зарыдала в голос.
И весь мой мир взорвался в этот момент.
«Таня…» - я практически не мог дышать, «Нет… ты не можешь… а как же Кэти?»
«Я заберу её», - сказала она, всё еще не глядя на меня.
«Куда?» - я испугался еще сильнее. Настолько же, насколько мне больно думать о жизни без Тани, также я ни за что не откажусь от Кэти. Она весь мой мир. Она мой ВОЗДУХ.
«Я найду себе квартиру», - она пожала плечами.
Она даже ничего не обдумала.
«Ты не можешь позволить себе этого, и тебя никогда нет», - заявил я, «И ты также не наймёшь какую-нибудь няньку-подростка, чтобы она смотрела за Кэти весь день. Я всё, что у неё есть, Таня. Ты НЕ сделаешь этого с нами».
«Хорошо, забудь об этом», - сказала она ледяным тоном, не глядя на меня, «Не разводимся. Я останусь, ясно? Доволен теперь?»
Она раньше никогда не упоминала развод. И хотя она сказала «забудь это», я всё равно был расстроен, мне было больно. Она больше не любит меня.Она ненавидит меня. Если бы она могла себе это позволить, она бы уже ушла от меня с моей дочерью.
И хоть это звучало неправильно, я был так зол, что после всех моих лет ожидания, когда она закончит колледж, моих бездомных ночей, когда я спал, замерзая, на кладбищах, дней, когда я не мог найти ничего поесть, в то время как мои внутренности стонали от боли, времени, когда я ел объедки из мусорных баков, после всего этого она нашла жизнь со мной такой невыносимой и сложной. Я прошел сквозь Ад для неё, но теперь из-за небольших проблем она была так готова бросить меня.
«Большое спасибо», - я нахмурился, мой голос сочился сарказмом, «Ты сказала это так, словно я какой-то гоблин запертый в клетке! Я пойду прогуляюсь».
Я вернулся к двери, распахивая её, готовый покинуть сражение.
Таня положила конверт на маленький круглый обеденный стол в углу и сказала, почти шепотом, «Когда твои родители приказали тебе выбирать между ими и мной, и ты выбрал меня, я была так счастлива по началу. И потом они заставили тебя заплатить за то, что ты ушел ко мне, и ты принял всё это… и мне было так грустно за тебя. Но я пообещала себе, что сделаю всё, чтобы ты был доволен своим выбором. Я буду работать и воплощу в жизнь свои мечты, и потом помогу тебе вернуться в колледж… и может быть ты сможешь стать доктором, как ты и хотел. Когда мы поженились, я была полна решимости сделать всё это для нас. Я хотела сделать всё правильно. И я постоянно говорила себе, что мы остались вместе, мы победили Эсме и Карлайла, мы показали им. Но теперь… я смотрю на нас и вижу, что это они победили нас. Они знали, что делают, когда отрезали тебя от всего. Они разрушили нас в ту минуту. Мы просто не знали этого тогда. И мы вместе, и у нас есть красивая маленькая девочка…но мы не счастливы. Мы не влюблены друг в друга. Они выиграли. Они УБИЛИ нас.»
«Это не касается моих родителей», - выдавил я сквозь зубы, ненавидя то, что она говорила, но зная, что это правда, каждое слово, «И я просил тебя не говорить о них, Таня».
«Ты знаешь, что это правда. Они разорвали нас», - она посмотрела на меня с печалью и одиночеством в глазах, и в моём взгляде отражались те же чувства.
«Может они были правы», - признал я с болью, «Твоё место не со мной».
Она заслуживала большего, чем я, вот что я думал, но когда я захлопнул дверь и бежал вниз по лестнице, я услышал плач Тани и понял, как эти слова звучали для неё.
Что она не была достаточно хороша для меня. Блядь! Я чуть не развернулся обратно. Я остановился на 6-ом этаже и чуть не вернулся на три пролёта выше, чтобы извиниться перед ней, и обнять её, и поцеловать её слёзы. Может я смогу найти ночную работу и помочь больше. Мы можем попробовать семейные консультации, как она хотела. Но я не вернулся. Я продолжал спускаться по лестнице, вышел на улицу, сел в наше серебряное Вольво и сорвался с места, нуждаясь в скорости, чтобы прочистить голову. Мне нужно было поплакать в одиночестве, из-за ужаса, которой вселила в меня её угроза развода, и из-за одной мысли о том, как я говорю нашей трёх-летней дочери, что она уезжает от меня. Это было слишком для меня.
