Роб любит читать. Мы очень любим Роба. Давайте же полюбим то, что читает Роб.
Перед вами список тех книг, которые прочел Роберт Дуглас Томас Паттинсон. Он составлен на основе интервью, наблюдений очевидцев и фото-кадров папарацци и фанатов за последние 3 с лишним года.
Итак, мы открываем "Книжный Клуб Роберта Паттинсона"
1. Fan-Tan by Marlon Brando and Donald Cammell / Тигр железного моря Марлон Брандо и и Дональд Кэммелл читать и аудио
2. The Lovely Bones by Alice Sebold /Милые Кости Элис Сиболд
3. My Friend the Mercenary by James Brabazon / Мой друг наемник Джеймс Брабазон
4. Diary of a Genius by Salvador Dali / Дневник одного гения Сальвадор Дали, аудио-книга
5. Money by Martin Amis / Деньги Мартин Эмис
6. Experience: A Memoir by Martin Amis / Пережитое: Воспоминания Мартин Эмис
7. Ticket to Ride by Dennis Potter
8. Doomed Love by Virgil
9. The Secret Life of Salvador Dali by Salvador Dali / Тайная жизнь Сальвадора Дали, рассказанная им самим Сальвадор Дали, читать,аудио-книга
10. The Mad, Mad, Mad World of Salvador Dali by Angela Wenzel /
11. Complete Poems by Charles Baudelaire / Сборник поэм Шарль Бодлер
12. Great Novels and Short Stories of E. M. Forster by E. M. Forster / Эдвард Морган Форстер, читать
13. Nine Stories by J. D. Salinger / Девять рассказов Джером Дэвид Сэлинджер, читать и аудио
14. Kill Your Friends by John Niven
15. Independent People by Halldor Laxness / Самостоятельные люди Халлдор Лакснесс, читать
16. 2666: A Novel by Roberto Bolaño / 2666: роман Роберто Боланьо
17. Anthology by Tom Waits
18. The Fountainhead by Ayn Rand / Источник (Исток) Айн Рэнд, аудио-книга
19. The Ballad of the Sad Café by Carson McCullers / Баллада о горестном кабачке Карсон Маккалерс, читать
20. When The Mob Ran Vegas by Steve Fischer /
21. Underworld by Don DeLillo / Изнанка мира Дон Деллилоперевод идет здесь
22. The Dwarf by Pär Lagerkvist / Карлик Пер Лагерквист, читать
23. The Art of Struggle by Michel Houellebecq / Расширение пространства борьбы Мишель Уэльбек, читать, аудио-книга
24. What Am I Doing Here? by Bruce Chatwin / Что я здесь делаю? Брюс Чатвин
25. The Brain that Changes Itself by Norman Doidge / Мозг изменяющий себя сам Норман Дойдж
26. Life by Keith Richards / Жизнь Кит Ричардс
27. Consider the Lobster and Other Essays by David Foster Wallace / Беседа с Лобстером и другие эссе Дэвид Фостер Уоллес
28. A Supposedly Fun Thing I'll Never Do Again by David Foster Wallace
29. The Hunger Games by Suzanne Collins / Голодные игры Сьюзен Коллинз,читать, аудио-книга
30. Water for Elephants by Sara Gruen / Воды Слонам Сара Груен, читать, аудио-книга
31. Twilight by Stephenie Meyer / Сумерки Стефани Майер, читать
32. New Moon by Stephenie Meyer / Новолуние Стефани Майер,читать
33. Eclipse by Stephenie Meyer / Затмение Стефани Майер,читать
34. Breaking Dawn by Stephenie Meyer / Рассвет Стефани Майер,читать
35. Солнце полуночи Стефани Майер (от Майер только 12 глав), читать
36. Bel Ami by Guy de Maupassant / Милый Друг Ги де Мапассан, читать, аудио
37. The Shameful Life of Salvador Dali by Ian Gibson / Безумная жизнь сальвадора Дали Ян Гибсон
38. Eat the Rich by P. J. O’Rourke / Патрик Джейк О'Рурк
39. It's not your fault by Doctor Ellington
40. Northern lights Philip Pullman/ Северное сияние Филип Пулман, читать
При копировании наших материалов и изображений активная ссылка на сайт обязательна
Хотите помочь другим прочитать эти книги? Хотите узнать больше об этом?
Если у вас есть что добавить - сообщиете это в комментариях, добавив также источник этой информации.
Из интервью: Не секрет, что Роб большой фанат этой книги. В 2008 году в интервью USA Today в ответ на вопрос "Если бы тебе предоставилась возможность сыграть главного героя в фильме по еще одной книге, какая бы книга это была?", он ответил: "Деньги" Мартина Эмиса. Я бы снялся в нем и через 20 лет".
Из книги:
"Я почистил зубы, расчесал лохмы, подстриг ногти, протер глаза, прополоскал горло, принял душ, побрился, переоделся — ив итоге выглядел ничуть не лучше." Ох, кого-то это мне напоминает...
"Господи, как меня разнесло. В ванной или на горшке — самому тошно. Сижу на стульчаке куча кучей, котел вот-вот перегреется, ни дать, ни взять старый, побитый жизнью бомж. Как до такого дошло? Не только же из-за всего фаст-фуда, из-за всей выпивки". Знаю я одного любителя фаст-фуда и пивка.....
"Сначала надо выйти, выпить еще и утомиться гораздо сильнее". И о таком плане на день читала не в одном интервью........
По-боксерски ссутулившись, я закосолапил к двери. *поперхнулась пельменем* Ну знаете, это уже СЛИШКОМ...... *а, да, пельмени ем, дурная привычка:читать за едой. Ну, да меня уже не исправить*
Что нравится: 1. Написано образно "Как голодный тинэйджер, моя бедная квартира чахнет по женскому присутствию." "...сероватые вихры отвешивали надо лбом застенчивые реверансы, упорно и зигзагообразно." "Я и так-то за словом в карман не лезу. Алкоголь же просто чудо как расширяет запас."
2. Непредсказуемые "изюминки" "Я вымыл голову, с шампунем. Обнаружил флакон дезодоранта и на пробу отхлебнул. " "В Лондоне шесть вечера, смеркается. ... Вечер еще юн, а вот Селина уже не девочка, отнюдь. " "...Мне нравится думать о своей квартире в западном Лондоне как о настоящем плейбойском гнездышке. Но это не производит на квартиру впечатления, она так и остается берлогой, притоном, сараем — короче, лежбищем."
3. Интригующее мировоззрение "Занудство как средство к существованию." "Я выпрыгнул из постели, так и брызжа энергией, в превосходной форме — не считая пота, судорог, дрожи, явного головокружения— и с чувством, трудно описуемым и еще труднее переносимым, словно пропустил на космическом челноке свою остановку и должен был прибыть вчера на соседнюю планету, точнее на предыдущую перед соседней, " I have died everyday waiting for you...
Дата: Воскресенье, 04.03.2012, 22:28 | Сообщение # 5
Группа: Друзья
Сообщений: 1353
Статус: Offline
Награды:
"Деньги" Мартин Эмис . День 3
Что нравится:: 1. Удивительный взгляд на вещи. Я-то думал, похмелье как рукой сняло. На самом же деле его просто смыло морем дальнейшего бухла. Когда холодно, тогда особенно ощущаешь свои деньги. Рельефно, в полный рост. 2. Прикольные фразочки: Дотянулся до пульта дистанционного управления и включил телевизор. На прокатном экране с упреждающим шипеньем и треском возник принц Уэльский. Здрасьте, давно не виделись.
Для Наташи /помнишь, мы говорили?/: В настоящем тоже зияют пробелы. Как вам кажется? Сегодня здесь, завтра там, шик-блеск и звезды с неба — моя жизнь выглядит вполне успешной (по крайней мере, на бумаге); но, вроде, все согласны, что у меня большая проблема. Разве не так? В чем тогда дело? Просветите меня, братики-сестрички, уж будьте так добры. Выручайте. Это все бухло, скажете вы... согласен, бухло — тоже проблема, но она стара как мир. Я же чувствую что-то новое. Словно жертва агрессии, дурачина-простофиля, мышка с кошкой. В ушах звучат непонятные голоса, с языка срываются непонятные слова. В голову лезут мысли, которые для меня слишком сложны. Я чувствую себя оскверненным... Как-то утром раскрываю таблоид и обнаруживаю, что за время моего недолгого отсутствия Англию накрыло волной бунтов, разброд и шатания в пылающих трущобах. Это все безработица, прочел я, вот почему все сами не свои. «Понимаю, — сказал я себе. — Очень хорошо понимаю». Мне и самому почти весь день нечем заняться. Сижу тут беззащитный, со своей болью в ушах и тарарамом в голове. В чем же дело, скажите на милость? Трущобы алчут денег, но у меня-то деньги есть, тьма тьмущая, а скоро будет еще больше. Чего же не хватает? О чем таком я даже не догадываюсь? I have died everyday waiting for you...
Сообщение отредактировал Arven - Воскресенье, 04.03.2012, 22:29
Конечно, Нина... Но, чтобы наше общение было равнозначным и ты понимала о чем я говорю, мне бы хотелось, чтобы ты прочла другие книги: «Селестинские пророчества» Джеймс Редфилд и "Две жизни" Конкордии Антаровой (хотя бы первые части). А я прочту "Деньги".
После неравной борьбы на протяжении целого месяца, я- таки победила «Источник». Это самое эпическое произведение из всей покорившейся мне роболитературы. Хочется написать о нём как-то по-особенному, «Источник» того заслуживает. Первоначально объём немного пугает, но я уже привыкла, если книжка с грифом «от Роберта», значит - это что-то необычное и скучать не придётся. «Источник» необычен как содержанием, так и наполнением. Стилистически это напоминает классическую литературу: красивый язык, богатый эпитетами, богатый деталями, продуманный сюжет. Эта история необычного человека, с оригинальным мировоззрением и мировосприятием. Это идеальный человек, эгоистичный, но абсолютно последовательный. Имя его Говард Рорк- это архитектор, при чём –архитектор от Бога. Его становление, карьерные взлёты и падения, отношение с людьми - основной сюжет книжки. Несмотря на объём, героев в книге меньше десятка, все они определённым образом взаимодействуют с главным героем. Необычно, что каждый герой описывается как бы с двух сторон: положительной и отрицательной. Сюжет произведения, не смотря на масштабы, довольно динамичен, но стоит честно признаться, что местами всё-таки появляются скучноватые моменты, которые можно было бы упустить, но автору, видимо, было виднее.
