«Что?» - ошарашено спросил он.

«Я сказал, заткнись», - Эдвард нахмурился на своего отца, «Дай ей сказать то, что она хочет. Прекрати постоянно говорить ей, что делать. Ты постоянно приказывал ей. Этого не будет здесь. Она может говорить всё, что хочет и как хочет. И когда я позволю тебе, ты скажешь своё слово. Но сейчас, заткнись».

«Хорошо», - Карлайл был рассержен, но замолчал.

«Спасибо», - сказала Эсме.

«Не благодари меня», - Эдвард также холодно посмотрел на неё, «Тебе еще много чего нужно объяснить. Продолжай».

«В принципе, ни в одном из мест, куда меня отправлял Карлайл, не помогли», - сказала Эсме, «Ничто не могло стереть из моей памяти ту ночь. Понимаешь, мне было запрещено говорить кому-либо, что меня изнасиловали, так что, как они могли помочь мне? Я чуть не рассказала. Но я боялась, что если расскажу, я останусь одна с ребенком и не смогу содержать его. У меня не было семьи, которая могла бы позаботиться обо мне, у меня был только Карлайл. Я ненавидела это… но я нуждалась в нем финансово… и даже после всего, что случилось, я думала, что всё еще люблю его и может всё наладится, когда ребенок родится.
«Не наладилось», - сказала она после небольшой паузы, «Ты был красивым ребенком, Эдвард, таким счастливым и здоровым. Тогда я была в очень темном месте, Эдвард. Какая-то ужасная часть меня даже хотела, чтобы моё пьянство что-то сделало с тобой… может я упаду и у меня будет выкидыш или… будет какое-то осложнение при родах. Однажды я даже стояла на верху лестницы и уговаривала себя упасть, и тогда ты не родишься. Я ничего не имела против тебя, Эдвард. Это всё из-за того мужчины. Из-за него я так себя чувствовала. Теперь я знаю это, но тогда… я винила тебя. Я ненавидела тебя за то, что ты не сын Карлайла. Я ненавидела тебя за то, что ты сын человека, который взял меня силой. Я не могла привязаться к тебе, как была должна. Я не хотела держать тебя или видеть тебя».

Я посмотрела на Эдварда, он слегка опустил глаза, но всё равно он такой сильный и смелый, даже слушая эту ужасную историю, когда его собственная мать говорит такие вещи. Я сама хотела ударить её за эти слова. Но потом я попыталась представить себя на её месте… могла ли я любить ребенка от человека, который изнасиловал меня? Это очень сложный вопрос.

«Кэтрин…» - сказала Эсме со слезами на глазах, «Была милой женщиной, тогда ей было за 30. Она мне очень нравилась. Она была теплой и приземленной… и очень давно… у неё был сын. Но он умер, когда ему был один год, у него случился приступ во сне. Я спросила её, возьмет ли она заботу о тебе на себя. Конечно, она согласилась. Иногда я слышала, как она пела тебе перед сном. Однажды я заглянула к тебе в детскую, и вы оба выглядели такими счастливыми. Я видела, что она любит тебя… а ты любил её. Так что я оставила всё так как есть. Я постоянно избегала тебя. Я всё еще пила… и начала постепенно пристращаться к наркотикам. Я незаметно брала у Карлайла бумагу для рецептов и писала их для себя, покупала всё, что хотела. Это было просто.
«Карлайла никогда не было дома. Я надеялась, что он хотя бы попытается быть твоим отцом, когда я не могла быть твоей матерью, но он постоянно работал. Он брал ночные смены, а днем находил себе другие занятия вне дома. Годами мы не разговаривали друг с другом, и мы позволили прислуге растить тебя».

«У меня тоже есть чувства, Эсме», - нахмурился Карлайл, «Я тоже пытался привязаться к тебе, Эдвард. Но каждый раз, когда я смотрел на тебя, меня убивало то, что ты не мой. Что я не могу иметь детей. И я размышлял, на самом ли деле Эсме изнасиловали, или она просто изменила мне. Ты не был похож на меня, и у тебя были зеленые глаза. Ни у кого по моей стороне или по стороне Эсме не было зеленых глаз. Это было как напоминание… Я разлюбил Эсме, и она тоже не любила меня. Я не чувствовал ничего, кроме вины, злости и грусти, когда пытался провести с тобой время, Эдвард. Мне жаль. Я знаю, ты ни в чем не виноват. Теперь мы оба это знаем».

Немного поздновато, подумала я. Если бы только эта семья пользовалась услугами хорошего психотерапевта, может сейчас они были бы в порядке. И ничего из этого могло не произойти.

«Мы оставались вместе, пока ты рос», - сказал Карлайл, «Я даже не знаю, почему мы не развелись».

«Потому что вся история всплыла бы, а Карлайл не хотел разговоров, вот почему», - сказала Эсме.

«Не только поэтому. Я думал, что если мы разведемся, она спустит деньги на наркотики и однажды убьет себя. Передозировкой. Я пытался начать всё заново, найти помощь для неё. Попробовать тот или иной реабилитационный центр. Я начал путешествовать с ней по всему миру, возил её в места, где ей могли бы помочь. Места, где она могла всё рассказать, и это бы не вернулось в наш город. Может это было глупо с моей стороны, но мы жили в приятном маленьком обществе. Я хотел, чтобы наше имя оставалось чистым, чтобы нас уважали. Я слишком усердно работал, чтобы на меня смотрели, как на…»

Он остановился и вздохнул.

«Мусор?» - закончила за него Эсме, «Он всегда смотрел на меня сверху вниз, потому что я не была богата, когда он женился на мне. Все деньги принадлежали ЕМУ. Он всегда напоминал мне, что у меня ничего нет. И если я уйду, у меня снова ничего не будет… Я буду никем. Эти угрозы держали меня в положении Миссис Каллен. Я думала, что вся любовь, которую мы чувствовали друг к другу, умерла. Но он продолжал попытки помочь мне. Он не развелся со мной, так что я осталась с ним. Я не была счастлива, но… я была обеспечена… я была в безопасности. Я всё еще боялась того мужчину, который изнасиловал меня. Он никогда не покидал меня, даже после того как прошли годы. Время от времени, я пыталась увидеться с тобой, Эдвард, и поиграть. На праздники, Рождество и твои дни рождения я была рядом. И я пыталась обнимать тебя и целовать. Но я не могла почувствовать твою любовь… или заставить тебя почувствовать, что ты мой. И еще я видела… что ты любил Кэтрин, как мать. И она на самом деле была ей. Я думала, это несправедливо с моей стороны – делать вид, что я твоя мать, когда на самом деле она делала эту работу и любила тебя, как собственного сына. Ты был её, Эдвард. Любовь сделал вас сыном и матерью. Я была рада. Я знала, что не смогу дать тебе этого».

«Расскажи мне про ночь, когда я привел Таню», - это всё, что сказал Эдвард в ответ на это.

«Пусть Карлайл расскажет эту историю», - Эсме взглянула на него.

«Когда ты стал старше и отправился в школу, казалось, что всё… налаживается», - сказал Карлайл, «Твоя мать нашла доктора, который ей нравился, и прекратила принимать наркотики. Она почти не пила. Она не вылечилась, но… она выглядела и чувствовала себя лучше. Её не было дома месяцами, она лечилась в Калифорнии. Я постоянно был один. У меня не было женщины… годами. Брак был только словом для нас в то время.
«Я встретил женщину в больнице», - Карлайл прочистил горло, «Я думал, она учится в колледже. Она была добровольцем, помогала больным детям, учила их рисовать. Она была очень похожа на Эсме в её молодые годы. И она так хорошо обращалась с детьми. Она напомнила мне о ней. Только она была очень счастлива и всегда смеялась. Она сияла. Я старался держать подальше от неё, но постоянно находил себя в том же месте, где была она.
«Я часто «случайно сталкивался» с ней, после того как она заканчивала с детьми. Она всегда ужинала в кафетерии в больнице. Я делал вид, что тоже ужинаю там. Один. Мы начали ужинать вместе, три раза в неделю. Мы были друзьями, не больше. Но вскоре… мы очень привязались друг к другу. Мы флиртовали, держались за руки за столом… наконец я пригласил её на свидание. Я не сказал ей, что женат. И я сказал, что меня зовут Карлайл Бонхэм. Она была молодая и ни разу не усомнилась в этом. Мы оба знали, что это не обычное свидание. Я снял красивый номер в хорошем отеле, и мы встретились там. Мы занимались любовью. После этого она сказала мне, что не учится в колледже. Она была в выпускном классе в школе. Она сказала, что я – её первый. И она сказала, что любит меня.
«Я запаниковал. Я заботился о ней. Тоже любил её. Но я не мог жениться на ней или позволить кому-то узнать, что я встречаюсь со школьницей. Я надеялся, что Эсме скоро станет лучше, и мы сможем наладить наш брак, когда она вылечится. И что, если эта девушка расскажет про меня или что-то такое? Что, если она забеременеет? Я не хотел потерять всё. Я ушел ночью, когда она заснула. Я снова стал работать в ночные смены и никогда не пытался снова увидеться с ней. Я думал, что забыл её… в то время… Прошло много времени.
«Я постоянно думал о ней, но никогда не думал, что увижу её снова», - Карлайл поднял глаза на Эдварда, «Но увидел. Когда ты привел её к нам домой».