Я пообещал себе, что объясню Тане завтра утром, что я имел в виду своими последними словами. Скажу, что я не должен был говорить такие жестокие вещи, и что мне жаль. Что я не хочу развода и люблю её. Я скажу всё это, чтобы она дала мне еще один шанс.
Но иногда у тебя нет завтра. Иногда, когда ты говоришь кому-то слова… которые, быстро становятся последними. У меня был момент, когда я мог вернуться к Тане и исправить всё, и я беззаботно отбросил это в сторону, наивно думая, что у меня есть целая жизнь, чтобы поговорить с ней. Я ошибался. И я буду жалеть о том, что ушел… и о тех последних словах ей… до конца своей жизни… каждый божий день своей жизни.
Моё время вышло.
Тогда я видел Таню в последний раз.
«Эдвард…» - раздался шепот, и я подскочил. Белла… Я обнимал её, но не мог заснуть. Я проигрывал в голове нашу последнюю ночь с Таней, снова и снова.
Я больной. Я хотел сжечь себя. Я не хотел этого несколько лет. Нет, не здесь. Если Белла увидит это, или услышит… она сразу же вышвырнет меня отсюда, когда поймёт насколько я ужасен. Она может передать меня. [Другому психиатру?? Не пойму совсем о чем он!! She could have me committed. Или в тюрьму сдать?.. или похоронить?!]. Она ДОЛЖНА. Но тогда я не смогу зарабатывать. Так что это не выход. [хз ваще…]
Я не чувствовал боли уже пять дней. Вот что со мной не так. Белла слишком добра ко мне, а моё тело не привыкло к этому. Оно снова хочет наказаний. Оно словно… страстно желает их. Две недели – это недостаточно долго, чтобы Белла поняла, какой я на самом деле псих.
Она по природе своей – целитель, кто-то, кто хочет исправить и закрепить то, что неправильно и плохо. Это её чувственное и любящее сердце, и я знаю, из-за этого она меня и выбрала. Я её новая сломанная игрушка. Я повреждён. Если бы я не был, я бы не был здесь, не сидел бы на её полке в ожидании её лекарства.
Виктория видела, как я обжёг себя однажды, после того как мне приснилась Таня. Каждый раз, когда я думал об этой ночи, о боли, причиной которой я был для неё и моей Кэти, моя боль была нереальна, чтобы выдержать. Я начал понимать, что сжигая себя так же, как они обжигались, будет моим наказанием, и болью, и правосудием. Это заставляло меня чувствовать себя… немного лучше… достаточно, чтобы я снова мог дышать. Но это не излечит меня… ничто не излечит.
Я бы предпочёл просто умереть, но у меня не было такой роскошной возможности. Я нужен Кэти… или мои деньги нужны ей, всё равно, и я не мог бросить её.
Так что, однажды ночью я встал посреди ночи с кровати Виктории и пошел в её кухню.
Повернул ручку на газовой плите, голубые языки пламени ожили с легким свистом, и я сделал средний огонь.
Я решил сжечь свою ладонь, потому что, кому есть дело до моей ладони, да и кто заметит её в Огне? Мне нельзя повредить тело, Виктория сдерёт с меня шкуру.
И в полной тишине я держал свою руку над тонкими язычками пламени. Они быстро начали кусаться, и я зажмурил глаза, сцепив зубы… принимая это, сотрясаясь всем телом, но я не кричал… и не отходил… и не плакал.
После того, что казалось вечностью, я не мог больше выдерживать это и отдернул руку, выключая газ другой. Повернувшись, я прошел к раковине и включил холодную воду сильным напором, подставив злой, безобразный ожёг на коже, и почувствовал приступ новой боли. Я дёрнулся всем телом и запрокинул голову назад, только тихий рык вырвался сквозь мои сжатые зубы.
Виктория была сзади меня через секунды, обнимала меня, целовала мою спину и говорила, что восхищается моей силой, и что это возбуждает её, видеть, как я делаю это с собой. А еще, что у неё есть целый список людей, с которыми она хочет познакомит меня теперь. Она сказала, что я буду прекрасным рабом боли [неловко, но единственное, что я выдумала из pain slave]. И что на следующий день она начнёт подготавливать меня к этим клиентам, которые платят больше всех.