Книга непростая и совсем нелёгкая, она абсолютно не подойдёт для отдыха. Тут требуется концентрация внимания и подключение мыслительных процессов. Философский аспект занимает большой объём «Источника», необычно и оригинально освещены такие понятия, как счастье, эгоизм, власть, любовь, самопожертвование, порядочность и тому подобные. Не хочется говорить банальностей, но книга заставляет по-новому ощутить, казалось бы, понятные вещи, пересмотреть свои взгляды. Для общего понимания позволю себе пару цитат: « Зависимость и страдания были навязаны людям как основа жизни. Но выбор-не между самопожертвованием и господством. Выбор-между независимостью и зависимостью. Кодекс созидателя и кодекс паразита. Вот дилемма. В основе её выбор между жизнью и смертью. Кодекс творца исходит из интересов мыслящей личности, что обеспечивает человечеству выживание. Кодекс паразита исходит из потребностей рассудка, не способного к выживанию. Хорошо всё, что исходит от независимого Я. Плохо всё, что порождено зависимостью человека от других людей. В абсолютном смысле эгоист отнюдь не человек, жертвующий другими. Это человек, стоящий выше необходимости использовать других… Его нет для других людей, и он не просит, чтобы другие были для него. Это единственно возможная между людьми форма братства и взаимоуважения.» «И ещё один способ. Он один из самых важных. Не позволяй людям быть счастливыми. Счастье самосодержательно и самодостаточно. Если люди счастливы, ты им не нужен. Счастливые люди свободны. Поэтому убей радость в их жизни. Отними у них всё, что им дорого и важно. Никогда не позволяй людям иметь то, что они хотят. Заставь их почувствовать, что само личное желание-это зло. Доведи их до такого состояния, чтобы слова «я хочу» стали для них не естественным правом, а стыдливым допущением. Альтруизм весьма полезен для этого. Несчастные придут к тебе, ты будешь им нужен. Они придут за утешением и поддержкой. Природа не терпит пустоты. Опустоши душу-и можешь заполнить это пространство, чем угодно тебе» «Гений-это тот, кто умеет выразить всеобщее. Незаурядность заключается в том, чтобы научиться использовать заурядное» «Ум не что иное, как опасное свидетельство слабости. Говорят, мужчины начинают развивать свой ум, когда терпят неудачу во всём остальном». Вот такие занимательные мысли и суждения, такая незаурядная книжка, меняющая взгляд на предмет. Именно это влияние роболитературы на сознание не перестаёт удивлять меня вот уже который месяц. Наверно, это самое главное предназначение литературы: помочь задуматься и пересмотреть свои мысли, убеждения, оставить след в памяти. Книга должна влиять на личность, совершенствуя её. Смею надеяться, что именно такие мысли посещают нашего любимца и являются основопологающими при выборе литературы для прочтения.
Eric Maddox & Davin Seay /Эрик Мэддокс и Дэвин Сиэй "Mission: Blacklist” / "Миссия: Черный список"
Пролог
Леденящий декабрьский ветер терзал меня, пока я шел к оживленному терминалу аэропорта Хитроу. Путешественники спешили домой, чтобы успеть к Рождеству, взяв меня в плотное кольцо. Переполненный аэропорт казался каким-то нереальным местом, безопасным и чистым, и таким далеким от того сражения, в котором мне довелось воевать. Несмотря на окружающий шум, я отчетливо слышал биение собственного сердца, вспоминая о месте, которое только что покинул. Это была совершенно иная реальность, изменившая не только меня самого, но и мир, в который я возвращался.
Хотелось немного продлить это чувство, это всепоглощающее чувство удовлетворенности от проделанной работы, завершенной миссии. Но теперь, в это мгновение мои мысли крутились вокруг другой миссии: выбрать подарки для своих мальчиков - Джои и Эрика Маршала. Путешествуя, я всегда старался привезти своим маленьким сыновьям сувениры. За последние пять месяцев мне не довелось посетить сувенирных магазинов, так что в этот раз приходилось довольствоваться чем-то более доступным, чем-то, что можно было приобрести в лондонском аэропорте. Однако, кивающий головой Тони Блер или же бокалы с изображением Биг Бена - не самый лучший подарок. Так, пока я бродил в поисках чего-нибудь более подходящего, мое внимание привлек экран телевизора в одном из пабов, мимо которого был проложен мой путь.
Происходящее на экране заинтересовало не только меня. Вокруг начала собираться небольшая толпа, которая внимательно наблюдала за ходом горячих новостей. Человек с экрана подошел к трибуне, возвышающейся посреди помещения, полного камер и репортеров, и затем начал свой доклад. Его имя обозначилось в нижнем углу экрана, как только он прочистил горло и склонился над микрофоном: Докладчик (Ambassador) Льюис Пол Бремер, глава Временного правительства коалиции в Ираке.
Разномастный гул аэропорта будто бы стих, когда мы сконцентрировали все свое внимание на том, что он скажет. Казалось, все мы в тот момент знали, что сообщит он нечто такое, о чем мы будем помнить, словно это был ключевой момент истории.
- Дамы и господа, - сказал Бремер. – Мы поймали его.
Среди смотрящих по всему миру это сообщение людей едва ли нашелся бы кто-то, не понимающий, о чем ведет речь Бремер. И его последующие слова не оставили никаких сомнений. «Саддам Хусейн был схвачен в пятницу, тринадцатого декабря, в 20:30 по местному времени в подвале, в окрестностях города Эд-Даур, находящегося в пятнадцати километрах на восток от Тикрита».
Звук аплодисментов в конференц-зале смешался с шумом толпы, окружающей меня, эта какофония являла собой нечто среднее между удивлением и скептицизмом. Старик у бара повернулся к своему приятелю и сказал: «Да он все время у них в руках был. Буш вытащил его сейчас, только чтобы выиграть эти чертовы выборы».
Я закрыл глаза и улыбнулся, когда двое старых приятелей, опрокидывая рюмки, согласились, что захват одного из самых разыскиваемых преступников в мире был ничем иным, нежели просто политическим маневром. Правда заключалась в том, что в этом баре, в этом аэропорту, да и где-либо еще существовал только один человек, которому была известна подлинная история захвата Саддама Хусейна.
И этим человеком был я.
Час спустя, разместившись в своем кресле и настраиваясь на долгий полет домой, я все еще размышлял о произошедшем в пабе. Быть может, реальная история Саддама никогда не получит огласку. Но если ей все же суждено быть рассказанной, с чего стоит начать? Самолет поднялся к пасмурному лондонскому небу, а я осматривал город свысока. Неожиданно вспомнился совсем другой пейзаж, который мне доводилось видеть с высоты птичьего полета... пейзаж отнюдь не похожий на эти мирные улочки с ухоженными загородными домами. Казалось, с этого и стоило начать.
*****
Перевод Elena, корректировка Kатастрõфа специально для Twilight-Saga.Ru
Копирование согласовано с администрацией сайта. Дальнейшее полное или частичное копирование материала разрешается только при согласовании с администрацией и указании активной ссылки на ИСТОЧНИК и автора перевода. Связаться с Администрацией Twilight-Saga.Ru можно по адресу info@twilight-saga.ru I have died everyday waiting for you...
Мы летели над пустыней под покровом ночи, очень низко над землей, буквально в сотне метров. Небольшой двуместный разведывательный вертолет OH-58 пролетал над фермами и небольшими селами со скоростью около восьмидесяти миль в час. Однако я не любовался пейзажами. Я был одержим страхом упасть – пространство около пилота было настолько мизерным, что казалось, будто ноги просто болтаются в воздухе. С собой я вез снаряжение, рассчитанное на двое суток, как мне и было приказано.
Четыре дня прошло с тех пор, как я попал в Ирак, приземлившись на военной базе Международного аэропорта Багдада со своим другом и по совместительству коллегой-следователем Ли. Мы вместе работали в Разведывательном управлении Министерства обороны США почти два года, с того времени Ли сумел обзавестись репутацией первоклассного следователя. Для меня же это было первым настоящим заданием с тех самых пор, как я был принят на работу в 1999 году. Раньше не выпадало возможности даже допросить заключенного. Но на этот раз я решил использовать все предоставленные мне возможности, и с того самого момента, как только приземлился, ухватился за работу, допрашивая обитателей тюрьмы, учрежденной в ангаре аэропорта на военной базе.
Я работал день и ночь, позволяя себе минимум еды или же пару часов сна между сессиями. Спустя несколько дней некоторые следователи советовали мне чуток сбавить обороты. На такого рода работе запросто можно перегореть. Но я и слышать ничего не хотел. Никто не знал, в какой момент эта война закончится. И пока этого не случилось, я стремился приобрести столько опыта в ведении допросов, сколько было возможно.
Вместе с тем я начинал осознавать, что все те заключенные, которых мне приходилось допрашивать, были просто-напросто напуганными и растерянными гражданскими, а не теми плохими парнями, которых мы искали.
«Плохие парни» - так мы называли всех, за кем охотились. Они могли быть повстанцами, бывшими руководители режима Саддама, или же просто нарушителями порядка, которые попадались нам на пути не в то время и не в том месте - все они были для нас «плохими парнями». И таких в то лето было немало. Вторжение в Ирак началось в марте, у оппозиции было достаточно времени, дабы организовать свою деятельность. Бывшие баасисты и должностные лица старого режима, армейские офицеры, джихадисты… перечень наших врагов был разнообразен.
В итоге, наша разведка увеличила интенсивность работы. Я стал частью оперативной группы, состоящей из сотрудников разведки, аналитиков и следователей из различных служб и военных подразделений. У нас была общая миссия: собрать как можно больше разведывательных данных о боевиках, их местонахождении и связях. Это был действительно извивистый путь.
Я уже было начал задаваться вопросом, шли ли все наши усилия прахом из-за отсутствия информации? Большая ее часть предоставлялась подкупленными информаторами, которые были заинтересованы в нашем успехе, независимо от того, насколько они были стойкими в своих убеждениях. Возможно, существовали и более приемлемые пути получения необходимой нам информации.
Спустя двадцать четыре часа после нашего прибытия нам с Ли предложили поработать в качестве следователей во время рейдов на Багдад с целью захвата наиболее разыскиваемых преступников. До этого никто из нас двоих не выходил за периметр аэропорта. Мы с радостью встретили перспективу стать не только полезными, но также и впервые выбраться «за колючую проволоку». Ли был старше меня по званию, соответственно и идти должен был первым, но он обещал взять меня с собой на следующую подвернувшуюся операцию.
В ночь удара я видел на его лице волнение, он даже немного нервничал, пусть изо всех сил и пытался не показывать эмоций. Я мог понять его. Эта была опасная работа. Зато однажды он сможет сказать, что участвовал в военном рейде на вражеской территории.
За считанные минуты до начала удара рейд неожиданно отменили. Разочарованный, Ли вернулся в свою казарму.
- А это считается? – спросил я его, полушутя.
Он взглянул на меня.
- Нет, - сказал он, затем пожимая плечами. – Уступаю тебе. Если что-нибудь произойдет на протяжении нескольких ближайших часов, операция твоя.
«Что-нибудь» и произошло. Чуть позже этим вечером, пока Ли все еще предавался страданиям, неожиданно пришел солдат.
- Он спит, - сказал я. – Что случилось?
- Нужен следователь для поездки в Тикрит.
Мое сердце пропустило удар.
- Что случилось?
- Поймали телохранителя, - пояснил он. – В жопу пьяного, но ему все еще может быть что-нибудь да известно.
- Так что я должен делать?
- Готов идти? – скептически спросил он.
- Да, - ответил я. – Вообще-то, я здесь запасной, на случай, если что-то случится.
- Собери вещей на несколько дней, - сказал он мне. – Захвати оружие. Вертолет ждет.
***
Отсутствие сна в последние несколько дней сказывалось во время полуторачасового перелета в Тикрит. Но каждый раз, начиная клевать носом, я вспоминал, что нахожусь в этом комаре металлическом, – и мгновенно просыпался.
Наконец, мы приземлились на небольшой взлетной площадке. Все тело занемело из-за вибраций мотора и сильной усталости, но я потянулся к ремням безопасности и отстегнул их. Из мрака показался рослый громадный парень с усами и, не дожидаясь приглашения, вытянул меня из вертолета.
- Следователь? – спросил он.
Я кивнул и пошел за ним к вездеходу. Предположительно, сейчас я находился в Тикрите, но утверждать со стопроцентной уверенностью не мог. В темноте я едва ли мог видеть очертания военной техники, лишь потом я узнал, что приземлился в Лагере Айронхорс, штаб-квартире Четвертой пехотной дивизии, ответственной за Тикрит и северную часть Суннитского треугольника. Несколько минут спустя мы прошли через контрольно-пропускной пункт и приблизились к впечатляющему мраморному зданию.