Взгляд Эдварда стал яростным, но он не двигался с кресла, и я заметила, как напряглось его тело. Кулаки сжались.

«Не думаю, что она знала, что мой сын, пока не увидела меня, когда вы вошли», - теперь Карлайл смотрел вниз, «Мне казалось, она удивилась, но то, как среагировал я, заметили все. Я не мог скрыть свой шок и панику так же хорошо, как она.
«Я не мог смотреть на неё, Эдвард», - признался Карлайл, «В ту ночь, глядя на неё и слыша её голос, я понял, что всё еще люблю её. И твоя мать была здесь… и казалось, ты очень сильно влюблен в неё. Я должен был уйти. И я ревновал к тебе, Эдвард. Ревность и злость затмили мой рассудок. Так что я пригрозил тебе тем, что лишу тебя денег, если ты продолжишь встречаться с ней. Но я не знал тебя. Я был ублюдком. Я удержал твою мать этими угрозами. Я думал, с тобой это тоже сработает.
«Но Кэтрин и Джозеф хорошо воспитали тебя. Ты не послушал меня и выбрал Таню. Не успев понять, что делаю, я уже звонил в твой колледж и отменял всё, что я тебе дал. Я был полон ненависти и хотел причинить тебе боль. Я думал, что относился к тебе как к сыну и дал тебе всё самое лучшее… несмотря на то, что ты не был моим. Несмотря на то, что ты был сыном мужчины, который переспал с Эсме. Это не логично, и я знаю это… Но я поступил так, за то что у тебя была Таня. Я всё еще хотел её. И я не хотел видеть её с тобой, или даже знать, что она с тобой».

«Эсме ругалась со мной, кричала на меня, спрашивала, за что я так поступаю с тобой. Она сказала, что не позволит мне. Она сказала, что мы должны дать тебе шанс жить хорошей жизнью. Тогда я был пьян и снова обвинил её в том, что она любила твоего настоящего отца, сказал, что она никогда не любила меня… после всего, что я сделал для вас обоих. Я сказал ей, что она выдумала всю эту историю с изнасилованием и просто изменила мне. Я назвал тебя ублюдком, и твоя мать накинулась на меня. Я развернулся и ударил её. Я сказал, что она также не любит тебя. Сказал, что ты ушел, что ты не вернешься, и она должна быть рада, что я вышвырнул тебя. Ей всё равно было слишком больно видеть тебя. Я сказал ей, чтобы она оставила тебя в покое. Что мы оба должны оставить тебя. Позволить тебе жить своей жизнью, без нас. Мы никогда не были твоими родителями. Эсме никогда больше не упоминала тебя или эту ночь. Она вернулась в Калифорнию, и я видел её время от времени. Мы просто проходили мимо друг друга в доме и почти не разговаривали. Мы пытались забыть тебя… и друг друга, надеясь, что это облегчит боль.
«Я пытался узнавать о тебе, чтобы знать, что вы с Таней в порядке. Я потерял тебя на какое-то время, после того как ты ушел, но потом я услышал, что вы поженились. Я снова разъярился. Я всё еще не забыл её, надеялся, что может вы расстанетесь, или что она позвонит или напишет мне, попытается объясниться. Но она молчала. Пока вы не поженились».

Глаза Эдварда вспыхнули от злости.

«Она написала тебе?» - прорычал он.

Карлайл кивнул, «Она сказала, что любит ТЕБЯ. Что хочет ТЕБЯ, а не меня. Она послала меня за то, что я выкинул тебя из колледжа и из-за меня ты прошел сквозь ад. Она сказала, что ненавидит меня и не хочет видеть меня рядом с любым из вас. Она сказала, что носит твоего ребенка и счастлива по этому поводу. Сказала, что сделает тебя счастливым и однажды отправит тебя назад в колледж и исправит всё. Она любила ТЕБЯ, Эдвард. Я мог видеть это в её письме, с какой страстью она писала. Но я всё еще любил её. Я был зол на неё, но всё еще хотел её.
«Мысли о том, что ты женился на ней, и что у вас будет ребенок, убивали меня», - признался Карлайл, «Я всё думал, как я могу вернуть её, но потом мне становилось плохо от того, что я допускаю такие мысли. Не знаю, почему я не мог просто забыть её. Время не стерло моих чувств к ней. Как будто она чем-то держала меня, и её хватка не слабела. Я начал принимать наркотики. Я брал их из больницы, никто не знал об этом. Я больше не беспокоился о медицине… Я почти ничего не слышал о твоей матери. Я даже начал задаваться вопросом, зачем я живу. Я хотел умереть.
«Когда ребенок родился, я узнал об этом, узнал, что вы назвали её Кэйтлин. Я заметил, что это очень похоже на Кэтрин. Я провел годы сражаясь с зависимостью от наркотиков. Я почти не занимался медициной в эти годы. Мне уже было плевать, кто что думает. И потом я узнал, что Таня умерла. Я узнал, что случилось с Кэйтлин. Тогда я всё еще был на наркотиках. Мне стало невыносимо от мысли, что Таня погибла с ненавистью ко мне, с любовью к тебе. И что я больше никогда не смогу увидеть её. Я был полон ярости. Я обвинял тебя. Я ревновал к тебе.
«Позже, когда ты пришел к нам с Кэйтлин, я был под воздействием наркотиков. Эсме была дома, также очень пьяная. Я рассказал ей, что с тобой случилось, и это убило весь прогресс, который она сделала. Она быстро покатилась по наклонной, когда вина и страх снова вернулись к ней. Мы оба были в ужасном состоянии. Когда ты пришел и умолял помочь твоей дочери, я был не в себе. Я всё еще был зол и ненавидел тебя. Я всё еще хотел Таню. Я не позволил Эсме помочь тебе, я запретил ей делать что-либо для тебя, или твоего ребенка. Я сказал ей, чтобы она избавилась от тебя, иначе я выгоню и её. Эсме была наркоманкой. В то время алкоголь и наркотики значили для неё больше, чем любой человек. Она выбрала их вместо тебя и твоей дочери. Она сказала, что мы не можем помочь тебе и захлопунла дверь перед твоим носом».

Эсме тихо плакала, не отрицая того, что сказал Карлайл, теперь она не смотрела Эдварду в лицо.

Повисла тяжелая тишина, и я начала сомневаться, что Эдвард вынесет всё это. Но его лицо всё еще не показывало никаких эмоций, когда он смотрел на них.

Я чуть не сказала что-нибудь, но промолчала.

Эдвард подскочил на ноги и повернулся к нам спиной, опершись руками на кухонную стойку, он глубоко дышал, стараясь переварить всё, что они сказали. Я начала бояться, что он плачет, но не вмешивалась. Если я понадоблюсь ему, я буду рядом. Я должна дать ему справиться с этим самому.

Наконец он заговорил очень низким, почти неслышным, голосом.

«Вы НИКОГДА не любили меня», - сказал он не со злостью, а чуть ли не с грустью… словно у него был ответ на вопрос, который постоянно был в его голове, он сказал это почти… для себя.

Его родители ничего не сказали. Молча смотрели друг на друга.

«Нет», - подтвердила Эсме, «Не любили. И мне на самом деле жаль. Мы всё делали неправильно. И хотя даже мы причинили тебе боль, я рада, что мы не являемся большой частью твоей жизни, Эдвард. Тебе вырастили с любовью. Ты хороший человек. Тебе лучше без нас. Мы не хотели рассказывать тебе эти ужасные вещи. Еще одна причина, почему мы никогда не привязывались к тебе. Но мы хотели объясниться, как бы тяжело это ни было. Мы должны тебе хотя бы это. Радуйся, что мы не любили тебя. Мы бы испортили и тебя тоже».