На следующее утро, на рассвете, я был представлен темнице Виктории, которая была похоронена глубоко под Огнем. И я начал изучать боль. Я никогда не сопротивлялся и не боролся с ней. Это почти успокаивало меня, страдать за мои преступления… кричать и быть наказанным за то, что я бросил людей, которых любил. Я принимал всё, что Виктория делала со мной.
«Эдвард…» - снова позвал голос Беллы, и я наклонил голову, глядя на неё, преклоняясь перед её красотой, пока она спала так глубоко. Мои пальцы двигались по её бровям, по её маленькому симпатичному носу, и с обожанием очертили контур её губ.
«Да, Белла?» - прошептал я. Последний раз, когда она говорила во сне, у нас был небольшой сексуальный разговор… и мне понравилось это. Здесь не было сложных вопросов… не было грязных, жестоких признаний… не было её глаз, смотрящих на меня, пока она узнавала насколько я омерзителен на самом деле…Во сне я мог говорить с её сердцем… с её душой. Её великолепное сознание сейчас отдыхало… так что оно не вторгнется сюда.
Она слегка дёргалась под одеялом, словно что-то беспокоило её. Я приподнял бровь, удивляясь, что не так.
«Дай мне руку… Эдвард… пожалуйста… дотянись…» - мягко хныкала она, «Я просто хочу помочь тебе… нет… нет…»
«Шшш, моё маленькое милое сердце…» - шептал я ей в ухо, целуя и обнимая её крепче, «Я здесь… я в порядке… я ТВОЙ».
Она так сильно хочет спасти меня. Жаль, что меня нельзя спасти.
Она немного успокоилась и вздохнула. На её губах играла тень улыбки, и я закрыл глаза и опустил щёку на её обнаженное плечо, зависимый от её нежной мягкой кожи.
«Я твой, Белла», - прошептал я, «Навсегда. Я люблю тебя».
Мои собственные слова вызвали боль внутри. Я не мог отрицать, что это правда, но я также знал, что никогда не смогу сказать ей этого, и она никогда не сможет любить меня в ответ. А даже если смогла, мы никогда не могли бы быть вместе.
Любовь – злая сука. Хуже, чем Виктория, Рэйвин, и все остальные вместе взятые. Я ненавижу любовь. Она бьёт меня каждый день, и её цепи горячие и острые. И это боль… к которой я никогда не привыкну… не выдержу.
И теперь она пришла за Беллой… она хочет ранить и избить её чистое, нетронутое тело и сердце, используя меня.
Даже сейчас, когда я обнимаю Беллу, я думаю о завтрашнем дне. Я должен сняться в этом фильме для взрослых в полдень, и потом Огонь. Интересно, Белла всё еще хочет пойти туда, чтобы «понаблюдать» за мной.
Нет, я не могу просить её об этом. Но она говорила, что хотела посмотреть, как я работаю. Во всяком случае, на эту работу она могла прийти и посидеть за камерами, как мой гость. Я решил рассказать ей об этом и позволить ей выбрать. Думаю, это добавило бы интересную главу в её работу. Как часто девушка вроде Беллы попадает в закулисье порно-фильма?
Пусть пойдёт. Она увидит, что я есть на самом деле, и выберется из этой мерзости. И её чувства не будут расти по отношению ко мне. Она сохранит себя и выберется.
Я скривился при мысли о том, чтобы спросить её пойти. Теперь мне нужно вести себя, будто я ни о чем не догадываюсь, не показывать ей, что я вижу грусть в её глазах. Я был этим парнем пару дней назад, когда спросил её за столиком ресторана, сосала ли она когда-нибудь член. Тогда это было так просто, и я совсем не стыдился себя. Теперь спустя такое короткое время мне было… противно от самого себя.
Я осторожно выбрался из постели, поцеловал волосы Беллы, приглаживая их, и подождал, чтобы убедиться, что она не проснётся. Отлично, она всё еще крепко спала.
Обнаженный я прошел в гостиную и сел на диван, уставившись на маленький диктофон; красная кнопка записи привлекла всё моё внимание. Здесь было так темно, и только лунный свет освещал комнату. И Белла не наблюдала за мной.