За эти несколько дней мне многое пришлось узнать о Тикрите. Это был родной город Саддама Хусейна, и по этой причине он был полон дворцов, особняков и поместий, принадлежащих правящей элите, которую в основном составляли родственники Саддама и союзники его клана. Особняк, в котором мы остановились, фактически был резиденцией для отдыха жены Саддама.
У здания имелся огромный двухэтажный фасад с балконом, опоясывающий весь верхний этаж. Я прошел за своим гидом через широкие двери в просторный холл, заставленный ящиками с боеприпасами и впечатляющими рядами оружия. Единственными следами, оставшимися от прежних жильцов, были диванчики и серванты, а также несколько портретов Саддама, которые все еще висели на стенах. По широкой лестнице мы поднялись на второй этаж, а затем по темному коридору последовали в комнату с ярким освещением. Группа солдат толпилась вокруг карты, разговаривая вполголоса. Только в этот момент я понял, что оказался в оперативном штабе. Эти ребята планировали новую операцию.
Как только мы вошли, их внимание перекочевало с изучения карты на меня. Водитель представил нас. Сначала Джеку, майору, возглавляющему небольшой отряд специального назначения, который базировался в поместье. Я знал, они были великолепно обученными и натренированными ребятами, готовыми к самым опасным и сложным военным миссиям. Согласно своей репутации, они не слишком-то радушно относились к общению с теми, кто не являлся частью их мира. Они не были грубыми или высокомерными, они просто были лучшими из лучших, поэтому и не желали иметь дело с теми, кто не мог поддержать такую высокую планку.
О таком отношении к делу говорил даже внешний вид Мэтта, второго командующего. 186 сантиметров роста, под сто килограмм веса и плечи, больше похожие на шары для боулинга – выглядел Мэтт впечатляюще. А взгляд, которым он меня одарил, не оставил никаких сомнений – балласт ему ни в коем случае не нужен. Балластом они называли солдат, которых вынуждены были брать на операции, и которые изо всех сил пытались поспевать за ними. Пока не доказал обратное, я был балластом.
- Я тебя откуда-то знаю? – спросил он, все еще меряя меня взглядом.
Я громко сглотнул. Встречу с этим чуваком я уж точно запомнил бы… может, я разозлил его где-нибудь в баре, или даже хуже – девушку отбил еще в Штатах.
- Не думаю, - пробормотал я и попытался сменить тему. – Мне сообщили, что вам нужен следователь.
Третий из команды, жилистый рыжеволосый парень подошел ко мне и представился Джефом.
- У нас тут парочка задержанных. Мы считаем, что это телохранители Саддама, - пояснил он с ярко выраженным техасским акцентом. – Один из них слишком пьян, чтобы вести разговоры, но второму действительно может быть что-то известно.
- Я здесь, чтобы поговорить со всеми, с кем пожелаете.
- Хорошо, - оборвал меня Джек. – Потому что прежде чем начнешь, ты нам нужен еще для одного дела.
- Что угодно.
- Мы тут к рейду готовимся, - сказал он, указывая на карту перед ними. – Мы хотели бы, чтобы ты с нами отправился.
***
Было уже около двенадцати, когда Джеф, Джек и Мэтт вкратце рассказали мне о сути операции. Мы собирались идти по следу, указанному не слишком надежным источником, который заявлял, что старая охрана Саддама находится в доме на окраине города. Этим утром он предположительно должен был отправиться в Сирию для встречи с Саддамом. Моей задачей было выяснить, где должна будет состояться эта встреча.
Проинструктировав, они отправили меня вниз, где шестеро солдат тщательно готовились к операции. Не имея ни малейшего представления о том, что мне необходимо с собой взять, я начал копаться в вещах, которые захватил из Багдада.
- Взял все необходимое? – спросил Мэтт, подойдя ко мне.
- Мне брать с собой… эм… оружие? – выглядел я, наверное, таким же придурком, каким себя и ощущал.
- Да, - сухо ответил он. – Оружие – хорошая идея.
- А как насчет шлема?
- Всегда сгодится, - согласился он. Какое бы мнение обо мне он не составил там, наверху, я не сделал ничегошеньки, чтобы его исправить. Поэтому решил больше вопросов не задавать.
Джеф подошел, чтобы представить меня переводчику, или терпу, как они его называли (прим. пер. - в оригинале terp – от interpreter). Звали его Джаред, и взглянул он на меня так, будто участие в рейде было однозначно последним в его списке желаний.
Я уже имел некоторый опыт общения с переводчиками в Багдаде. Практически все они были американцами иракского происхождения, завербованными армией благодаря своим языковым навыкам. Многие из них считали, что знают все, в отличие от следователей. И в моем случае это действительно было правдой. Если ты задавал вопрос, который им казался глупым, они просто закатывали глаза и спрашивали то, что сами считали нужным. Если заключенный начинал давать бессвязные ответы, они говорили, что тот ничего не знает, и оставляли все как есть. Они определенно были на нашей стороне, но в большинстве случаев никак не упрощали нашу работу.
А Джаред уж тем более не собирался упрощать мою задачу. Чуть позже Джеф отозвал меня в сторону и объяснил почему. На следующий день этот переводчик должен был отправиться домой. Это была его последняя миссия.
- Я ценю то, что ты помогаешь мне сегодня, Джаред, - сказал я, когда мы сели рядом, чтобы зашнуровать обувь. – Я все это время провел в Багдаде. Каков у вас тут в Тикрите список целей? – «Список целей» был тем самым списком плохих парней, которых команда разыскивала в Тикрите. Мне необходимо было добыть как можно больше информации, и неважно, каким придурком при этом я мог показаться. А судя по выражению лица Джареда, я действительно выглядел идиотом, каких еще поискать. Он продолжил молча зашнуровывать обувь. Я попробовал изменить тактику. – Кажется, ты здесь уже давненько, - сказал я. – Может, дашь новичку совет?
Это привлекло его внимание. Теперь мне от него нужна была не информация. Я нуждался в его совете.
- Сфокусируй внимание на телохранителях Саддама, - сказал он, пока вокруг нас вовсю шла подготовка к грядущей операции. – Все они являются родственниками Саддама и все они из Тикрита, - он взглянул на меня. – У меня есть список, рассортированный в алфавитном порядке. Я делал пометки, убиты ли они, взяты в плен или же об их местонахождении ничего неизвестно. В нем более двух сотен имен.
- Ни фига себе. Можно взглянуть?
- Все они есть в компьютере, но можешь взять мою копию, – он порылся в своем мешке и достал несколько листов бумаги, заполненных тонкими колонками.
Я мельком просмотрел листы, тут же замечая, что статус «Неизвестно» стоял напротив большинства имен.
- Ого! – сказал я. – Как ты сумел собрать все это?
Скучающее выражение его лица тут же испарилось. Он, безусловно, гордился этим своим достижением. – В течение нескольких месяцев я изучал телохранителей и членов их семей, – сказал он мне. – Вот так я и составил список. Например, сегодня мы собираемся выследить Аль-Мусли. Это большой род, близкий к Саддаму, - он указал на колонку в списке, состоящую из около сорока Аль-Мусли.
- Есть здесь кто-нибудь, кому следует уделить особое внимание? – я продолжал гнуть свое. И ему определенно понравилась моя заинтересованность. Теперь я сумел завладеть его вниманием целиком. Также у меня возникло ощущение, что любая информация из его уст будет мне полезна.
Он провел пальцем к следующей фамилии в списке.
- Аль-Хаддуши, - сказал он. – Особенно Мухаммед Аль-Хаддуши. Он был очень близок к Саддаму, - он наклонился. – Они и до сих пор могут поддерживать связь.
Но мне необходимо было знать кое-что еще.
- Почему ты сосредоточил внимание именно на телохранителях? – спросил я Джареда.
- Слушай, - сказал он, будто пытался объяснить что-то младенцу. – В Тикрите постоянно происходят различные нападения. Самодельные взрывные устройства, гранатометы РПГ, засады. Кто-то ведь должен это организовывать. Мне кажется, у этих телохранителей должны быть какие-нибудь ответы.
- Так ты проводил допросы?
Он покачал головой, а затем кивнул ребятам, окружающих нас и уже готовым к операции.
- Эти парни сами проводят допросы, - пояснил он. – Я всего лишь перевожу. Но когда они заканчивают, то позволяют задать несколько вопросов о моем списке. Затем конвой с заключенными направляется в Багдад, в тюрьму неподалеку от аэропорта. Думаю, их там допрашивают.
Кому, как не мне было об этом известно. В части при аэропорту содержалось множество заключенных, большинство из них просто ждали, пока решат, что с ними делать. Заключенные, привезенные из Тикрита или других мест, были для нас гораздо менее приоритетными. Но вся та информация, которую мне предоставил переводчик, заставляла задуматься. Проведя в Багдаде пять дней и допрашивая в основном не слишком важных заключенных, я уж точно не считал свою деятельность полезной и значимой. Возможно, от меня больше пользы было бы в Тикрите. Возможно, в теории о телохранителях Джареда действительно был смысл.
- Думаешь, им здесь может понадобиться постоянный следователь? – спросил я.
- Да нет. Раньше ведь мы и так справлялись.
Не такого ответа я ожидал, поэтому решил подойти с другой стороны.
- Откуда вы, ребята, берете разведданные? – спросил я.
На протяжении нескольких следующих минут Джаред делал для меня краткий обзор военной ситуации в Тикрите. Он рассказал, что Четвертая пехотная дивизия в данный момент занимается разведыванием источников информации на данной территории. Они изучают любую поступившую информацию. Сперва они были очень заняты, выслеживая наиболее приоритетные цели, которые до сих пор концентрировались вокруг родного города Саддама. Но это не длилось долго – ведь их работа не приносила желаемых результатов. Единственной причиной, по которой они до сих пор находились здесь, был Иззат Ибрагим ад-Дури.
- Кто он? – спросил я, вновь демонстрируя собственное невежество.
- В черном списке он под номером шесть, - сказал мне Джаред. – Ну, ты в курсе, это из колоды смерти?
Эту часть я понял. В начале войны Министерство обороны составило специальную колоду игральных карт. На лицевой стороне каждой карты был изображен один из пятидесяти пяти наиболее разыскиваемых в Ираке людей: Черный список. Саддам был первым в этом списке – пиковым тузом. Его сыновья, Удей и Кусей, числились под номерами два и три. Их уже вычеркнули. Они были убиты в кровавой перестрелке в Мосуле за день до моего прибытия в Багдад. Четвертым в списке был президентский секретарь Хамид Махмуд, пятым – всем известный Химический Али. Номер шесть – ад-Дури, он же туз треф, главный военный советник Саддама и главный подозреваемый в организации повстанческой деятельности вокруг Тикрита. Всего в списке значилось пятьдесят два человека. Вместе с тремя джокерами – пятьдесят пять.
Эта колода карт являлась неотъемлемой частью нашей главной миссии – поймать Саддама и его ближайшее окружение. Ни у кого не возникало сомнений в том, что главным приоритетом был именно он. Пехота, спецназовцы, разведчики – все пытались найти именно его, вот уже несколько месяцев после вторжения прочесывая страну. Безусловно, каждый человек, запечатленный в иракской колоде, являлся приоритетной целью для американских военных. Тем не менее, был только лишь один туз пик. Никто не произносил этого вслух, но мы бы с охотой променяли всю колоду смерти на одного Саддама.
- Мы уверены, что ад-Дури все еще находится где-то поблизости, - сказал мне Джаред. – Если мы сумеем найти ад-Дури, он приведет нас к Саддаму.
Мне хотелось задать еще вопрос. Да мне много чего хотелось спросить у него. Но для меня Джаред как источник информации был закрыт. Команда была готова и на взводе. Операция вот-вот должна была начаться.