«Твоя мать и я… мы всё еще женаты, но мы больше не пара», - сказал Карлайл, «Мы уже несколько лет ходим на терапию вместе и по отдельности. После того, как мы последний раз видели тебя и твою дочь, после того, как мы поняли, что отвернулись от тебя, когда ты больше всего нуждался в нас, мы решили сделать всё возможное, чтобы стать лучше. Для тебя. Мы знаем, ты не хочешь и не нуждаешься в нас сейчас. Уже слишком поздно, и много чего случилось между нами в прошлом. Ты можешь никогда не простить нас. И мы не просим тебя об этом».

«Но мы всегда будем рады предоставить всё, что тебе нужно для Кэйтлин», - добавила Эсме, «Если ты не хочешь, чтобы мы были рядом с ней, мы поймем и это».

Эдвард ничего не сказал, и неожиданно его глаза выглядели очень старыми и уставшими, когда он посмотрел на меня. Я так боялась, что он всё держит внутри и не выпускает этого. А потом я начала бояться, что он выпустит всё это, и я не смогу спасти жизни его родителей.

«Всю свою жизнь я думал, что я сделал… что я сказал… что заставило вас ненавидеть меня настолько, что вы никогда не были рядом», - тихо сказал он, «Но теперь… когда я знаю всю вашу историю… это даже не важно. Человек, которым я был две недели назад, был бы разрушен, когда узнал бы, что его отец был первым у его жены, и что он любил её, а не меня. Я бы был опустошен, услышав как моя мать говорит ‘нет, мы никогда не любили тебя’. Это бы убило меня, и я бы позволил этому опустить себя еще глубже в мой собственный ад. Но я слишком долго оплакивал то, что не мог контролировать. Я больше не могу оплакивать вас. Я даже не могу ненавидеть вас. И ваши слова о том, что вы никогда не любили меня, не причиняют особой боли, потому что… я никогда не любил ВАС. Я никогда вас не знал. Вы были тенью в моей жизни. Я мечтал о вас, о своих идеальных родителях… и я даже не понимал, что у меня уже есть идеальные родители. Кэтрин, Джозеф… Я знаю, вы как-то удерживали их от связи со мной. Это закончится прямо сейчас. Я позвоню им в ближайшие пару недель и увижусь с ними, когда захочу. Я не хочу видеть никого из вас, когда я приеду к ним».

Он замолчал на мгновение и продолжил, «Я не выгоняю вас из своей жизни. Начнем с того, что вы никогда в ней и не были. У меня была своя жизнь и теперь у меня есть дочь. Я больше не могу тащить на себе ваш груз. Он всю жизнь ломал мне спину. Так что я отпускаю вас. Надеюсь, вы найдете свой путь. Но я не могу позволить своей ненависти разрушить меня изнутри. Кэти нуждается во мне, и я не собираюсь совершать такие же ошибки, которые вы совершили.
«Я буду с ней. Каждый день. Я дам ей всю любовь, на какую способен, и даже больше. Я сделаю так, чтобы она видела, что её папа любит её. Я должен сделать её счастливой. И я не смогу, если буду ненавидеть вас каждую минуту. И даже несмотря на то, что я хочу ударить тебя, Карлайл, за то, что ты сделал со своей женой… и с моей… я не буду делать этого. И даже несмотря на то, что я бы хотел ненавидеть тебя, Эсме, за то, что ты никогда не была моей матерью, за то, что ты любила деньги и наркотики больше, чем меня, я не буду.
«Вы не стоите этого. И это только заставило меня понять, что Таня по-настоящему любила меня. Я был с ней также жесток, как ты с Эсме… Я шел по твоим стопам, несмотря на то, что мы не связаны по крови. Вы всё еще были ядом в моих венах. Моя ненависть к вам убила Таню еще до пожара. И в конце концов, это разрушило бы мою дочь. Я больше не позволю вам убивать нас. Так что, вы не мертвы для меня… вы просто… нечего не значите для меня теперь».

Они оба уставились на Эдварда, не зная, что сказать. Я и сама не знала, что сказать, кроме того, что Эдвард был невероятно понимающим и чрезвычайно всепрощающим, как и всегда.

Он не сказал этого вслух, но в своем сердце он простил их за всё. Он не будет обнимать и целовать их, или даже считать их частью своей жизни, но ему и не нужно. В своем сердце он отпустил их и всю боль, которую они причинили. Он был также прав на счет Кэти. Он никогда не сможет стать хорошим отцом для неё, если будет таскать с собой всю эту херню. Он бросил всё это с глухим стуком к ногам своих родителей. И он уйдет от них свободным, чтобы найти свой путь обратно к Кэти.

Я задумалась, что может быть он должен кричать, орать и ударить Карлайла… но что из этого выйдет хорошего, даже для него? Думаю, он знал всю жизнь, что они не любили его, он просто не знал почему.

Эдвард подождал минуту или две, и его родители тоже молчали. Наконец Эдвард открыл мой блокнот, вырвал чистый лист и написал что-то.

Он сложил его пополам и, глубоко вздохнув, подошел к дивану и протянул бумагу Карлайлу.

«Это адрес и телефон Бена», - сказал он, ему было больно, но он держал себя под контролем и был спокоен, «Там живет ваше внучка. Если вы хотите исправить что-то со мной, сделайте это за счет любви к ней. Даже если это просто телефонный звонок или открытка на день рождения, визит один раз в год. Так вы можете показать Тане и мне насколько сильно вы заботитесь. Теперь можете идти».

«Но, Эдвард…» - Карлайл взял записку.

«УХОДИТЕ сейчас же!» - прогремел Эдвард, быстро теряя контроль, «До того, как я что-то сделаю. УБИРАЙТЕСЬ!»

Он снова отвернулся, опустил голову и ждал, когда они уйдут. Он старался изо всех сил сдержать себя и быть сильным. Я знала, он кричал на родителей только потому, что он не доверял себе, боялся не сдержать этот жесткий внешний вид.

«Хорошо, Эдвард», - Карлайл помог Эсме подняться, и они быстро прошли к двери, открыли её и медленно вышли.

Перед тем как уйти, Эсме сказала, «Спасибо за то, что увиделся с нами, Эдвард», - она вытерла глаза, размазывая тушь, и всхлипнула, «Ты очень смелый. Прости».

Дверь закрылась, и они ушли. Боже, я ненавижу их. Прости. Я хочу выискать Эсме в аду и сломать ей нос.

Эдвард сдавленно простонал и начал задыхаться, опустив голову на стойку, прижав кулаки к глазам.

Я сразу же подошла к нему и обняла, поглаживая его волосы. Я не хотела читать ему лекции, или быть Доктором Беллой. Я просто любила его и надеялась, что этого достаточно.

Он взревел и несколько раз ударил стойку, словно бы он бил их.

Что я могла сказать, чтобы облегчить всё это? Может мне стоит позвонить Джеймсу? С этим нужно что-то делать. Думаю, я пока не доросла о таких дел.

«Эдвард…» - сказала я, когда он слегка притих, «Я знаю, всё это – самое ужасное, что случалось с тобой. Даже хуже Рэйвен. Я даже представить не могу, что ты чувствуешь. Не думаю, что я достаточно хороша, чтобы помочь тебе прямо сейчас. Может нам стоит позвонить моему профессору?»

«Нет, Белла, ТЫ», - его голос слегка дрожал, казалось, он плачет.

Он выпрямился, не боясь показать мне свои слезы, и обнял меня так крепко, почти до боли, «Я хочу только тебя. Пожалуйста. Мне нужна ТЫ. Ты мой доктор. Я больше никого не хочу. Пожалуйста, Белла? Не нужно…»

«Ладно, Эдвард, хорошо», - заверила я. Я ненавидела слышать его мольбы, чтобы я осталась его доктором, словно бы я могла бросить его сейчас, «Я всегда рядом. Я буду твоим доктором. Всё хорошо».

Он с облегчением выдохнул и пару раз всхлипнул, зарывшись лицом в мои волосы.

«Ты идеально выдержал всё это», - я гладила его по спине, «Я никогда и ни кем раньше не была так впечатлена. Не знаю, как тебе это удалось… но я чертовски горжусь тобой».

«Ты сделала это со мной, Белла», - казалось, он немного успокоился, его горячее дыхание щекотало мою шею, «Ты научила меня этому. Ты замечательная женщина, Белла… и доктор».