Я нажал кнопку и закрыл глаза, заставляя себя говорить.
«Эдвард – интервью номер пять», - начал я профессионально, как ей нравилось, «Белла… это я. Надеюсь, ты не услышишь это, пока я не уйду… так что… я могу сказать всё, что хочу сказать…»
___________________________________________________________

Дальше только хуже будет(((

Сегодня пятница, День 5.

В 7.30 утра я пел на кухне, пока готовил завтрак, когда Белла начала шевелиться в постели.
Разложив всё на нашей скатерти на полу, я заглянул в спальню. Она потягивалась и улыбалась, закрыв глаза, она была такая естественная и красивая, я мог лежать рядом с ней вечность. Я был в одних джинсах, без майки, надеясь, что правило всё еще существовало в дневное время.
«Хорошо спала?» - я опустился на колени рядом с кроватью и нежно прикоснулся своим носом к её эльфийскому. [хихи]
«Ммммм…» - промычала она довольно, открывая глаза и глядя на меня с такой теплотой, я чуть не начал потеть, «Очень хорошо. Интересно почему… Мистер Уклончивый».
Я засмеялся, но потом сказал серьёзно, гладя её волосы:
«Белла, я хочу сказать, что мне очень жаль за то, что я сделал прошлой ночью. Я изменил нашему уговору, и я знаю, ты разочарована и тебе грустно… из-за меня».
«Нет, я –», - начала она, но я не мог позволить ей отрицать это.
«Пожалуйста, Белла…» - сказал я, глядя на её руку и взяв её в свою, «Пожалуйста, дай мне сказать. Я думал об этом всю ночь».
«Ладно», - она напряглась в ожидании.
«Мы заключили сделку. Терапия днем, сексуальные приключения – ночью. Это моя вина», - продолжал я, надеясь, что мой голос нежный и искренний, как и я, «Из меня плохой пациент, я знаю это. И я никогда не думал, что скажу это, но – я не простой».
Мы оба рассмеялись над этим.
«Но я благодарю тебя… за то, что ты хочешь мне помочь, Белла. Я всегда хотел кого-то, кто заботился бы, но когда ты, наконец, появилась, я испугался и разозлился, и я убегаю от тебя, как маленький ребенок, и мне жаль, Белла. Я не знаю, что со мной не так. Но я не хочу больше причинять тебе боль. Мне нужно уйти».
Её глаза вспыхнули, и ранили меня своим страхом и болью.
«НЕТ!» - закричала она, хватая меня за руку, «Нет, Эдвард! Наше время еще не вышло… ты обещал!»
«Конечно же, я верну тебе все деньги», - меня тошнило от того, что я делал.
Виктория сдерёт с меня шкуру, но это лучше, чем воровать у Беллы её наследство. Эти последние четыре дня были волшебными для меня, как я мог взять за это деньги? Я думаю, это я ей должен, за то, что она терпела меня.
«Эдвард, нет, подожди», - она села, держа меня за руки, «Я не хочу, чтобы ты уходил… пожалуйста. Останься со мной. Я знаю, это моя вина, я давила слишком сильно, я хотела слишком много. А ты еще не готов открыться мне. Я должна быть более терпеливой. Мне жаль, Эдвард».
«Белла, не извиняйся», - я наклонился к ней и поцеловал, «Я люблю то, как ты продолжаешь стараться, то, как ты никогда не сдаёшься. Я знаю, ты давишь, потому что заботишься. Я просто не привык к таким ощущениям. Я не знаю, как реагировать. Я не знаю, как… как я должен чувствовать себя, когда обо мне… заботятся. И я вижу, что причиняю тебе боль. А я… не хочу этого… никогда».
Белла нахмурилась и решила сражаться до конца, и это ошеломило меня.
Она села на колени в кровати, позволяя одеялам упасть, и смотрела на меня сверху, обнаженная, её голос теперь был строгий.
«Нет, ты не уйдешь», - начала она, произнося это как факт, «Ты принадлежишь мне, и я управляю, помнишь? Ты останешься здесь, даже если мне придётся приковать твою задницу к кровати, ты понял, КАЛЛЕН? Если тебе так комфортнее, если ты хочешь, чтобы я так разговаривала с тобой, то это хреново! Я не буду так обращаться с тобой, но наша сделка всё еще в силе. Теперь ты будешь страдать от нового вида пыток, учится принимать мою заботу! Это мой фетиш, и ты БУДЕШЬ есть это, пока не насытишься! Ты мой, и ты не уйдешь, пока наше время не вышло. Хорошо или плохо, но мы обсуждаем это, и ты от меня не отделаешься».