***** Перевод Elena, корректировка Kатастрõфа специально для Twilight-Saga.Ru
Копирование согласовано с администрацией сайта. Дальнейшее полное или частичное копирование материала разрешается только при согласовании с администрацией и указании активной ссылки на ИСТОЧНИК и автора перевода. Связаться с Администрацией Twilight-Saga.Ru можно по адресу info@twilight-saga.ru I have died everyday waiting for you...
В сегодняшний рейд нас отправлялось восемь человек. Не считая Джареда и меня, в команду входило шесть стрелков-спецназовцев, включая парня, который представился мне как Карл. Его миссией было присматривать за мной во время операции.
- Держись рядом, - сказал он. – Мы присоединимся к отряду из Четвертой пехотной дивизии. Нашим заданием является ТРМ, - он заметил растерянность на моем лице. – Тщательная разведка местности, - коротко объяснил он. – Четвертая ПД возьмет территорию в оцепление. Затем мы допросим всех, кого только поймать сможем.
- Аль-Мусли, - я кивнул, вспомнив все то, о чем рассказывал мне Джаред.
- Таков план, - подтвердил он, но что-то в его голосе намекало на то, что операции далеко не всегда проходят по плану. Я последовал за ним на задний двор особняка, где было припарковано два современнейших Мерседеса-седана. Позже я узнал, что эти люксовые автомобили ранее принадлежали двум несовершеннолетним племянницам Саддама, дочерям его сводного брата Барзана. И Барзану тоже нашлось место в иракской колоде - пятерка треф. Особняк был захвачен незадолго до моего прибытия. С тех пор команда смело пользовалась машинами его девочек.
Было уже около часа ночи, когда мы с Джаредом запрыгнули на задние сидения одного из Мерседесов, за рулем которого обосновался Карл, а еще один стрелок, Сэм, держал наготове оружие. Остальные ребята из нашей восьмерки ехали в опережающей нас машине. Мы торопились присоединиться к отряду из Четвертой в их лагере в Бейджи, поселении неподалеку от Тикрита, поэтому, не медля, дали по газам.
Прежде я чувствовал себя ужасно измученным, но усталость моментально выветрилась из организма, как только почуяла приток адреналина. Чтобы добраться от нашей базы до Четвертой ПД, необходимо было проехать через вражескую территорию. Нас могли атаковать вооруженные РПГ боевики, снайперы, да кто угодно. Учитывая, что на район был наложен комендантский час, вступающий в силу с девяти вечера, случайные машины на дороге уж никак не могли оказаться американскими. Нам следовало добраться до пункта назначения как можно быстрее, и по этой причине мы неслись со скоростью сто миль в час, оставляя за собой клубы пыли.
Когда машины уже свернули на дорогу, ведущую прямиком к Бейджи, мрак вокруг нас вдруг трансформировался в ужасающий хаос. Водитель беспрестанно пытался увернуться от свистящих пуль, казалось, будто мы находимся внутри огромного вращающегося барабана. По вспышкам света и оглушительным залпам я определил, что стреляли по нам из пятидесятикалибрового автоматического оружия. И я отлично понимал, что, ведя огонь из такого оружия, промахнуться достаточно сложно.
Опережающая нас машина исчезла в клубах пыли, когда Карл ударил по тормозам и свернул на обочину.
- Вот черт! – выкрикнул кто-то, как только Карл на ходу распахнул дверцу и выскочил из салона.
- Смотри за машиной, - велел он Сэму и побежал в темноту с криками: «США! США!».
Стрельба прекратилась так же быстро, как и началась. А мы втроем так и сидели в тишине, выжидая, что же будет дальше. Я действительно не думал ни о чем, мое сознание все еще не могло оправиться от мысли, что по нам только что стреляли. Вот каково оказаться за периметром, огражденным колючей проволокой.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Карл вновь показался в свете фар. Он вернулся на водительское сидение и сжал руль, пытаясь перевести дыхание.
- Что случилось, мужик? – спросил Сэм.
- Охрана впереди и словом не обмолвилась, что мы будем здесь проезжать, - сказал Карл, возвращая машину обратно на дорогу. – Парень сказал, что мы первыми открыли огонь. Думаю, это стандартная линия защиты, если принимаешься палить по своим же ребятам. Повезло, что стрелять он не умеет.
- А как остальные?
- С ними все нормально. Давайте сперва доедем, а уж потом будем выяснять, что пошло не так, - он повернулся к заднему сидению. – Вы все в порядке?
- Никаких проблем, - сказал я настолько обыденно, насколько это вообще было возможно. Последнее, в чем нуждался Карл, - был следователь-дева-в-беде. У него и так хватало забот. Как и у меня. Не уверен, располагал ли я запасной парой нижнего белья, ведь та, что на мне, однозначно была подпорчена. Мне никогда не приходилось оказываться под огнем по своим… интересно, кто придумал такую формулировку? Свои стреляют или нет, а пулям пятидесятого калибра все равно – они запросто могут убить тебя.
***
Отряд из Четвертой дивизии ждал нас в лагере в Бейджи, и он был достаточно многочисленным, чтобы самостоятельно справиться с операцией. Позже я узнал, что таков был их метод ведения операций – в них всегда участвовало больше народу, чем это было необходимо. Когда мы сменили Мерседес на внедорожник, у меня появилась возможность коротко переговорить с разведчиком, который добывал информацию для рейда. Его источником был ребенок, ранее выдавший местонахождение нескольких складов с оружием. Но сегодня все было не так. Сегодня мы имели первую серьезную цель, указанную информатором. Телохранителя, за которым мы охотились, звали Низам Хасан Хасим аль-Мусли. Язык сломать можно, впрочем, это касалось большинства арабских фамилий, составленных из имен дедов, отцов и твоего собственного, вдобавок к имени племени. Такие имена были невероятно сложными и запутанными, но по ним легко было восстанавливать связи и неизвестные ранее союзы. Только лишь взглянув на имя человека, можно было вычислить, с кем он близок и даже то, кому он предан.
Согласно информатору, Низам был абсолютно предан Саддаму, своему бывшему боссу. Предположительно, он должен был попытаться пересечь сирийский кордон этой ночью. Возможно, он собирался встретиться с Саддамом. Хотел бы я знать, откуда у ребенка могут быть настолько значимые разведданные, но спрашивать об этом вряд ли уместно. Так что я молча запрыгнул во внедорожник вместе со всей командой, и затем мы выехали на дорогу, а в это время Карл объяснял, как все будет происходить.
- Мы немного отступим и позволим им совершить рейд. Затем обыщем место, - он повернулся ко мне. – Ты поговоришь со всеми, кого мы там обнаружим, после доложишь мне, что удалось разузнать.
Внедорожник свернул с дороги, выгрузившись, команда принялась изучать периметр. Мы с Джаредом оставались неподалеку от машины и с полминуты просто слушали жужжание насекомых. Насколько близко находился дом, я понял, только когда услышал звук вышибаемой из петель двери.
Некомфортно близко. Практически сразу же раздался залп автомата Калашникова, короткие очереди по тридцать выстрелов. Должно быть, повстанцы. Силы коалиции не используют это оружие. Порой слышались крики, сопровождающиеся несколькими пронзительными воплями. Затем снова повисла тишина. Спустя пять напряженных минут радио ожило. Мы получили команду двигаться вперед.
Запущенный сад оказался полон солдат Четвертой дивизии, они окружали типичный иракский дом: низкий, построенный из старых кирпичей и шлакоблока. Когда мы приблизились к сорванной с петель входной двери, Карл дал сигнал одному из солдат составить мне компанию внутри.
- Это Суперфлай, - пояснил он. Суперфлаю и было поручено присматривать за мной; наверное, он был новичком в этой команде. К нам присоединился еще и Джаред.
На полу просторной комнаты с низким потолком сидел мужчина. Над ним стояло несколько солдат из Четвертой.
- Вот ваш парень, - сказал один из них, как только мы вошли.
Руки заключенного были скованны наручниками за спиной, а глаза прикрывала массивная повязка. Кровь стекала по его подбородку и шее, оставляя грязные разводы и пачкая рубашку.
- Он ранен? – спросил я.
- Нет, - ответил другой охранник. Интересно, заметил ли он, насколько я побледнел. – Ему повезло, лишь немного досталось. Он открыл нам дверь.
- Если бы мы начали атаку, он был бы мертв, как только раздались выстрелы, - сказал Суперфлай.
Я сделал глубокий вдох.
- Почему вы не снимите повязку? – спросил я. Мне хотелось видеть глаза этого парня во время допроса.
Один из солдат прислушался ко мне и убрал окровавленный кусок ткани. Я тяжело переносил вид крови еще со времен службы в пехоте, где несчастные случаи во время тренировок не были редкими. Этот момент я всегда пытался утаить, но с переменным успехом, по правде говоря.
Сейчас же поставленная передо мной задача оказалась особенно сложной. У парня вместо левого глаза зияла дыра. Я опустился на колени.
- Ты Низам Хасан? – спросил я, Джаред перевел.
Пленник, худой, видавший виды фермер лет пятидесяти с виду, помотал головой.
- Кто ты?
Он назвал себя.
- Ты знаешь Низама Хасана?
Тот вновь помотал головой, выглядел он напуганным, в его единственном глазе плескалась паника. Я наклонился к нему ближе, борясь с приступом тошноты, и повторил свой вопрос. На этот раз он взорвался длинным предложением на арабском.
- Что он говорит? – спросил я Джареда.
- Он говорит, что это место принадлежит Низаму, - ответил переводчик. – Он просто работает на его ферме. Он принял нас за грабителей. Поэтому открыл огонь.
- Когда он в последний раз видел Низама?
- Он был здесь четыре дня назад, - перевел Джаред.
- А сейчас он где? – на меня уставился переполненный страхом глаз. Пришлось еще несколько раз повторить все эти вопросы, прежде чем он сообщил, что Низам направился в свой дом, находившийся в окрестностях Бейджи. Он начал описывать особняк с огромной телевизионной антенной на крыше.
- Мы уже были там раньше, - вмешался один из сержантов отряда Четвортой дивизии, присоединившийся к ребятам, которые наблюдали за допросом. – Я знаю, где это, - тогда я этого, быть может, и не осознавал, но определение дома кого-то из бывших телохранителей само по себе не являлось таким уж достижением. К моменту моего прибытия в Тикрит дома практически всех главарей бывшего режима были обысканы как минимум один раз. Отличие состояло лишь в том, что теперь мы получили возможность застать кого-нибудь из хозяев дома.
Я передал все услышанное Карлу. Он посоветовался с командующим группой захвата из Четвертой.
- Передай старику, что ему повезло остаться в живых, - сказал он Джареду. – Скажи ему сидеть и не двигаться, пока мы не уберемся отсюда, - он повернулся к команде. – Мы направляемся в Бейджи.
Двадцать минут спустя в поле нашего зрения оказалась вторая цель. Дом был точно таким, каким его описывал старик, вплоть до огромной антенны на крыше. Но Низама там не оказалось. Вместо него мне пришлось допрашивать пятерых дерзких подростков, двое из них упомянули, что были племянниками человека, на которого мы охотились. Они клялись, что не видели дядю уже несколько месяцев. Пусть я и прекрасно видел, что они лгут, я также прекрасно понимал, что ситуация, в которой мы оказались, называется – тупик.
В расположение мы вернулись около семи утра. Команда собралась в столовой вокруг огромного стола, чтобы проанализировать события этой ночи, попивая колу и вспоминая об инциденте со стрельбой по своим.