Думаю, он всё преувеличивает. Может я и помогла ему за эти две недели, но на самом деле, Эдвард сам взял контроль над собой и сразился со страхом и болью, чтобы закончить эту ужасную главу своей жизни. Сейчас он не будет в порядке… потребуется время, чтобы осознать всё, что сказали его родители, не говоря уже о том, чтобы смириться с этим. Но я верю, что теперь он справится с этим. В нем больше нет слабости. У него есть повод сражаться… и он наконец понял это. Он готов снова начать жить.

«Когда я впервые встретил тебя, я отвел тебя в комнату Пробуждение», - он гладил меня по лицу и смотрел мне в глаза, «Я думал, ты наивная и милая, и эта комната для тебя. Я и подумать не мог… что это ТЫ разбудишь МЕНЯ».

«Хороший мой…» - прошептала я, смахивая слезы с его глаз, «Я рада, что ты плачешь. Это хорошо. Выпусти всё из себя».

«Я так устал», - выдохнул Эдвард, и еще одна слеза стекла по его щеке, «Я чувствую себя измотанным до костей».

«Пойдем», - я пошла спиной вперед, взяв его за руки, «Давай полежим. Я буду обнимать тебя, и мы можем поговорить. Как звучит?»

Он слабо улыбнулся мне, ему понравилась идея, и в этом не было ничего сексуального. Я на самом деле хотела просто обнять его и поговорить. Быть Доктором Беллой, только держать его в своих руках и гладить его, пока он будет заживать и делиться своей болью со мной.

«Прекрасно», - ответил он, «Любовь – ЛУЧШЕЕ лекарство для разбитого сердца».

Янусь,спасибо за перевод)))буду с нетерпением ждать проду)

К тому же Карлайл сказал, что любил Таню. И, как сказал Эдвард. Если он по-настоящему любил её, тогда он может сделать что-то для Кэти, так как она живая часть Тани. Думаю, Эдвард видел, что К и Э теперь лучше, так что он дал им шанс подняться выше, предложив показать им свою любовь к Кэти. Если бы они до сих пор сидели на наркотиках или были бы озлоблены, он бы никогда и близко не подпустил их к Кэти. Но я думаю, они на самом деле хотят исправиться, и если уже поздно любить Эдварда, то еще не поздно быть хорошими дедушкой и бабушкой для Кэти.

Может через какое-то время, если они будут любить её, Эдвард снова будет дружелюбен с ними. Это не будет сильной любовью, но может когда-нибудь Эдвард пригласит их на День Благодарения и Рождество, и они хорошо проведут время. Кэтрин и Джозеф тоже были бы с ними.

К и Э сделали много паршивых вещей, и они ранили Эдварда, но в начале они не были злыми людьми. Они просто позволили всякой херне испортить хорошую семью, которой они могли быть. Но с другой стороны, Кэтрин выпал шанс снова иметь сына и вырастить из него хорошего и любящего отца, и что-то хорошее всё-таки получилось из всего этого.
__________________________
Глава 26. Это Еще Не Конец.

EPOV
Я лежал рядом с Доктором Беллой, и это было так правильно, даже если с медицинской точки зрения это неуместно и непрофессионально.

Не стыдясь, я позволил слезам свободно стекать по моему лицу, и я не чувствовал себя слабым или жалким под её взглядом. Теперь мы лежали лицом друг к другу, в тепле и безопасности наших объятий.

Она не вытирала мои слезы, и я был рад этому. Она хотела, чтобы я плакал, чтобы я чувствовал боль и выпускал её из себя через соленую воду из моих глаз.

Мне потребовалось долгое время, чтобы переварить всё, что сказали мои родители, и озвучить самые болезненные вопросы.

Даже не подумав, я услышал свой голос, «Мой отец был насильником».

Что за семья… он ворует секс… а я продаю.

Я закрыл глаза, когда она пристально всмотрелась в них. Теперь мне было стыдно. Я вспомнил тот день, когда напал на Беллу, прямо здесь… и как это было просто.

«Эй», - строго сказала она, «Посмотри на меня, Эдвард».

Я заставил себя открыть глаза, и посмотрел в её, готовые наброситься на меня.

«Ты – не твой отец», - сказала она, начиная мою терапию, «И может он применил силу, но это не делает его насильником. У каждой истории две стороны. Твоя мать сказала, что много выпила. Может и он тоже. По началу она целовала его. Я не говорю, что он поступал правильно и не сделал ничего плохого… но может он подумал, что она хотела его. Может позже он понял, что поступил неправильно. Может и нет. Никто не знает. Не делай этого с собой, Эдвард. Даже если это было изнасилованием, и он знал, что делает, это не делает тебя хуже, чем ты есть. Это ОН. А ты – это ты. Совершенно другой человек. Ты был прав, когда сказал родителям то, что сказал. Ты должен оставить прошлое в прошлом. Когда я только познакомилась с тобой, ты был таким закрытым. Ты построил вокруг себя так много стен, я думала, что никогда не увижу настоящего тебя. Меня до сих пор поражает, что ты сделал за две недели. Я думаю, ты ХОТЕЛ освободиться… и поэтому ты так быстро открылся мне. Ты хотел помощи. И поэтому ты лучше, чем Карлайл, Эсме, твой отец, все они. Посмотри, что с ними случилось, когда они отказались от реальности и помощи. Мне становится приятно от того, что я выбрала эту профессию. Некоторые люди думают, что психиатрия – это глупо и бесполезно, но я всегда знала, что она может спасти жизни. Теперь я вижу это. Ты должен закрыть дверь в прошлое. Ты должен оставить его и жить здесь. Не позволяй этому убить тебя. Иди вперед, навстречу будущему. К Кэти. Сделай это прямо сейчас… и ты разорвешь этот круг тоски и боли. Не забывай это, потому что ты никогда не сможешь забыть прошлое. Но учись с помощью него. Позволь ему сделать тебя лучше, чем ты был. Позволь этому сделать тебя лучшим отцом для Кэти… чтобы она выросла и была хорошей мамой для своих детей».

Душа этой женщины заживляет меня, внутри и снаружи, даже после всего, что сказали мне родители. Если бы всё это произошло немного раньше, я был бы разрушен сейчас. Но она и то, как она всё объясняет для меня… я не мог поверить, что чувствовал надежду… и силу… и свободу.

Мой голос пропал, но мои губы должны были снова признаться ей в любви, показать ей, как я ценю все чудеса, которые она творит в моей голове.

Я поднес её руку к свои губам и осыпал горячими поцелуями кончики её пальцев, еще пара слез стекла из-под моих опущенных век… но это были не слезы боли. И не то, чтобы это были слезы радости, но я чувствовал, как будто что-то во мне исчезло…там, где раньше лежали тонны стыда, шкафы с ненавистью к себе, коробки полные неуверенности и злости и огромный зверь, который сожрал всё моё уважение к себе, там теперь была прекрасная пустота.

Я больше чувствовал всего этого. И я плакал от облегчения, от того, что я больше не чувствовал этот груз на себе. Теперь у меня много места для воспоминаний о Кэти, о её детском смехе. У меня есть место для Беллы, полки, предназначенные для множества разных поцелуев и изображений её красивого лица и тела, когда мы сливаемся в одно различными способами, но каждый из них прекрасен. У меня есть множество пространства для визитов Кэтрин и Джозефа, я практически слышал, как она кричит с ирландским акцентом, «Иисус, Мария и Джозеф!!», когда я появляюсь в дверях. Она стиснет меня в объятьях и оглушит меняя своим криком, но я жду не дождусь этого.

И в этот момент я по-настоящему поблагодарил Бога. Да… я верю в тебя, ублюдок. Я обязан, если в этом мире есть Кэти, Белла, Кэтрин. Так что я был не прав, ладно? Ты существуешь. Может, если я смог немного простить Карлайла и Эсме Каллен, может быть я смогу… простить и тебя. Я до сих пор не понимаю и не принимаю того, что ты украл у меня жену и мать у Кэти, но однажды ты всё объяснишь мне. Если ты еще не записал меня в Ад, а я пойму, если ты сделаешь это. Но теперь, я буду другим. Не для того, чтобы спасти себя от вечности в огне и пытках… но для того, чтобы когда я уйду, я смогу обернуться назад и увидеть хорошие вещи, которые я сделал на земле до того, как моё время вышло. Даже если это будет только Кэти, взрослая и счастливая со своей собственной семьей, мне этого хватит.

Единственная вещь, которая меня теперь беспокоила, это Таня. И я сказал это вслух.