Ух ты. Однажды она будет или прекрасным психиатром… или Госпожой. [dominatrix]
Я не хотел уходить. Мне становилось плохо при одной мысли. Я хотел, чтобы у неё был выбор. Мне нравилось то, как она говорила со мной сейчас, казалось, что она говорит моим языком. Теперь мне придётся остаться. Она произнесла те слова, которые способны остановить меня. Она очень умная. И я был рад. Так что я улыбнулся, и смотрел, как её улыбка возвращается в ответ.
«Да, Белла», - ответил я, «Если ты этого хочешь».
«Я хочу», - ухмыльнулась она. И она выдохнула с облегчением, и я был счастлив, когда она притянула меня к себе и крепко обняла. Её пальцы гладили мои волосы, и я подумал, закрыв глаза, что если я смог научится переносить огонь, и удары плетью, и иглы, тогда может я могу научится играть в игру Беллы. Как игрушка, это моя обязанность играть в игры, которые ей нравятся. Я попробую.
Позже мы сидели на полу, ели хлопья и смотрели мультики. Мне было так весело и легко, я даже не заметил, как всё изменилось так быстро. Прошлой ночью я был так потерян, полон противоречий и стыда… а сейчас, казалось, мне плевать на всё… во всяком случае, в данный момент.
«Я знаю, я плохо повёл себя прошлой ночью», - сказал я ей с мальчишеской улыбкой на лице, «Мне нужно было ответить на твои вопросы. Извини».
«Ты довольно дикий», - улыбнулась она в ответ, продолжая хрустеть хлопьями, «К тому же это и моя вина, так что я не могу сильно злиться на тебя. Я такая слабая с тобой. Это болезненно. Я не должна чувствовать привязанность, должна держаться профессионально, но ты просто такой чертовски красивый, и в тебе столько всего за этим лицом и телом… у меня не хватает сил… держаться от тебя подальше».
Я выловил из своей чашки розовое сердце и положил его ей в рот. Она может забрать моё сердце. Она уже забрала его.
«Тогда… не нужно», - я наклонился и поцеловал её сладкие губы.
После минуты тишины я больше не хотел откладывать неизбежное упоминание о реальной жизни, которая ждала за дверью, и спросил, «Так… какое у вас сегодня расписание, Доктор?»
«Мммм», - улыбнулась она, «Обследовать моего пациента… каждый прекрасный сантиметр, во всей его красе».
Я приподнял бровь, и она объяснила, «Пятница, понедельник и вторник – выходные, чтобы изучать жизнь наших пациентов».
«О, я понял», - я широко улыбнулся, «Ну тогда, сегодня… будет очень странным для вас, Доктор Белла».
«Почему?» - она занервничала, но всё равно улыбалась.
«Потому что сегодня…» - говорил я весело и непринужденно, «Мы поедем снимать небольшое… порно».
«Порно?!» - неожиданно её голос был резкий и громкий.
«Ну да», - я взглянул на неё искоса, «Мне предложили роль в этом фильме… друзья Виктории… если ты запретишь мне, я отменю это. Может Эммет согласится. Хотя… Виктория накажет меня, если я не сделаю этого».
Вообще-то я не хотел говорить ей последнее, но она хотела честности.
«Накажет как?» - она пыталась оставаться спокойной, но казалось, ей действительно хотелось знать.
«Не знаю», - ответил я честно, «Она любит много разных… игр».
Белла сглотнула, и я видел, как быстро мелькают мысли за её глазами. Почему я так поступаю с ней? Большая часть меня хотела, чтобы она сказала нет, не ходи. Другая часть меня хотела, чтобы она пошла со мной и целовала меня в перерывах. И еще одна часть меня хотела, чтобы её стошнило и чтобы она убежала отсюда, оставив меня позади навсегда. Боже, сколько же во мне личностей?
«Я пойду с тобой, Эдвард», - сказала она уверенно и заставила себя улыбнуться, «Это хорошо… для моей работы».