Кто-то, должно быть, показал мне, где нужно спать. Но я даже не помню, как добрался до койки. Не помню и того, как голова моя коснулась подушки.
*****
Перевод Elena, корректировка Kатастрõфа специально для Twilight-Saga.Ru
Копирование согласовано с администрацией сайта. Дальнейшее полное или частичное копирование материала разрешается только при согласовании с администрацией и указании активной ссылки на ИСТОЧНИК и автора перевода. Связаться с Администрацией Twilight-Saga.Ru можно по адресу info@twilight-saga.ru I have died everyday waiting for you...
Даже смысла не было питать себя иллюзиями, что я достаточно квалифицирован в ведении допросов для сил специального назначения в Тикрите. После первой же ночи и первого же рейда меня все больше мучило чувство, что добыча пристойных разведданных требует совершенно иных навыков, нежели те, которым я был обучен в школе следователей.
Не говоря уже о том, что и эта моя подготовка была, мягко говоря, не на высоте. В 1999 году я прошел восьминедельный курс ведения допросов в Разведывательном центре Американской армии в форте Уачука, Аризона. Там меня обучали военным доктринам из Полевого устава 34-52 (прим. пер. - устав США по сбору разведывательной информации), а также тому, как вести эффективные допросы, не преступая рамки американских и международных законов. Я научился избегать простых ответов «да/нет», атакуя допрашиваемого вопросами: кто, что, когда, где, почему, что еще, кто еще. Меня также проинструктировали в использовании техники ведения допроса «Гордость и Эго вверх», направленную на то, чтобы подбодрить пленного, и «Гордость и Эго вниз», чтобы, напротив, сломить его. Плюс ко всему я был ознакомлен с материалами из Женевской конвенции и с законами о применении физического или психологического давления, пыток или других форм воздействия, направленных на добычу достоверной информации.
Чему меня не научили, так это тому, как на самом деле добиваться желаемого результата. Большинство из моих инструкторов за всю свою жизнь не допросили ни единого реального пленного. Да и самих пленных со времен Вьетнама было крайне мало. Средства и методы, которым меня обучали, были приспособлены для условий тех, уже прошедших войн, или даже для далекой Второй мировой. Нас не готовили к современным урбанистическим сражениям, где враг одновременно повсюду и нигде. Очень быстро мне пришлось самому себе признаться, что начинать придется практически с нуля.
Да, мне необходимо было многому научиться, но также у меня были врожденные способности, которые могли бы помочь справиться с миссией. Как и любой другой, в чем-то я был силен, в чем-то – полнейший ноль. Видимо, так сложились обстоятельства, что мои сильные стороны помогли мне стать хорошим следователем. Я уже родился с определенными способностями.
***
Воспитание мое ничем не отличалось от воспитания среднестатистического американского ребенка. Родился я в Иниде, Оклахома, а вырос в небольшом городке Сапулпа, неподалеку от Тулсы. Участвовал в жизни молодежного церковного сообщества, играл в бейсбол и футбол. Мне всегда нравился спорт, в особенности футбол, потому даже после отправки в Ирак я старался следить за невероятно успешным сезоном 2003-4, который проводили Oklahoma Sooners (прим. пер. – команда по американскому футболу Университета Оклахомы).
Университет Оклахомы был моей альма-матер, там я вступил в братство, частенько отрывался на вечеринках и пытался понять, чем хочу заниматься в этой жизни. Потребовалось немало времени, прежде чем я сообразил, что с 180-ю сантиметрами роста и 70-ю килограммами веса радужной карьеры футболиста после окончания учебы мне не видать. Я изучал политологию, смутно надеясь когда-нибудь в будущем поступить на юрфак.
Но правда заключалась в том, что я понятия не имел, чем мне заняться. Наконец, выпускной вечер поставил передо мной выбор: продолжить обучение для получения степени юриста, или же, как и большинство белых парней среднего класса, попытаться найти первую работу в сфере бизнеса, обзавестись женой, детьми и членством в каком-нибудь местном загородном клубе. И в тот момент мне захотелось выбраться за рамки этой стандартной безбедной жизни. Мне просто необходимо было сделать что-то по-другому, что-то такое, что раздвинуло бы горизонты моего собственного мира. Я почувствовал в себе желание служить в армии. Поэтому летом, перед своим последним годом в колледже я отправился в Рекрутинговое агентство Американской армии и записался, отстрочив свое вступление на службу до даты окончания университета.
Моей основной мотивацией была служба стране, однако, это не все, также на меня оказал влияние близкий друг. Его звали Кейси, дружили мы с ним еще с детства, проведенного в Сапулпе. Кейси записался в армию на год раньше меня. С тех пор наши военные карьеры частенько пересекались, и Кейси неизменно опережал меня на шаг. Когда я проходил базовую подготовку, он уже учился в школе рейнджеров. Когда я пошел в школу рейнджеров, он подался в спецназ. И только после спецназа наши пути разошлись. Я вскоре стал военным следователем, он же отправился в Боснию и после службы там был награжден за спасение сотен жизней.
Не то чтобы между нами было соперничество. Я не пытался в чем-либо его переплюнуть. У нас было одинаковое происхождение, та же система ценностей. Между нами существовала связь, которая не могла быть разорвана даже после того, как в апреле 2003-го Кейси умер во сне от неизвестной болезни. А несколько месяцев спустя я оказался в Ираке, навсегда оставив в сердце память о своем друге. Доходило до того, что я мог вслух разговаривать с ним обо всех испытаниях и разочарованиях, через которые мне доводилось проходить. Я мог даже представить, как сидит он себе в баре, скажем, где-то на небесах и выпивает пиво вместе с моими дедами, которые воевали во Второй мировой. И больше, чем чего-нибудь еще, я хотел заслужить себе место в том баре.
***
Моя семья была похожа на большинство семей, населяющих маленькие городки Оклахомы. Именно в таких семьях росли все мои друзья. Нас отличал лишь только тот факт, что меня с братом усыновили. Мне было всего несколько дней, когда меня забрали из больницы, однако родители никогда не делали из этого тайну.
Никакой информации о моих биологических родителях они предоставить не могли – это часть процедуры усыновления. Но они никогда не пресекали мое любопытство, и именно оно сыграло важнейшую роль в моей жизни. Мы частенько приезжали в Инид, Оклахома, чтобы проведать бабушку с дедушкой. Я знал, что в этом городишке появился на свет, потому навязчиво вглядывался в лица проходящих мимо людей сквозь окно автомобиля. Любой из них мог оказаться моим папой или мамой. Нет, безусловно, я любил своих родителей, я всегда считал их своими настоящими родителями. Мучило меня желание узнать кто я и откуда. Вот почему мне так хотелось разузнать подробности.
Возможно, именно так проявлялась моя склонность к профессии следователя. Если существовало что-то, чего я знать не должен был, я не мог успокоиться до тех пор, пока не получал эту информацию. Не припоминаю, чтобы смеялся сильнее, чем в тот момент, когда в «Симпсонах» коп спросил сына: «Да что ж тебя так тянет к этой секретной комнате тайн?».
Или, быть может, подобное любопытство присуще каждому усыновленному ребенку. Как бы там ни было, но во время выходных, приуроченных ко Дню труда, перед моим первым годом в колледже я отправился в Инид, чтобы попытаться приоткрыть эту завесу тайны.
Я собирался разыскать свою биологическую мать и взял с собой немного денег, которых хватило бы на три дня проживания в отеле. Мне казалось, что эффективнее всего начать поиски с общественной библиотеки. Я просмотрел выпуски газет, которые вышли приблизительно в то время, когда я родился, но так ничего и не нашел. По прошествии нескольких часов метаний сердобольная библиотекарша пожалела меня и пустила в отдел записей, в котором я бросился искать любого рода связи – перелистывая все подряд: начиная с телефонных книг и заканчивая ежегодниками. Наконец, среди судебных записей об усыновлениях я нашел то, что искал. Судья невзначай упомянул фамилию моей матери – Вебстер.
Тогда мы вернулись к ежегодникам, пытаясь найти женщину с фамилией Вебстер. Мы искали ее до тех пор, пока не наткнулись на фотографию девочки-подростка, невероятно похожую на меня: Дебби Вебстер. Как только библиотекарша увидела эту девушку, ее глаза стали влажными: «О, Боже. Это определенно она!».
Я просмотрел несколько старых телефонных справочников, из которых стало ясно, что до 1972-го, года моего рождения, Дебби Вебстер жила в доме Тельмы Вебстер. Этот адрес я обнаружил и в современном справочнике.
Теперь же настал момент покопаться в самом себе. Чего ради я развел эту поисковую операцию? Чтобы встретиться с матерью, отдавшей меня на усыновление, или же просто чтобы доказать самому себе, что мне по зубам ее найти? В любом случае, теперь мне следовало идти до конца.
Резиденция Вебстеров оказалась небольшим белым домиком с широким крыльцом. Перед домом сидела старушка, покуривая сигарету. Она подозрительно не меня взглянула. Я был студентом и выглядел соответствующе: коричневые туфли Cole Haan, белые гольфы, шорты и футболка фирмы Томми Хайльфайгер. Если бы я встретил этого парня сегодня, я бы запустил в него яйцом.
- Могу я чем-то помочь? – спросила дама с крыльца. Мне следовало бы подготовиться лучше. Но ведь я не надеялся застать ее здесь, да и схожести особенной не приметил.
- Да, здравствуйте… Я… эмм… ищу кое-кого. Вы Тельма Вебстер?
- А кто ее ищет? – спросила она, все еще излучая подозрение.
Я сделал глубокий вздох.
- Я из Инида. Родился здесь, а затем меня усыновили. Я подозреваю, что у вас есть дочь Дебби. Если у нее был ребенок, которого она отдала на усыновление, то, думаю, я и есть этот ребенок.
Она сделала еще одну медленную затяжку, позволяя вопросу повиснуть в воздухе вместе с сигаретным дымом. Казалось, это длилось целую вечность. Я вновь и вновь спрашивал себя, что собственно я тут делаю? Был ли мой визит ошибкой? И как долго будет держаться пепел на ее сигарете, прежде чем упадет на землю?
После долгой паузы она все же ответила.
- Нет, нет, ты выглядишь слишком взрослым.
- 10 мая 1972 года, эта дата вам ни о чем не говорит? – настаивал я.
Наконец, она улыбнулась и сказала:
- Может, зайдешь внутрь?
Я моргнул, оставаясь на месте и совершенно не двигаясь. Теперь я знал. Теперь я мог просто уйти, будучи абсолютно счастливым. Все говорили, что я не смогу ее найти, но я нашел. Черт, я нашел ее, потратив на все про все менее восьми часов.
Внутри Тельма Вебстер рассказала мне, что дочь ее живет в Остине, она даже предложила мне позвонить ей. Я абсолютно не был готов к подобному телефонному разговору, но просто не смог подобрать слов, чтобы остановить ее.
К счастью, Дебби не оказалось дома. Я спросил Тельму, не найдется ли у нее фотографий, и она показала мне парочку. Я молча рассматривал их, отмечая наше поразительное сходство, а затем попросил один снимок себе, он был сделан в период ее учебы в старшей школе. И Тельма отдала мне его, за что я ее поблагодарил. А затем ушел.
Я больше никогда не предпринимал попыток связаться со своей матерью или бабушкой. Мне было достаточно просто найти их. Я хранил этот снимок в своем офисе, и он был для меня неким сокровищем.
***
Я вступил в армию, чтобы стать десантником. Моей целью было делать «грязную работу», быть пехотинцем. Я вступил в армию, чтобы служить своей стране, я хотел выкладываться на службе по полной программе. Быть на передовой. Бороться и побеждать.