«Почему Таня не сказала мне?» - прошептал я, «Думаешь, она всё еще любила Карлайла, или что-то такое? Может она любила его больше, чем меня».

Белла поцеловала меня в нос и задумалась на мгновение.

«Она любила тебя, Эдвард», - уверенно сказала она, «Она любила Кэти. Думаю, она просто тоже носила большой груз вины. Может она боялась, что если скажет тебе, ты бросишь её. Она не должна была держать всё это в себе, но она так любила тебя, что хотела, чтобы всё было хорошо. Я думаю, она винила себя за всё то, что причинил тебе твой… отец… то есть, Карлайл. Она видела, что ты не такой жестокий и холодный как, Карлайл, но она не хотела рисковать. Думаю, дальше давление на неё только усиливалось. Всё шло не так, как она хотела, и она чувствовала себя неудачницей за то, что не могла устроить тебя в колледж и мед. школу, как и мечтала. Я думаю, поэтому у вас был недостаток близости в конце. Это не из-за тебя. Ты не можешь заниматься любовью с кем-то, когда тебе больно и ты не любишь себя. Может иногда ей было не по себе быть с тобой после того, как она была с твоим отцом. Это просто догадки. Никто, кроме неё, не расскажет тебе правды».

Думаю, Белла права… снова. Черт, иногда это может раздражать, эта её идеальная правота. Но я не могу винить её за это сейчас.

«То, как Карлайл сейчас разговаривал с Эсме…» - признался я, «Я так же поступал с Таней. Я обвинял её в том, что она не любит меня, я всегда намекал, что она изменяет мне. Я ненавидел это, но сейчас я увидел себя в Карлайле. Мне бы хотелось извиниться перед Таней. Хотелось бы сказать, что я не ненавижу её. Что я любил её».

«Ты только что сказал ей, Эдвард», - Белла поцеловала мою руку, и я увидел слезы в её глазах.

«Я бы никогда не прошел через всё это без тебя, Белла», - никогда в своей жизни я не был настолько честен, «Ты не просто женщина, которую я люблю. Ты мой маяк. Ты заставляешь меня видеть… ты указываешь мне путь… ты ведешь меня домой к берегу».

Боже, я говорю, как пишут в романах. Но это правда. Глупо… и правдиво впервые за долгое время.

«Ты был в этом яростном океане слишком долго, Мистер Каллен», - она мило улыбнулась мне, «Добро пожаловать на землю».

Боже, я люблю тебя, Изабелла Свон.

«У меня хорошая идея», - неожиданно она повеселела, и я сильнее раскрыл глаза, наслаждаясь ею, она приподнялась и оперлась на локоть, «Почему бы тебе не позвонить Кэтрин и Джозефу прямо сейчас?»

«О, ну я не знаю…» - начал я, неуверенный, что готов к этому. Что если они сердятся на меня за то, что я ушел и ни разу не попытался позвонить? Я не смогу перенести того, если она бросит трубку или что-то ужасное в этом роде.

«Давай, это хорошо для тебя. Любовь – лучшее лекарство, помнишь?» - подбодрила она, поднявшись и бросив мне мой сотовый.

Он отпрыгнул от моей груди и упал рядом на кровать.

«Что случилось с сильным Эдвардом?» - она села и погладила меня по волосам.

«Ладно, черт возьми», - я сделал вид, что хмурюсь на неё и потом улыбнулся, листая телефонную книгу в поисках номера Кэтрин, «Надеюсь, номер еще тот же».

Я ждал, и моё сердце громко стучало, телефон прозвонил дважды.

«Поместье Калленов. Чем я могу вам помочь?» - её ирландский акцент такой красивый, точно как я помню его. Но она говорила устало, без своей энергичности.

«Кэтрин?» - улыбнулся я, «Я пропустил автобус, заберешь меня из школы?»

Я постоянно делал это. Она была в ярости, читала мне нотации, говорила, чтобы я был ответственен и не болтался с друзьями в школе после занятий, а тащил свою задницу к автобусу вовремя. Но я всё равно звонил ей бесконечно с этой просьбой… и она всегда приезжала за мной.

Она ахнула… не в силах сказать что-либо… и заплакала.

«Кэтрин, пожалуйста… не плачь…» - теперь и в моих глазах стояли слезы. Я не признавал или не осознавал насколько сильно я на самом деле скучал по ней.

«Мой мальчик…» - выдохнула она, пытаясь вернуть голос, «Мой красивый мальчик…»

Это было моё прозвище, она всегда так называла меня. Я не чувствовал себя красивым годами, и неожиданно я почувствовал стыд и вину за всё то, что я делал в последние годы, используя свою ‘красоту’, чтобы заработать на жизнь. Но в этот момент я не мог ненавидеть себя или чувствовать вину за это. Я чувствовал вину за то, что жил годы без неё, не говорил с ней и даже не писал… за то, что она пропала из моей жизни.

Мы долго разговаривали, и она отчитала меня за то, что я ушел той ночью, не поговорив сначала с ней. С этим её пылкая натура вернулась, и она снова была сильной и энергичной матерью, которую я всегда любил.

Я рассказал ей всё о нашем браке с Таней, и бесконечно говорил о Кэти. Мы говорили так, будто никогда и не расставались, оплакивая горе в жизнях друг друга… и смеясь над хорошими воспоминаниями.

Потом я рассказал ей о Белле Свон. Белла улыбалась мне и краснела, когда я осыпал её комплиментами и рассказывал Кэтрин, насколько она важна для меня. Я сказал, что Белла вернула меня обратно к жизни… и что я снова нашел любовь, хотя никогда не думал, что это случится со мной еще раз.

Я ничего не сказал ей о моей жизни в Огне, или о моем рабстве, или о Виктории. Это разбило бы ей сердце, а я не мог снова допустить это.

Я продолжал извиняться перед ней, а она только извинялась в ответ. Она сказала, что осталась с Карлайлом и Эсме только потому что знала, что я позвоню или приеду однажды. И она никогда не связывалась со мной из-за Карлайла.

Карлайл сказал ей, что я ненавижу их всех и не хочу видеть никого из них, даже “прислугу”, по его словам, я сказал это. Как будто я бы когда-нибудь назвал её или Джозефа прислугой. Теперь мне хочется пойти в Вальдорф и надрать задницу Карлайлу.

Я сказал ей, что никогда бы не назвал её так, сказал, что она моя мама… и что я не говорю этого часто, но я люблю её. Я всегда любил её.

Мы снова заплакали, когда она сказала, что тоже меня любит. Было здорово снова слышать это, но я всегда знал, что она любит меня. Каждое её слово и жест всегда сочились любовью, даже когда она злилась.

Она ругала себя, говорила, что знала, что это чушь собачья, «Я вырастила тебя хорошим мальчиком», - она шмыгнула носом, «Я знаю, какой ты добрый. Мне жаль, что я позволила себе поверить в подобное».

Мы говорили часами, но мне было так блядски хорошо, что я не мог попрощаться с ней. Я испугался, что она может попасть в неприятности, но потом вспомнил, что Карлайл и Эсме были в Нью-Йорке, а она дома, никто не поймает её. Хозяев нет дома, поэтому ей нужно только приготовить ужин для себя и Джозефа, если только там не работает еще кто-то.

Белла лежала рядом со мной, закрыв глаза, она улыбалась, наслаждаясь моим счастьем после визита моих родителей и тем, что её предложение еще больше заживило моё сердце.

Кэтрин пыталась найти Джозефа, чтобы я смог поговорить и м ним, но его нигде не было, наверно он был чем-то занят. Она попросила дать ей мой номер, чтобы она могла позвонить мне. Я сказал ей, что хочу вернуть их в свою жизнь. Сказал, что хочу говорить с ними хотя бы три-четыре раза в неделю, если они не устанут от меня.

«Прекрати нести чушь» - сказала она со своим дерзким акцентом, «Ты мой сын, так что лучше постоянно звони мне, или поплатишься, малыш!!»

«Знаю, прости, я забыл с кем разговариваю», - я усмехнулся, все следы слёз исчезли.

Казалось, разговор подходит к концу… и я ненавидел это. Но было такое ощущение, что теперь у меня появилась новая кожа – словно воин в видео-игре, который выпивает зелье и получает новые жизни и здоровье, когда он уже был готов упасть замертво секунду назад. Белла права – любовь – это ёбаное лекарство, спасающий жизнь разряд в сердце. Я благодарен за то, что я вовремя нашел врача, и она смогла спасти меня.