«Я тоже об этом подумал. Возьми свой блокнот», - сказал я, доедая хлопья и выпивая сладкое молоко из чашки, «Но если вдруг это станет слишком для тебя, ты не должна оставаться».
«Что они собираются… делать с тобой?» - спросила она осторожно, надев своё смелое лицо.
«Это pain video», [уж простите, но придумывайте сами :) pain – боль. Это не переводимо.)] – заявил я, пытаясь говорить небрежно, «Это не будет так уж страшно. Бывает и хуже. В общем, там будет женщина-dom [повелительница, госпожа, хз, не знаю я в русском такого слова… доминирующая, короче] и я. Я бедный маленький раб, который будет в распоряжении этой дикой женщины. Я привыкший ко всем вещам, которые они запланировали, но наверно это единственная возможность, где ты сможешь увидеть меня вот так. Ты уверена, что хочешь этого, Белла? Ты не обязана идти со мной, я вернусь через пару часов».
«Нет, Эдвард», - сказала она, доедая свою порцию, «Я же сказала, ты не оттолкнёшь меня. Я пойду за тобой куда угодно. Я буду там ради тебя. Я выдержу это».
Я не мог сделать ничего лучше, чем наклониться и поцеловать её так страстно, как я никогда еще её не целовал. Она даже немного вскрикнула, удивленная силой поцелуя, когда я уронил на пол свою чашку и обнял её.
Дело даже не в том, что она сказала, а как она сказала. Так уверенно и твёрдо, и я по-настоящему поверил ей. Она была со мной. Она не бросит меня, и не позволит мне бросить её. Она гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд.
После нескольких минут влажных, горячих поцелуев, мне в голову пришла мысль, и я усмехнулся ей в ухо, «Только пообещай мне одну вещь. Не кидайся на эту женщину, чтобы спасти меня в этот раз, ладно? Она может приковать тебя прямо рядом со мной».
Белла засмеялась и ответила, «Обещаю. Я буду сидеть смирно и смотреть, как ты страдаешь».
«Хорошая девочка», - я поцеловал её подбородок, а потом встал, поднял её и закинул себе на плечо, и она закричала от неожиданности, «Время купаться. Тебя нужно хорошенько вымыть после прошлой ночи, ты, маленькое, грязное создание».
_____________________________

BPOV

Я могу это сделать, я могу это сделать, я могу это сделать.
Я не могу это сделать.
Интересно, хотел ли Эдвард уйти этим утром на самом деле, или это просто был такой способ заставить меня вести себя хорошо и быть более осторожной во время нашего следующего интервью. Джеймс говорил, что Эдвард мастер манипуляций, и я начала гадать, правда это или нет.
Эдвард должен знать насколько сильно я забочусь о нем, и может он использует это для своей выгоды, говоря, что уйдет, чтобы я умоляла его остаться. Но я на самом деле не умоляла. Я вдруг поняла, что он был не в своей тарелке вместе со мной, потому что здесь не было никого, кто приказывал бы ему, и может его сознанию этого не хватало. Он чувствовал себя неспокойно и небезопасно без этого.
Так что на секунду я стала управляющей. Я приказала ему остаться, и он послушался. Это было слишком. Никто не мог иметь столько власти над другим человеком. Только кто-то такой же милый, и доверчивый, как Эдвард, мог отдать всего себя в руки других людей, как он и сделал.
Должна ли я пытаться разрушить это в нем, когда в то же время, это притягивает меня к нему? Вскоре мне придётся сесть и прослушать наши записи и записать некоторые выводы и подозрения на счет него, когда его не будет рядом. Может я уговорю его прогуляться, или сбегать в магазин.
Но то, что я подозревала, было ясно:
Что-то ужасное случилось с Таней. Боюсь, она умерла.
А еще я думаю, у него есть ребенок или дети. На это указывали мультфильмы про Спанч Боба и его иногда ребяческое поведение. Это по-настоящему объяснило бы, почему он чувствует себя заключенным в эту жизнь и никогда не сможет потерять свою работу. И думаю, когда-то Эдвард привёл этого ребёнка к своим родителям, несмотря на то, как они обращались с ним, в отчаянный момент, и они хладнокровно захлопнули дверь перед ним.