В 1995-ом я поступил в школу рейнджеров. Суровое заведение, нахождение в котором требовало от тебя много усилий. Но я прошел через это, закончив командиром отделения 82-ой воздушно-десантной дивизии. Я смог достичь цели, которые изначально поставил перед собой. Пришло время брать новые высоты.
Любопытная возможность подвернулась, когда меня послали на учения в Латинскую Америку. Я изучал уличный испанский от местных. Я никогда не замечал в себе особых талантов к освоению иностранных языков, но мне доставлял удовольствие сам процесс. Это заставило меня присоединиться к армейской программе обучения иностранным языкам. По результатам тестирования я набрал достаточно высокий балл, и это позволило мне выбрать любой из множества доступных языков, которые предлагал для изучения Институт иностранных языков Минобороны США в Монтерее, Калифорния. Мой выбор пал на севернокитайский (или мандаринский китайский). Таким образом, у меня появилось два возможных варианта потенциальной работы. Первый – стать перехватчиком голосовых сообщений. Эта работа предполагала сидение в комнате без окон, зато с парой наушников и прослушивание иностранных радио-переговоров. Второй вариант – допрашивать пленных на севернокитайском. Однако с Китаем мы не воевали, так что возможность, в самом деле, допросить кого-нибудь была крайне призрачной. Несмотря на это, последний из вариантов казался мне более привлекательным, нежели перспектива по восемь часов в день сидеть за столом, прислушиваясь к радиотрансляциям. Поэтому я подписался, решив, что такие навыки могут оказаться весьма полезными на гражданке. Владение китайским очень даже могло помочь на бирже труда.
Этот язык оказался одним из наиболее сложных для обучения. На протяжении последующих восемнадцати месяцев я пытался научиться читать, писать и разговаривать на нем. Но после выпуска в 1999-ом я лишь едва-едва владел им.
Нет, я не сожалел о своих решениях. Не то чтобы моей мечтой было стать следователем, или же во мне были какие-нибудь особые задатки. Но раз я осознано сделал выбор, я буду пытаться проявить себя как можно лучше. Поэтому я стал думать о себе как о следователе и мечтал проводить допросы, пускай и понятия не имел, как это делается, да и шансов на горизонте замечено не было.
Вместо проведения желанных допросов меня отправили в Пекин, где я работал в Американском посольстве лингвистом и переводчиком. По большей части моя работа заключалась в том, чтобы переводить какие-то статьи из газет, а также сопровождать американских VIP-персон, иногда даже торгуясь вместо них с местными продавцами.
В конце лета 2000-го я вернулся в Штаты, чтобы в форте Уачука пройти курс, который помог бы мне стать штаб сержантом разряда Е-6. Там, в Тусоне, я встретил женщину, и мы поженились осенью этого же года. Вскоре у нас появилось двое сыновей, но брак спустя некоторое время дал трещину. Номинально мы прожили вместе пять лет, однако за это время я уезжал шесть раз, и едва ли не каждая моя поездка длилась около шести месяцев. Разумеется, наш брак подобного испытания выдержать не смог.
Война может по-разному влиять на наши жизни, это ведь не только потери на поле боя. Иногда даже двое хороших людей неспособны создать крепкую семью. Какой бы ни была причина, подобное решение оказывается сложным и болезненным. К счастью, для нас обоих дети оставались главным приоритетом.
Как раз перед рождением моего второго сына я был направлен в подразделение армейской разведки. Там я и встретил Ли впервые. Нас отправляли на различные базы, где могли понадобиться люди с лингвистическими навыками и подготовкой спецназовцев. Я чувствовал все большую и большую потребность в этих поездках.
Затем разразилось одиннадцатое сентября. Внезапно я осознал, чем должен заниматься – охотиться за этими сукиными сыновьями, в каком бы уголке планеты они не находились. Я принялся отправлять заявки на различные задания, куда угодно и кому угодно. Ли, владеющий фарси, был куда более востребованным следователем и ранее уже успел поработать в Афганистане и на Гуантанамо. Мне же приходилось довольствоваться периферийными заданиями, далекими от гущи событий. Но когда началась война, когда понадобились опытные следователи для работы в Ираке – это был мой звездный час. Я без каких-либо сомнений доложил начальству, что готов добровольно отправиться туда, куда бы они ни пожелали. Это была реальная война и впервые за несколько десятилетий возникла реальная потребность в умеющих вести допросы следователях. Никогда ранее мне не выпадала возможность допрашивать военнопленного, но охоты от этого не убавлялось.
Они приняли мою точку зрения. Это был долгий путь, но я, наконец, мог заниматься своей работой.
*****
Перевод Elena, корректировка Kатастрõфа специально для Twilight-Saga.Ru
Копирование согласовано с администрацией сайта. Дальнейшее полное или частичное копирование материала разрешается только при согласовании с администрацией и указании активной ссылки на ИСТОЧНИК и автора перевода. Связаться с Администрацией Twilight-Saga.Ru можно по адресу info@twilight-saga.ru I have died everyday waiting for you...
Проснулся я ровно в одиннадцать, чувствуя себя абсолютно бодрым и отдохнувшим, хотя мой сон длился не более трех часов. Побывав под обстрелом пушек пятьдесят пятого калибра, как-то по-новому начинаешь смотреть на жизнь.
У остальных все еще был отбой, так что я воспользовался возможностью осмотреться вокруг. За пару отведенных на адаптацию дней мне предстояло собственными глазами увидеть жизнь особняка. Наверху находилось большое открытое помещение с рядами двухэтажных кроватей – там обитали стрелки. Каждый из них занимал обе койки: нижнюю использовал для сна, а на верхней хранил оружие и снаряжение. Также было несколько диванов и телевизор, за которым они могли в свободное время поиграть в видеоигры. Коридор вел в комнату для планирования операций, в которой я и побывал в ночь своего прибытия. Там находились карты и компьютеры для получения и обработки разведданных.
Со второго этажа можно было осматривать окрестности, прилегающие к особняку. Балконы и окна задней части дома давали обзор на реку Тигр, берега которой были покрыты выжженной травой и густым кустарником. Широкое русло служило естественным барьером, защищающим наше расположение.
В стороне от особняка предусмотрен домик для гостей, а за ним – огромный бассейн, которым пользовались спецназовцы. Голубая гладь воды резко контрастировала с пустыней вокруг.
Внизу, помимо заполненной оружием и боеприпасами гостиной, была также просторная кухня, переходящая в столовую. Именно она служила главным местом встреч, где все собирались за огромным столом и разговаривали во время поглощения пищи. С другой стороны находилось еще несколько спален и санузел со стиральной машиной и сушилкой.
Я уже было собрался загрузить в машину те несколько вещей, которые захватил с собой, когда вдруг позади меня раздался голос.
- Что делаешь здесь так рано?
Я повернулся и увидел одного из парней, который вчера присутствовал в комнате для совещаний. Плотный коротышка с акцентом, свойственным жителям Среднего Запада. Но вот имени его я вспомнить не мог.
- Ричч, - напомнил он мне, протягивая руку. – Я здешний аналитик.
Не слишком много времени заняло, чтобы выяснить, что в иерархии жителей этого дома Ричч занимал не слишком высокую позицию. Во-первых, спал он на первом этаже. Койки на втором были зарезервированы исключительно для стрелков. Вместе с Крисом, спецназовцем, имеющим дело с информаторами, и Ларри, офицером, который занимался отправкой данных в Штаты, Ричч был членом разведывательной группы. Мы все вместе спали на первом этаже. Именно нашей работой был сбор достоверной информации для рейдов. Все чаще операции оказывались непродуктивными, а цели не захваченными – именно поэтому на ребят накладывалось все больше ответственности.
Во время разговора в уборной я мог почерпнуть побольше базовой информации, вдобавок к той, которую уже узнал от переводчика Джареда, чтобы понимать ситуацию в Тикрите более ясно.
Рич подтвердил, что главной целью сил специального назначения оставался захват наиболее приоритетных целей. Родной город Саддама, Тикрит постоянно подвергался массивным атакам. Предполагалось, что большинство разыскиваемых либо уже были захвачены, либо сумели скрыться.
- Сейчас мы, - сказал мне Ричч, - пытаемся поймать каждого, кого только найти сумеем. Повстанцы, члены партии Баас, сторонники Саддама, - он пожал плечами. – Пока мы здесь, надо же чем-то заняться.
Я принялся обдумывать услышанное, вспоминая слова Джареда о том, что внимание, прежде всего, стоит обратить на телохранителей Саддама. В моем заднем кармане до сих пор покоился полученный от него список.
- Ну… так вы сумели подобраться к кому-нибудь?
- Не совсем. Но в последнее время мы пытались выследить чувака по имени Хаддуши.
- Мухаммед Аль-Хаддуши? – спросил я. Это имя я вспомнил мгновенно, ведь именно этот телохранитель, по предположениям Джареда, до сих пор контактировал с Саддамом.
Я надеялся, что прозвучало это так, будто знаю я больше, чем знал на самом деле.
- Он самый, - продолжил тот. – Его племянника убили вместе с Удэем и Кусэем несколько дней назад. Эти родственные связи весьма значимы.
Это прекрасно вписывалось в рассказ переводчика о родственных и племенных связях Саддама, которые все вместе создавали своего рода связующую цепочку.
- А как вы получаете информацию об этих людях? – таким был мой следующий вопрос.
- У нас имеются источники, правда, не слишком достоверные. Большинство из них сотрудничали с ребятами, которые работали здесь до нас.
Голоса из холла прервали наш разговор. Вместе с Риччем мы проследовали в столовую, где один за другим спецназовцы собирались на ранний послеобеденный завтрак. Лишь спустя некоторое время я сумел приспособиться к расписанию, согласно которому день начинался поздно и заканчивался ранним утром. Также я сумел разузнать, кто есть кто и какую роль исполняет.
Шестеро высококвалифицированных солдат составляли ядро команды специального назначения. Даже не находясь на задании, они вели себя как сплоченная команда. Они спали в одной казарме, принимали пищу вместе, а также играли в видеоигры, прилагая усердий не меньше, чем во время боевых заданий. Они никогда особо не привлекали внимания к своему статусу элитного военного подразделения. Последнее и так было понятно всем. Быть частью элитного подразделения также означало уметь носить свой высокий статус с честью. Но между ними и остальным миром была прочерчена четкая грань. И с самого первого утра стало предельно ясно, по какую сторону этой грани оказался я.
На одной стороне со мной был аналитик Ричч, офицер-разведчик Крис и остальная разведывательная команда. В нее также входило три телохранителя, сопровождающих Криса во время встреч с источниками, предоставляющими все эти сомнительные данные. В поместье также находились саперы, связисты и тактик воздушных операций, который координировал поддержку с воздуха во время рейдов. Вместе с Джеком и Мэттом, первым и вторым командующим, в поместье жило около шестнадцати человек, плюс-минус временные аналитики или специалисты, прибывшие из Багдада.
Эта команда прибыла в Тикрит всего три недели назад, все они пока только прощупывали почву. Фактически мы с ними находились на одной ступени, ведь и я сам прибыл три недели назад. Я внимательно прислушивался к стрелкам за завтраком, когда те как ни в чем ни бывало разговаривали о ночном рейде.
У самого меня на завтрак был сухой паек. Я заметил забитые едой холодильник и кладовую на кухне, но не знал, кому принадлежит все это, так что вынужден был довольствоваться тем, что имел.
- Эй, мужик, - сказал усатый парень, который оказался тактиком воздушных операций. – У нас тут целый супермаркет. Тебе не обязательно есть это дерьмо.