Я на самом деле чувствовал себя спасенным. Это было здорово. Я знаю, мне еще много чего нужно сделать, чтобы освободиться от Виктории, но я как-то перестал бояться этого. Я уже свободен.

«Я люблю тебя, мам», - сказал я с огромной улыбкой.

С тихим всхлипом она ответила, «Я люблю тебя, Эдвард, мой маленький мальчик».

Я усмехнулся на это. Во многом я всё еще был её маленьким мальчиком иногда. И гордился этим.

«Я позвоню завтра, ладно?» - спросил я, «Попроси Джозефа быть рядом. Потом меня не будет в городе около недели. Так что я позвоню тебе, когда приеду».

Я ненавидел лгать ей, но не хотел говорить ей о моей неделе рабства у Виктории и о том, что я возможно буду рисковать своей жизнью. Она бы никогда не позволила мне сделать этого, не важно, как бы это помогло мне. Кэтрин упрямая, прямо как Белла.

«Ладно, любовь моя», - сказала она, теперь её голос совсем не был похож на тот, что я услышал, когда она взяла трубку. Она звучала счастливой, беззаботной… снова живой.

Улыбаясь, я начал гладить Беллу по щеке, наблюдая, как уголки её губ приподнимаются выше.

«До скорого, мам», - сказал я чуть громче, чем шепотом. Я больше никогда не хотел прощаться с ней, даже если это просто телефонный звонок.

«Ладно, дорогуша», - ответила она, «Будь осторожен».

Она постоянно говорила это… я почти забыл.

В моем горле появился комок, и я выдавил, «Хорошо. Ты тоже. Я позвоню завтра».

Она удовлетворенно вздохнула и повесила трубку. Я закрыл телефон, и Белла открыла глаза, словно завеса поднялась, открывая маленькие окна в Рай.

«Привет, красавица», - я улыбнулся ей, закручивая на пальце локон её шелковых волос, которые казались черными на фоне бледно-голубой подушки.

«Я же говорила тебе», - сказала она, словно ребенок, который всё знает, «Мама всегда любит сына. Всегда».

«Ты всё знаешь», - я начал щекотать её свободной рукой, и она засмеялась и начала дёргаться, и я добавил, «Мне это не нравится».

«Нет, нравится», - она снова закрыла глаза и расслабилась подо мной.

«Может нравится», - согласился я.

Я поцеловал её губы так, словно моё прикосновение могло повредить её, если оно будет слишком резким.

«Если ты не хочешь никуда идти сегодня, мы можем остаться дома», - сказала она, неверно истолковав моё настроение.

«С ума сошла?» - улыбнулся я, и она удивленно посмотрела на меня, «Я освободился от десятилетий боли… я вернул маму. Через неделю я буду свободен. Я главный игрок в полицейской операции против Виктории… у меня есть всё для празднования! Мы идем! Ты просто не хочешь одеваться в девчачью одежду!»

Она захихикала и страстно поцеловала меня. Моим губам чуть ли не было больно, но я на 110% целовал её в ответ.

«Я тоже хочу праздновать», - согласилась она, «Я оденусь красиво».
_____________________________________________

Интересно, могут ли на самом деле нормальные мужественные парни быть такими сентиментальными? Или настолько чувствительными их видят женщины:
красиво все подается с точки зрения автора-дамы?

оффтоп конечно получается, но... есть такие))) если они вам доверяют, тогда все...
у меня друг есть... красивый, видный парень, мужественный, расп***й такой и все думают, что у него все круто и не бывает проблем....
Одна я слышала, когда он просто рыдал и играл на пианино, и когда я приехала, он плакал как маленький... грустное это дело....

По сабжу:

Янкис, спасибо тебе огромное за то, что находишь время на перевод и публикацию сюда))
Честно, глава трогает... очень...
Не пишу комментарии, но всегда читаю. Помню. Люблю.

Яночка,спасибо огромное,ты большая молодец!))))

EPOV
«Нет, мы не можем сделать это!» - глаза Беллы сияли, и она шокировано смотрела на меня, когда я протянул ей свою руку.

«Давай, Белла», - я улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, взял её за руку, покрутил и прижал её спину к своей груди, «Потанцуй со мной».

«Нас сюда не приглашали!» - громко прошептала она, и я усмехнулся, двигая бедрами, прикасаясь к её красивой заднице, и мы начали танцевать. Ну, я начал танцевать. Белла снова сопротивлялась мне, упёртая как и всегда.

(Продолжить)
Заиграла «The Pretender» Foo Fighters. Люблю эту песню!! Давай же, Белла, веселись… потанцуй со мной.

«Нам это и не нужно», - я быстро поцеловал её в губы и положил руки на её тонкую талию, двигая её немного против её воли.

«Эдвард!» - она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

Боже, она такая красивая. Не знаю, где она взяла это платье, соблазнительное, маленькое черное, сексуальное платье. Просто и элегантно. Оно открывало её длинные, великолепные ноги… и очень мило акцентировало декольте. Каждый мужчина здесь пялился на мою девочку. Только посмотрите на эти черные туфли на каблуке… ЧЁРТ.

Сегодня я прошелся по магазинам и купил костюм, черный пиджак и брюки, рубашку цвета бургунди и черный кожаный [!!??] галстук. Элегантно… но в то же время круто. Белла была очень довольна мной, когда я вышел в этом из спальни. Чем больше она смотрела на меня, тем более спокойно и уверенно я себя чувствовал. Я люблю то, как она смотрит на меня сейчас.

Теперь я не мог оторвать глаз от её чулок… сзади, по центру каждой ноги шла тонкая черная линия, исчезающая в её туфлях. Не знаю почему, но это сводило меня с ума. Это супер сексуально.

«Это свадьба, Белла, расслабься и получай удовольствие» - прошептал я в её ухо. Прикусив губу, я танцевал, использую свои профессиональные способности, надеясь, что она будет впечатлена моими движениями, как я двигаюсь вокруг неё, пока она ошеломленно стоит на месте.

«Мы даже не знаем этих людей», - проворчала она сквозь зубы.

«И что?» - я снова улыбнулся как мальчишка, «Здесь 300 человек. Никто не заметит».

Белла слегка покраснела и посмотрела вокруг, словно сейчас сюда ворвётся полиция и арестует нас. Я люблю Беллу, но иногда она через чур упрямая.

«Я думал, что научил тебя быть плохой», - подразнил я, перекрикивая музыку, «Разве ты не выпускница Института Эдварда Каллена для Плохих Девочек?! ДАВАЙ! Танцуй!!»

И с этим я добавил резкий удар по заднице, и она вскрикнула и уже через секунды танцевала со мной. Она была такой забавной и смущенной, сказала, что не умеет танцевать, и не хотела делать это под быструю песню, так что я взял её за руки и двигал её вместе с собой, направляя её.

Жаль я не знал об этом раньше. Я бы научил её некоторым движениям. Но мне было плевать, умеет она танцевать или нет. Она была здесь, со мной. Сегодня всё в этом мире было правильно.

Я люблю пробираться на свадьбы. Особенно в этом месте, Мерион. Здесь очень красиво, много элегантных и шикарных залов. В нашем зале был водопад, стекающий по стене. И еще застеленная крыша над танцполом, так что если ты посмотришь вверх, ты сможешь увидеть черное небо и мелькающие огни на его фоне.

Позже, когда мы сидели за большим пустым столом, нам принесли два высоких бокала с шампанским.

В зале было темно, гости танцевали. Здесь были приятные, веселые люди, а не старики, прилипшие к своим стульям. Возбуждение и легкость были настолько ощутимыми здесь, казалось, что можно воткнуть нож в воздух. Я уже отлично проводил время.

И я был рад, что взял сюда Беллу на наше официальное свидание. [в том смысле, что они разоделись. я теряюсь в словах :)]

«Я хочу произнести тост», - улыбнулся я, передал ей бокал и поднял свой.

Она густо покраснела и посмотрела на красную скатерть, робко поднимая свой бокал, она всегда ненавидела быть в центре внимания, даже если это всего лишь я.

Но были вещи, которые мне нужно было сказать.

«Белла Свон…» - сказал я тихо, но отчетливо, «Я привел тебя на свадьбу, потому что это начало, хотя сегодня наш 13 день вместе и, казалось бы, это конец».

Она опустила голову, и я приподнял её подбородок, глядя в её сияющие глаза полные грусти.