Я запомнила на будущее, попросить папу, чтобы он нашел их. Может между ними еще возможен какой-то мир. У каждой истории две стороны, правильно? Может Эдвард позвонит им, если встречаться с ними слишком сложно. Я не надеюсь на хорошую реакцию, когда я подниму эту тему с Эдвардом. Но думаю, таким образом я смогу больше узнать и в то же время, Эдвард начнет заживать, если эта ненависть глубоко внутри него слегка поутихнет.
Я не говорю, что он должен простить их. Я говорю, что он должен отпустить злость, которую они вызвали.
Я взяла с собой блокнот и ручку, мы с Эдвардом поймали такси и поехали в место под названием Орлиные Студии. Почему-то я думала, что мы поедем в отель, или какой-нибудь дом, но казалось, что у этого фильма больший бюджет. Это, конечно не Dreamworks Production, но это и не самое дно, как я ожидала. Может всё пройдет нормально. Ага, нормально, Белла, говори себе это. Тупица. Они собираются причинить боль Эдварду. Снова. Какая часть этого нормальная?
Во время поездки, Эдвард попытался потереть пальцами мои джинсы между ног, прямо на заднем сидении такси с водителем впереди, но я была горда тем, что остановила его, несмотря на возбуждение, которое он вызвал.
Я пыталась быть профессиональной и закалить себя, чтобы выдержать следующие пару часов. Может он пытался отвлечь меня, но я приказала себе быть сильнее, чем я была. Я не смогу сопротивляться Эдварду или остановить его попытки соблазнить меня, но я могу попытаться ограничить их, так чтобы это было только в его время, не моё. О, ради Бога, кого я обманываю? Я хочу его прямо сейчас, а время только 11.23! Господи, какая же я слабовольная.
«Не забудь, Белла», - Эдвард взял мою руку и сжал её, «Всё, что ты увидишь – игра. Если я закричу, или что-то такое, не расстраивайся. Это игра. Всё это. Ты увидишь в перерывах. Хорошо?»
«Хорошо», - кивнула я, и такси остановилось рядом с офисным зданием.
«Спасибо», - Эдвард заплатил водителю, получив в ответ восторженное «ВАУ!! Спасибо, мужик!»
И потом он [водитель] выпрыгнул из машины и открыл мою дверь, взяв мою руку и помогая мне выйти. Должно быть Эдвард оставил хорошие чаевые.
Эдвард думал, это забавно, и пожал ему руку, когда вышел. На нем была майка и джинсы, он совсем не выглядел официально, когда мы вошли в огромное, высокое здание. Оно было новое и красивое, что также удивило меня. Не знаю, почему я всегда воображаю блохастые мотели и пустые грязные складские помещения, когда думаю о съёмках порно-фильмов. Куча сюрпризов.

Выражаю восторг и восхищение автору, переводчику и тебе Иринка-Льдинка!

BPOV
Спустя час мы оба были удовлетворены и вымотаны, и я была излечена Доктором Калленом. Моя одежда снова была на месте, как и черный халат Эдварда.
«Верь мне», - он взял мою руку, поцеловал её и тихо повёл меня назад в коридор к комнате 45. Здесь был рычаг пожарной тревоги, и он дёрнул его, закричала сирена и из распылителей сверху полилась вода.
«Пошли!» - он с силой дёрнул меня, и я вскрикнула от холодной воды, и мы зашли в комнату 45 и сели на диван.
Джоржд, Рэд и еще несколько человек выбежали из других комнат, они кричали и пытались спрятать камеры от воды. Из гримерки выбежала голая девушка, она выглядела весьма раздраженной и была полностью мокрая.
Эдвард посмотрел на Джорджа и спросил: «Что это?»
«Не знаю, мужик, прости», - Джордж держал в руках камеру накрытую полотенцем, «Наверное пожар в здании. Похоже сегодня всё отменяется. Мне нужно будет перенести съёмки. Я позвоню Виктории и договорюсь с тобой. Мне жаль»
Я улыбнулась и хихикнула, Эдвард посмотрел на меня, радость в его глазах, его волосы были мокрыми и подводка для глаз слегка смазана.
Еще одно наблюдение: Эдвард Каллен выдающийся.
_______________________________________________________
[выдающийся не особо подходит, хотя это и буквальный перевод, но звучит немного лучше, чем невероятно смышленый, м?]
к ключам и книжным магазинам можете смело добавлять лифты и больницы. Жизнь не такая уж и скучная ;)