Но мне в самом деле нравились пайки, особенно если удавалось выбрать лучшее из двух-трех сразу. В тот момент меня больше волновал разговор двоих стрелков, нежели качество еды. Джеф, техасец, которого я встретил вчера, спустился ко всем и разговаривал с Карлом, парнем, который сопровождал меня во время рейда.
- Ну, - небрежно спросил он. Будто меня и не было в этой комнате, - так как проявил себя Эрик вчера?
Карл одобрительно кивнул.
- Смело направился к парню. Даже не дрогнул, когда по нам открыли огонь.
Если Джеффа и впечатлило услышанное, он этого никак не показал. Вместо этого повернулся ко мне и сказал:
- Не знаю, когда ты там едешь обратно, но так или иначе хочу, чтобы ты допросил того телохранителя.
- Я буду здесь так долго, сколько потребуется моя помощь. Есть что-нибудь, что я должен знать?
- Парни из четвертой дивизии поймали его. Пьяного в хлам. Предположительно, он рыба крупная. Но толком никто ничего о нем не знает. Возможно, тебе удастся вытянуть хоть что-нибудь из него.
- Ладно, - несмотря на положительную характеристику от Карла, я чувствовал, что плохо справился прошлой ночью. Спецназовцы со своей частью справились отлично. Моим же заданием было найти Низама. Не знаю, чего они ожидали, но для меня главным оставался тот факт, что мне не удалось найти парня, которого они хотели поймать. Возможно, в следующий раз мне повезет больше, хотя кто знает, будет ли у меня следующий раз.
После завтрака мы с Джеффом отправились в тюрьму Четвертой ПД, где заключенного держали под стражей. Так как строк службы Джареда уже истек, на время сессии мне предоставили нового переводчика, им оказался тощий американец иракского происхождения по имени Адам. Выглядел он довольно безобидно.
Пока наша троица проезжала по обширной базе Четвертой ПД, Джефф провел короткую экскурсию. Бывший дворец Саддама в Тикрите, он был величиной с полноценный университетский кампус. Вокруг было около пятидесяти особняков, в каждом из которых могло поместиться подразделение спецназа, а также три огромных дворца, построенных вокруг локальных водоемов. Когда-то здесь были и роскошные сады, но они давно пришли в запустение в виду отсутствия ухода.
- Эта база находится под контролем Четвертой дивизии, - сказал он мне. – Мы просто живем здесь. Четвертая ПД контролирует большую часть Суннитского треугольника. Они здесь и правила устанавливают, и ведут сражения. Мы же охотимся на приоритетные цели. Только и всего. Нам предоставляют все, что угодно, только бы мы их нашли. Если какой-либо задержанный или источник знает что-то о приоритетной цели, мы получаем к ним доступ. Все остальное контролирует Четвертая ПД.
Пять минут спустя мы уже были в следственном изоляторе. Понятия не имею, чем была эта маленькая тюрьма раньше; фактически это было просторное офисное помещение с двумя окнами и дверным проемом. Но помещение вполне сходило за тюрьму. В нем одновременно могло находиться от тридцати до пятидесяти заключенных, а уровень безопасности оставался все таким же высоким.
- Ну, так что, пошли к шерифу, - сказал Джефф, припарковав машину у входа, где трое охранников присматривали за двумя десятками пленных.
- Сейчас вернемся. Нам нужно с шерифом переговорить, - сообщил охранникам Джефф, и те одобрительно кивнули. Через дорогу находилось еще одно здание, охраняемое какой-то дворнягой. В качестве шерифа был старший сержант Четвертой ПД, заведующий изолятором батальона. Он сообщил, что пьяный телохранитель до сих пор полностью не протрезвел, но у них имеется еще один, схваченный днем ранее. Мы с Джеффом согласились, что лучше уж поговорить хоть с кем-нибудь, нежели ни с кем вообще. Шериф скомандовал, чтобы пленного телохранителя вывели к нам – перед нами появился заключенный со связанными тонкими пластиковыми перетяжками руками и мешком на голове. Мы посадили его на заднее сидение вместе с Адамом и направились обратно в штаб-квартиру.
Джеф, который проводил большинство допросов до моего прибытия, использовал под сессии домик для гостей. Именно туда мы и потащили телохранителя. Дом хорошо подходил для подобных заданий, внутри все было под рукой. Здесь было четыре спальни, в самой большой из них находились несколько диванов, парочка пластиковых стульев и кусок фанеры, прикрывающий коробки из-под продуктов и служивший в качестве стола. Окна также были забиты фанерой, вот в чем помещение действительно нуждалось, так это в проветривании. Долгие дни интенсивной работы накалили воздух едва ли не до сорока градусов.
- Так как ты это выдержишь? – Джефф пытался задать свой вопрос как можно более вежливо, но я прекрасно понял значение его слов: «Ты следователь. Вот и будешь работать здесь».
- Я выносливый. Наверное, просто начну. Не проблема, если ты не захочешь здесь со мной торчать. Возможно, нам стоит делать перерыв каждый час, чтобы переводчик отдохнул, а мы смогли осмыслить результаты работы.
Джефф согласился. Я прекрасно понимал, что нуждаюсь в нем. Во-первых, он знал гораздо больше о ситуации вокруг. Но не менее важным было то, что мне необходимо было заставить его поверить в мою квалифицированность как следователя. Не то чтобы я сам в нее верил. Я ни черта не понимал, что собственно собираюсь делать.
Но это не было связанно с моим желанием доказать что-либо ему или кому-то там еще. Мне следовало бы фокусироваться исключительно на выведывании информации, информации, которую спецназовцы могли бы использовать. Но прямо сейчас я понятия не имел, что же мне может сообщить парень со связанными руками и мешком на голове, да и сообщит ли он мне вообще хоть что-нибудь. Я искал что-то. Да вот только понятия не имел, что именно.
Я чувствовал на себе взгляд Джеффа и Адама, когда присел и снял мешок с головы пленника. Затем сделал глубокий вздох. Те несколько минут, что мне довелось поработать в хаосе рейда, были всего лишь разминкой. Теперь же мне было необходимо оправдать свое здесь пребывание.
***
Пленника звали Рафи Идхам Ибрагим аль-Хасан аль-Тикрити. Рафи – это имя, которое ему дали родители; Идхам – имя его отца; Ибрагим – деда; аль-Хасан – название рода; аль-Тикрити указывало на место его рождения. Его имя как таковое уже было источником ценной информации.
Остальное следовало вытянуть мне. И я хотел вытянуть так много, как только возможно. Я был новичком в этой работе, в этой стране, в этой войне. Для меня Рафи был чем-то большим, нежели просто задержанным; он был ходячей энциклопедией. Он мог поведать, каково это быть иракцем, мусульманином, суннитом. Он мог открыть передо мной мир телохранителя, впустить в свой ближайший круг. Мне просто необходимо было услышать все это. Но больше всего я нуждался в том, чтобы понять, что значит быть следователем. Это был мой шанс поучиться во время работы.
С самого начала меня мучили сомнения по поводу пленника. Когда-то он был подполковником иракской армии, но выглядел так, будто привык исполнять приказы, а не отдавать их. Сгорбленный и слабый, он казался вежливым и желающим угодить, готовым рассказать все, что мне нужно будет услышать. За недолгое время работы следователем я сумел понять, что лучшими объектами для допросов были ребята с крепкими яйцами. Они не просто говорили тебе то, что, как они думали, ты хотел услышать. Вместо этого они проверяли тебя, бросали вызов, пытаясь узнать, кто одержит победу в этой игре. Когда сталкиваешься лицом к лицу с ними, по крайней мере, остается шанс поймать их на лжи. Слабые и пассивные же пытались просто угодить тебе, чтобы ускользнуть от неприятностей. Приходилось преодолевать их страх и пассивность, если ты хочешь получить шанс подобраться к правде. Прямо сейчас Рафи вовсю пытался заставить нас поверить в то, что он всецело готов сотрудничать с освободителями своей страны.
- Как ты кормишь свою семью? – спросил я его, как только убрал все имеющиеся преграды – абсолютно рутинный вопрос о подноготной. В ответ он рассказал длиннющую историю о том, как он ушел в отставку, занялся сельским хозяйством, а затем лишь в преддверье войны был снова призван в армию. Его болтовня казалась очень невнятной, но я решил пока оставить все как есть, пусть для того, чтобы добраться до сути, возможно, могли потребоваться часы. Я хотел выяснить, что же он больше всего боялся нам рассказать.
- Кем ты работал, когда вернулся на военную службу? – спросил я.
Он пытался отрицать любую причастность или осведомленность в действиях режима.
- Да я всего лишь работал во дворце, - гнул он свое.
- Не где, Рафи. Кем? Кем ты был?
- Хамайя, - пробормотал он. Так на арабском звучало слово «телохранитель». После нескольких часов хождения вокруг да около мы, наконец, хоть к чему-то пришли.
- Чьим телохранителем? – спросил я, заранее зная ответ. Рафи окинул взглядом комнату, обыскивая ее на предмет путей для отступления.
- Чьим телохранителем?! – громко повторил я.
Рафи вздрогнул.
- Я был самым низким по званию телохранителем президента, - прошептал он.
- Да скажи ты «Саддам», придурок! – крикнул Адам. – Не президент он больше, - Адам пытался доказать свою ценность как переводчика. Он понял умысел моей тактики, и, казалось, начинал злиться вместе со мной.
Я позволил на миг воцариться молчанию. Хотел дать Рафи возможность осмыслить происходящее.
- Мы знаем, что ты был телохранителем Саддама, - в конце концов, сказал я. – Я просто пытался выяснить, как долго ты продержишься, избегая разговоров об этом.
- Я не избегал вас, мистер, - настаивал он. – Я стыдился того, что меня заставили вернуться.
- Чем ты занимался в армии до войны?
- Я подполковник в отставке.
- Я не спрашивал тебя о ранге, - рявкнул я в дюйме от его лица. – Я, блять, спросил, в чем заключалась твоя работа!
- Хамайя, - едва слышно ответил он.
- Так тебе было стыдно вновь возвращаться к работе, которую ты выполнял на протяжении двадцати лет? – сказал я, пытаясь придать своему голосу как можно больше сарказма.
- Я был ниже всего по званию, - беспомощно повторил он.
- Как же так, ты был подполковником, и вдруг стал мелким телохранителем?
- У меня были связи с Саддамом, он дал мне звание.
Как только эти слова покинули его глотку, Рафи осознал, что допустил серьезную ошибку. Об этом факте он нам сообщать уж точно не собирался.
- Какие именно связи с Саддамом? – спросил я уже тише, смотря ему прямо в глаза.
- Мой дед ухаживал за ним, - сказал он очень медленно и осторожно. – Мой отец был его приближенным.
- Меня интересует, как ты был с ним связан.
- Мистер, между нами не было кровной связи.
Впервые за все это время голос подал Джефф, сказав Рафи, что ему уже порядком надоело все его жалкое низкопоклонство, ложь и даже сама его раздражающая личность. Глубоко посаженные глаза Джеффа горели, а челюсть была напряжена. Впервые я был свидетелем того, как он теряет самообладание. Но это был далеко не последний раз.
Мы вместе работали с пленником на протяжении нескольких часов, пока тот не перебрал каждую ветку своего фамильного дерева. Со временем стало ясно, что Рафи был ближе к Саддаму, нежели мы ожидали. На самом деле, он оказался однажды отстраненным племянником. Рафи сообщил, что его отец был старшим и любимым сводным братом Саддама, а его дед был Саддаму чуть ли не отцом.
- Но я ненавижу Саддама, - настаивал Рафи. – Я и сам убил бы его. Спасибо, мистер, что спасаете мою страну. Вместе мы сможем создать сильную команду и свергнем режим.