«Это не конец, Белла», - я серьезно посмотрел на неё, «Я хочу тебя. Я хочу тебя навсегда. Ты вернула меня к жизни. Даже со всеми больными уроками Виктории, это ты, кто показал мне, где моё место. Это ты, кому я принадлежу. И благодаря тебе, я принадлежу себе. Я люблю тебя, Белла Свон».

Я чокнулся с ней, отпил лучшего шампанского, что я пробовал в своей жизни, и взглянул на неё.

«Я люблю тебя, Эдвард», - сказала она также тихо, как я говорил.

«Я знаю, тебе страшно», - я прикоснулся своим лбом к её и закрыл глаза, «Что бы я ни сказал, ты не перестанешь чувствовать это. Если бы я был тобой, я бы никогда не позволил себе сделать это. Но мне нужно сделать это. Я должен встать против неё. Я должен сказать ей НЕТ. Наконец-то – Нет. Даже если бы у меня не было других причин вернуться… я всё равно хотел бы. Я буду играть свою роль несколько дней, перед тем как смогу передвигаться по клубу… но это цена, которую я хочу заплатить, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Пожалуйста, скажи, что понимаешь. Ты всегда понимаешь меня».

После небольшой паузы она поцеловала меня и сказала, «Я понимаю».

«Мой свет…» - выдохнул я, снова увидев маяк в своих мыслях. Уверен, я не единственный, кому укажет путь её свет. Она поможет тысячам людей за свою жизнь. Просто я первый. Я удостоен этой чести.

Я целовал её, даже не нуждаясь в воздухе после этого… и я чуть не забыл, что мы были в помещении полном людей, пока нам не принесли еду. Филе миньон и лобстер, и еще около пятидесяти разных закусок. Казалось, я не ел годы, когда нюхал всё, что нам принесли. Белла ела, как птичка, смотрела на меня и смеялась. Я знаю, я ем, как свинья. И что? Я не часто наслаждаюсь такими блюдами.

Вскоре к нам присоединились несколько человек, они ели, шутили и беззаботно смеялись. Они очень дружелюбно спросили нас, с чьей мы стороны – невесты или жениха. Мы сказали, невесты. Она была очень красива в белом шелковом платье, её каштановые волосы собраны в идеальную прическу.

Нас сразу же приняли в разговор. Мы смеялись и веселились с нашими новыми друзьями. Белла даже расслабилась и начала хихикать. Я следил за тем, сколько она пьет, она вела себя хорошо и пела воду вместо тяжелых напитков. Шампанское – единственный алкоголь, что она пила.

Мы принимали участия во всех смешных свадебных конкурсах. Мы танцевали танец цыплят, участвовали в электрическом скольжении, цепях [я понятия не имею, что это за …] и смеялись как сумасшедшие.

Мой пиджак большую часть вечера провисел на стуле. Пару раз другие девушки пытались приблизиться ко мне на танцполе, но Белла была словно сторожевой пёс. Она ликвидировала всех личностей женского пола, даже тех, кто просто осматривал меня из далека. Но она держалась достойно.

Мне нравилось танцевать перед Беллой. Она смотрела на меня, словно я был самым привлекательным человеком, которого она когда-либо видела. Сотни раз на меня пялились, лапали, смотрели на мой член, когда я танцевал. Но взгляд Беллы заставлял меня чувствовать себя особенным. Я особенный. Я отец Кэти… Я мужчина Беллы. Я особенный. И теперь я верю в это.

Когда пришло время, когда невеста бросала букет, Белла не стала участвовать в этом. Я засмеялся и начал размышлять над этим, но она ответила, опередив мой вопрос.

«Мой отец прибьёт нас обоих, если я скажу сейчас что-то на счет свадьбы», - она улыбнулась и быстро добавила, «Не то, чтобы я не любила тебя и не хотела бы однажды выйти за тебя».

«Но это в перспективе», - закончил я её мысль, стараясь не звучать сердито или расстроено.

Она посмотрела на меня, и я объяснил.

«Есть еще много вещей, которые нам нужно сделать, пока мы доберемся до этого, я знаю», - сказал я, «Тебе нужно закончить колледж и начать карьеру. Мне нужно выстроить заново свою жизнь и заново узнать маленькую девочку. Не говоря уже о том, что мне нужно придумать, чем станет моя жизнь, когда я откажусь от своей знаменитой карьеры экзотического танцора».

Я засмеялся, и она присоединилась с облегчением, что я не сделал ей предложение прямо сейчас.

«Мы разберёмся со всем этим, Белла», - сказал я, «Я не тороплю тебя. Я никуда не ухожу».

Стоп. Разве? Разве я не полечу во Флориду, когда избавлюсь от Виктории? Я не могу просто позвонить Бену и сказать, «Я хочу Кэти, привези её пожалуйста, спасибо за то, что заботился о ней все эти годы, пока». Мне нужно будет жить с Бенос и Анджелой, если я снова хочу быть частью жизни Кэти. Она любит их, как я люблю Кэтрин и Джозефа. Это неправильно с моей стороны, забирать её из этого дома… из этой семьи. Я должен присоединиться к ним, а не забирать её.

А Белла учится здесь. Она хочет начать карьеру здесь, в Нью-Йорке. Я никогда не думал о свободе, и поэтому всё это никогда не приходило мне в голову. Чёрт. И как всё это разрешится?

Казалось, Белла была расстроена, может она думает о том же. Еще один вопрос, который я никогда не задавал себе, согласится ли Чарли со всем этим. Начало нашей истории не было идеальной мечтой для отца, который представляет парня своей дочери. Перед нами очень много препятствий помимо Виктории.

Какое-то время мы не разговаривали, просто сидели и слушали музыку. Белла сходила в уборную и вернулась с небольшой улыбкой на лице.

«Что?» - спросил я, удивляясь, чему она улыбается.

«Ничего», - она покраснела, «Боже, девушка не может даже сходить в уборную?»

Я прищурил глаза, полный подозрения. Белла плохая актриса.

Мы еще немного потанцевали, пару медленных танцев и один быстрый. Белла больше любила медленные, не особо отдавала предпочтение быстрым, если только мои бёдра не тёрлись об её во время этого. Ей нравилась моя версия грязных танцев.

Песня, под которую мы танцевали, закончилась, и мы аплодировали, в ожидании следующей.

Ди-Джей объявил в свой микрофон, «Следующая песня по заказу – Эдварду с любовью от Беллы».

Она густо покраснела, и я прищурился на неё. Она подошла ко мне и обняла меня за шею, а я прикоснулся к её талии, слушая начало песни.

Заиграли the Pretenders… Я Останусь с Тобой. [Вообще-то, Я поддержу/защищу тебя… но я решил, что «Останусь» это всё как-то объединяет…]

«Awww…» - начала она, «Почему ты такой грустный? Слёзы в твоих глазах… Иди сюда, подойди ко мне
Не смущайся… своих слёз. Позволь мне видеть тебя насквозь. Потому что я тоже видела тёмную сторону».

В моих глазах уже стояли слёзы от этих слов. В мгновение, я вернулся в офис Доктора Беллы, плакал в первый раз, когда она сражалась в первый раз, начала биться в мои стены… в мою тюрьму.

Я вспомнил, как я лежал полуобнаженный на её диване, надеясь, что ей понравится моё тело, что она не будет заглядывать в мою голову. Я вспомнил её серьёзное, разочарованное выражение лица, когда я, избегая её вопроса о моих родителях, рассказал ей историю о Супермене.

Белла крепко обнимала меня, и я услышал, как она тоже всхлипнула, вспоминая, как я.

«Когда ночь опускается на тебя… не знаешь, что делать… в чем бы ты не признался… я не буду любить тебя меньше… Я останусь с тобой. Я останусь с тобой. Никому не позволю причинить тебе боль. Я останусь с тобой».

Словно фильм, я видел каждый момент нашего времени вместе, начиная с начала. Боже, как эти слова подходят нам. Они почти идеальны, словно написаны для нас.

Я чуть не рассмеялся над тем, кем я был в начале… и кем я был сейчас. Я проиграл в голове сцену, как я снял майку, заправил её в джинсы вместо фартука и готовил ей Омлетте де Эдуардо в первый раз, при этом её подбородок упал на пол. Я помню, как говорил ей в тот день, «Дыши, Белла».

«Так что… если ты сердишься – СЕРДИСЬ. Не держи всё это в себе, поговори со мной. И, эй, что ты прячешь? Я тоже сержусь. Держу пари, я во многом, как ты».

Белла подпевала в моё ухо, и я почувствовал, как слеза стекла по моей щеке, неожиданно я ощутил себя таким эмоциональным, но сейчас мне было плевать, кто увидит это, я ничего не скрывал от Беллы.

Теперь я вспоминал, как Белла завязала мне глаза и ударила меня, притворяясь Викторией, толкая меня к моей внутренней злости, и я услышал свой голос, кричащий, «Убери от меня свои ёбаные руки!!». И я вспомнил, насколько хорошо было выпустить всё это, выплюнуть мой яд и мои настоящие чувства к моей владелице.

Я вспомнил, как выбил дверь в ванную, спасая её, когда она застряла там. Улыбнулся, вспоминая, как она упала на грудь посреди спальни, и голая ползла к ванной.

Потом я оказался в своей клетке, засовывал её блокнот в свои штаны, и она начала паниковать, пытаясь дотянуться своими человеческими руками в мою смертоносную клетку. Я вспомнил, как попросил Беллу идти за мной в приватную комнату, я чувствовал пот на её ладони, когда вёл её к пробуждению, или так я думал тогда.

«Когда ты стоишь на распутье и не знаешь, какую дорогу выбрать… позволь мне пойти с тобой», - песня продолжалась, «Потому что, даже если ты не прав… Я останусь с тобой. Я останусь с тобой. Никому не позволю причинить тебе боль. Я останусь с тобой. Возьми меня с собой в свой самый тёмный час… и я никогда не брошу тебя. Я останусь с тобой».

Белла пела для меня… каждое слово. Я мог видеть её в траве, обнаженную подо мной. Я видел, как она смеется, когда мы гуляли по улицам Нью-Йорка… Я чувствовал её кожу и масло, словно я делал ей массаж прямо сейчас, в первый раз. Я мог видеть её в душе, когда она позволила мне вымыть её красивое тело. Я видел её, стоящую под проливным дождем на аллее за клубом, когда она кричала, что любит меня, её глаза были полны ярости. Я чувствовал её руки на своей спине, когда она заботилась о моих ранах, после того, как я провел ночь у Рэйвен.

«Тобой пренебрегали, Белла… но теперь я здесь», - слышал я свой голос.

Я видел, как она подавилась Колой в лучшем китайском ресторане Нью-Йорка.

«И когда, когда ночь опускается на тебя, малыш. Ты чувствуешь себя одиноко, я останусь с тобой, я останусь с тобой. Никому не позволю причинить тебе боль. Я останусь с тобой. Возьми меня с собой в свой самый тёмный час. И я никогда не брошу тебя… я останусь с тобой».

«Я люблю тебя, Белла», - я уткнулся лицом в её шею, и мы медленно раскачивались, песня закончилась, но мы продолжали танцевать… всё еще слыша её в наших сердцах.

«Я тоже люблю тебя, Эдвард», - сказала она, глядя прямо в мои глаза. Вокруг нас все танцевали. Но для меня, во всем мире были только она и я. И это было идеально. Мы поцеловались словно в первый раз.

«Я решила, что лучше заказать для тебе песню, чем самой её петь», - подразнила она позже.

«Да, спасибо за это», - отбил я, и она ударила меня по спине.

Мы танцевали еще пару часов и снова перекусили. Мои взгляд никогда не покидал Беллу. В этом зале не было ни одной женщины для меня, кроме неё. И для меня, это о многом говорит. Я с легкостью обрабатывал такие залы, даже не вспотев. Теперь я даже не могу опознать других леди.

Позже, я умудрился проскользнуть к ДиДжею. Я дал ему несколько долларов, чтобы он объявил меня. Я сидел за красивым роялем в углу, в темноте.

«Отлично, давайте-ка все соберемся на танцполе», - начал ДиДжей, «Это последний медленный танец вечера. Парочки… подходите сюда. Это будет здорово. Эдвард, друг невесты… сыграет для нас песню – Ты Поднимаешь Меня Вверх».

Я чуть не заворчал на него, я хотел, чтобы это было сюрпризом для Беллы.

Давайте, пальцы, помните, что делать. Не налажайте.

На меня направили прожектор, и я вроде как ненавидел это. Мне будет сложно увидеть Беллу в темноте.

Я начал играть, и в зале стало очень тихо. Парочки медленно двинулись в сторону танцпола, а я улыбался, довольный, что мои руки слушаются меня сегодня.

«Когда мне грустно, и моя душа такая усталая…
Когда приходят проблемы, и мне тяжело на сердце…»

Я пел, и никто не кривил лица с отвращением, так что я продолжал, глядя в направление нашего столика, если я не мог видеть её лица, то пусть хотя бы она видит моё.

«Потом я замираю и жду здесь, в тишине…
Пока ты не придешь и не сядешь рядом со мной.

Ты поднимаешь меня вверх, и я могу стоять на вершинах гор.
Ты помогаешь мне ходить по штормовым морям.
Я становлюсь сильным, когда я на твоих плечах.
Ты поднимаешь меня вверх… выше, чем я могу быть».

«Подойди ко мне, Белла», - сказал я в микрофон, и женщины закричали одобрительно, пока я играл проигрыш.

Через пол минуты Белла сидела рядом со мной, и слёзы стекали по её щекам, когда я наклонился и поцеловал её влажное лицо, не убираю рук с клавиш, и нам немного поаплодировали, когда я продолжил петь.

«Ты поднимаешь меня вверх, и я могу стоять на вершинах гор.
Ты помогаешь мне ходить по штормовым морям.
Я становлюсь сильным, когда я на твоих плечах.
Ты поднимаешь меня вверх… выше, чем я могу быть».

Теперь было место, где громко вступал хор, заменяя мягкость радостью и счастьем, и я начал безжалостно бить по клавишам.

«Ты поднимаешь меня вверх, и я могу стоять на вершинах гор.
Ты помогаешь мне ходить по штормовым морям.
Я становлюсь сильным, когда я на твоих плечах.
Ты поднимаешь меня вверх… выше, чем я могу быть».

Я посмотрел на Беллу и снова запел очень мягко.

«Ты поднимаешь меня вверх… выше, чем я… могу быть»

Она страстно поцеловала меня, когда я доиграл последние ноты, и нам громко зааплодировали. Не совсем уверен, но по-моему я даже немного покраснел.

Спасибо, за уроки, Джозеф… Папа.

«Ты поёшь лучше всех», - сказала Белла позже, когда мы шли домой. Она держала в руке красную розу, которую я украл из одного из букетов, украшающих зал, и размахивала её перед собой, словно волшебной палочкой, мы наслаждались ночным воздухом, улицы уже опустели к этому часу. Должен признать, мне нравилось гулять так поздно. Кажется, что всё спит. Здания, машины, шум. Сейчас так спокойно и тихо. Я люблю спокойствие и тишину. Ненавижу шум.

Я засмеялся в ответ на её комплимент, покачал головой и сказал, «У Джош Гробан должно быть случился сердечный приступ, когда я исполнял этот номер».

Белла захихикала и посмотрела на меня, ветер играл в её волосах.

«Ничего подобного», - усмехнулась она, «Ты великолепно выступил. Так хорошо, что я расплакалась. Ты должен подумать о карьере музыканта. Я бы купила твой диск. Или… скачала бы с интернета».

«Ты судишь немного предвзято, Белла», - улыбнулся я, «Но спасибо. Я очень долго не играл. Я был уверен, что всё испорчу и опозорю себя».

«Даже если и так, кучка полу пьяных гостей вряд ли заметила бы», - ответила Белла.

«И снова спасибо», - я прикинулся оскорбленным, и она громко рассмеялась.

«Я не это имела в виду», - заверила она, «Правда. Ты был великолепен. Ты всегда великолепен».

Я улыбнулся, засунув руки в карманы.

«Так, завтра воскресенье», - начал я, мне даже думать не хотелось о завтрашней ночи, «И ты выбираешь, что мы будем делать завтра. Всё, что хочешь».

«Хммм…» - она старалась говорить легко, «Не знаю. Я подумаю. У нас завтра годовщина, две недели. Это особенный день».

«Каждый день с тобой особенный», - поправил я и взял её за руку.
_____________

когда переводила I'll Stand By You, ревела в голос. писала, слушала, ревела, сотрясалась... а я второй раз читаю... надеюсь, вы живы, с вашим первым разом... *sad smile*

Яночка, спасибо тебе за эти мгновения чуда!

Пожааалуйста, не приписывайте мне чужие труды)
Переводчица у нас только одна и это Янкис)) ей низкий поклон и огромное спасибо за главу и музыку))