- Свергнем режим? - спросил я. – Ты и есть режим, Рафи. Ты племянник Саддама и один из его телохранителей. Понимаешь, что это значит?
- Но я ненавижу…
- Да заткнись ты! – крикнул Джефф.
При любом допросе одной из главных целей является доказать вину. В условиях войны подобной нашей, где враг одновременно всюду и нигде, это может оказаться действительно сложной задачей. Тебе не просто необходимо самого себя убедить в том, что человек, которого ты допрашиваешь – плохой парень. Ты и его должен убедить в этом. Признав свою тесную связь с Саддамом, Рафи также подтвердил то, что изо всех сил пытался обмануть нас.
- Мы раскололи тебя, Рафи, - продолжил я. – Мы узнали достаточно, чтобы засадить тебя в тюрьму на остаток жизни.
- Но я хочу помогать, - скулил он.
- Так помоги. Помоги мне помочь тебе, - наклонился я снова. – Ты мне не нравишься, Рафи. Я лишь впустую потратил на тебя время. Это твой последний шанс. Дай мне хоть одну причину помочь тебе. Если тебе не помогу я, уже никто не поможет.
Работал я, полагаясь исключительно на инстинкты. Лишь со временем, пользуясь методом проб и ошибок, я понял, что достиг критической точки в процессе допроса. Это был этап признания вины. Мы знали, да и сам Рафи знал, что вляпался он в неприятности по самое «не хочу». Моей задачей было убедить его в том, что честность и готовность сотрудничать много лучше, нежели длительное заключение. Я сделал свой ход, а затем озвучивал его вновь и вновь, пытаясь заставить его понять, что, так или иначе, но мы не сдвинемся с этого места, пока он не примет решение. I have died everyday waiting for you...
Несколько часов допрашивая Рафи, я вынес для себя несколько ценных уроков. Самым важным из них было значение абсолютной искренности. Что бы ты ни чувствовал в этот момент – злость, сочувствие или даже скуку – эти чувства должны быть настоящими. Иначе он сможет видеть тебя насквозь. Для пленника допрос является самым значимым моментом его жизни. Его судьба висит на волоске. Следователь должен осознавать это и вести себя соответственно.
В то же время, мне необходимо было тщательно формулировать каждый вопрос, предвидя, куда могут привести ответы. Я пытался видеть процесс допроса на несколько ходов вперед, но не делать его слишком механическим. Также я смог увидеть преимущества обычного разговора, не провоцирующего на терки или раздражение. Будь я уравновешенным или же раздраженным, это не имело значения, если мой тон не способствовал установлению контакта с пленным.
Эти методы очень пригодились во время моих последующих допросов. Спустя несколько часов Рафи начал выдавать нам больше информации. Я осознавал свою конечную цель: предоставить достоверные разведданные, которые помогли бы спецназовцам сделать свою работу. Это одна из причин, почему участие Джеффа было так важно. Если наш допрос на самом деле сможет вывести нас на след, он вложил в результат столько же времени и сил, сколько и я.
Также я сумел лучше понять логику создания сети телохранителей Саддама. Продолжая допрашивать Рафи, я узнавал все больше деталей об этой системе. Он рассказал, что существует три уровня рангов телохранителей. Внутренний круг все время сопровождал своего лидера. Второй круг следил за безопасностью в местах, где останавливался Саддам во время своих путешествий по стране. Третий круг был прикреплен к отдельным территориям. Рафи, к примеру, был охранником ночной смены одного из багдадских дворцов Саддама. Но какой бы полезной ни была информация, предоставленная Рафи, она никак не приближала спецназовцев к реальным целям. Пришло время мне отступить и позволить Джеффу делать свое дело.
- Где находятся террористы? – спросил он Рафи, будто мы вернулись к самому началу.
- Террористы? – переспросил Рафи, широко раскрыв глаза.
Теперь настала очередь Джеффа работать с ним.
- Послушай, ублюдок, - прошипел он. – Каждый день здесь стреляют в американских солдат. Кто это делает? Говори. Иначе, Богом клянусь, я сам умру скорее, чем ты увидишь дневной свет.
- Но я не знаю никаких террор…
- Хватит! – вскочил я с криком. Я не хотел слышать, как эти слова вылетают из его рта. Раз уж он выбрал для себя эту версию – что никак не был связан с повстанцами – я был уверен, что он будет ее придерживаться. Он не хотел вновь оказаться пойманным на лжи, а последнее, чего хотел я, так это позволить ему вновь забиться в свой угол. Я принялся говорить быстро, не давая ему возможности вновь завести разговор о том, что он ничего не знает.
- У меня есть работа, которую я должен делать, Рафи. Все очень просто. Я должен ловить плохих парней. Если я делаю свою работу, то нравлюсь боссу. Если поможешь делать мою работу, ты понравишься мне. И тогда я помогу тебе. Хочешь, чтобы я помог тебе, Рафи?
Он покорно кивнул.
- Знаю, что хочешь. А поможешь ты мне, если назовешь так много имен и местонахождений террористов, сколько сможешь.
- Я хочу сказать что-то, - перебил он меня, прежде чем я вновь остановил его.
- Рафи, я разрешу тебе говорить. Но, пожалуйста, только не говори, что ты не знаешь никаких террористов, - я сделал глубокий вдох. – Теперь ответь, чего ты больше никогда, никогда не скажешь мне снова?
- Я не буду говорить, что не знаю никаких террористов.
- Хорошо, - сказал я. – Так что ты хотел сказать?
- Я хотел сказать, что как только я буду свободен, надеюсь, вы не забудете мое имя, и мы сможем многие годы работать вместе.
- Почему я должен отпустить тебя на свободу, Рафи?
- Потому что я невиновен.
Я вновь почувствовал прилив злости.
- А меня заботит твоя невиновность? – крикнул я. – Меня заботит только одно, Рафи. И что это? – он выглядел растерянным и запуганным. – Моя работа, твоя сраная башка! Это и все, что волнует меня, - я орал, возвышаясь над пленником. – В чем заключается моя работа, Рафи?
- Ловить плохих парней, мистер, - повторил он, дрожа всем телом.
- Ты поможешь мне ловить плохих парней, Рафи?
Воцарилась тишина, это была долгая пауза. Я практически слышал, как крутятся шестеренки в его голове. Когда он, наконец, заговорил, голос его был едва ли громче шепота.
- Мистер, я слышал разное, но ничего не знаю наверняка. Я не хочу принести неприятности, если не видел этого собственными глазами.
- У тебя и так неприятности, Рафи. Говори мне, что слышал.
Он перевел взгляд на Джеффа, а затем обратно на меня. Я видел, как он ерзает, открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на сушу, он пытался подобрать слова.
- Двое мужчин, - наконец, сказал он. – Работают на мойке. Они ненавидят американцев.
***
Как только мы преодолели этот барьер, выяснилось, что Рафи владеет внушительным количеством информации. Он заявил, что в Тикрите оставалось максимум три человека, ранее связанных с бывшим режимом. Рафи также знал, где они живут, чем занимаются и членами каких семей являются. Как бы интересно все это ни звучало, наше с Джеффом разочарование возрастало. Во время перерыва он сказал мне, что названные Рафи люди были пешками при старом режиме и еще менее значимы сейчас. Согласно показаниям Рафи, все действительно важные персоны, которых он знал ранее, или сбежали, или же были захвачены. Он настаивал, что понятия не имеет, где нам искать активных повстанцев. Я уже начал задаваться вопросом, насколько полезным может оказаться этот пленный вообще. Разве им еще не было известно, что находится он под стражей американцев? Разве повстанцы уже не поменяли свое местонахождение в качестве меры предосторожности? Даже если Рафи было известно, где они находятся, разве они не могли сбежать? Но я держал все свои сомнения при себе. Хотел позволить Рафи думать, что он рассказывает то, что мы желаем услышать, оставить надежду на то, что мы можем отпустить его на свободу.
Было уже около полуночи, когда мы закончили с Рафи и отправили его обратно в тюрьму. Вернувшись в дом, мы с Джефом сравнили наши записи о допросе.
- Что думаешь? – спросил меня Джефф. За этим простым вопросом скрывался еще один тест. Я был профессиональным следователем. Он хотел услышать мое мнение как «эксперта».
- Не думаю, что этот парень и правда может не знать чего-либо, – сказал я. – Он бывший телохранитель и племянник Саддама. Но двое бывших пешек старого режима, которые сейчас работают на мойке машин – это уж точно не то, что мы ищем.
- Да, - согласился Джефф. Он казался таким же уставшим, как и я сам. – Это дерьмо. Но я расскажу все Мэтту с Джеком. Посмотрим, что они думают.
Я направился в столовую, дабы немного подкрепиться. Нужно было осмыслить, что только что произошло. С одной стороны, этот допрос оказался провалом. Мы не добились пристойных разведданных, насколько я мог судить. Возможно, Рафи в самом деле не знал ничего толкового. А может быть и знал, но мне просто не удалось вытянуть это из него.
Но с другой стороны, я приобрел бесценный опыт. Впервые с тех пор, как подписался на эту работу, я осознал, что действительно имею задатки следователя. Возможно, я пока не знал, что именно делать, но знал точно, что сделать это смогу.
Сидя в одиночестве за столом, я анализировал все допущенные за последние несколько часов ошибки. Я задавал ненужные вопросы, раньше положенного давал знать Рафи, что известно мне, терял самообладание в моменты, когда должен был оставаться спокойным и наоборот. Из личного опыта я сейчас узнавал, как много способов запороть допрос существует. Я не мог приказать себе больше не совершать подобных ошибок, но, по крайней мере, теперь знал, в чем же эти ошибки заключались. Потихоньку я учился прямо указывать на подробности, пресекать попытки пленного уклониться от вопроса или пойти по уже проложенному мной пути. Я начинал понимать не только как задавать вопросы, но и зачем я должен их задавать. Не информация, полученная от заключенного, представляла собой наибольшую ценность, главным было понять, о чем он думает, чего боится, что пытается скрыть. Главным было не просто подловить его на лжи. Очень быстро я понял, что большая часть услышанного от пленников является ложью. Наиболее важной была сама причина, почему они лгут.
В то же время я начал тщательно вырисовывать для себя общую картину Тикрита. У Рафи было собственное видение города. Следующий парень, которого мне придется допрашивать, будет видеть все по-иному, их картины могут лишь частично совпасть. Если мне позволят остаться, я смогу найти способ соединить все это вместе.
Но у меня не было причин надеяться на то, что меня оставят. Изначально мое пребывание на этом задании было ограниченно сорока восемью часами, и это время практически истекло. Единственной причиной оставить меня здесь могла оказаться способность доказать собственную полезность, но этого я сделать не смог.
Я начал просматривать те пятнадцать страниц записей, которые сделал во время допроса Рафи. Я надеялся найти там что-нибудь, что я пропустил, что-нибудь, что смогу указать в отчете, который примусь писать утром. Я хотел сделать его длинным и подробным, чтобы продемонстрировать свое серьезное отношение к миссии. Но пересмотрев свои практически нечитаемые каракули, я с разочарованием осознал, что суть может быть передана несколькими предложениями: Рафи Идхам Ибрагим аль-Хасан аль-Тикрити является племянником и бывшим телохранителем Саддама. Он не предоставил какой-либо стоящей информации. Было замечено, что он не был честен во время допроса. Он не должен попасть на свободу, пока Тикрит ледником не накроет. И да, кстати, команде нужен следователь получше.
*****
Перевод Elena, корректировка Kатастрõфа специально для Twilight-Saga.Ru
Копирование согласовано с администрацией сайта. Дальнейшее полное или частичное копирование материала разрешается только при согласовании с администрацией и указании активной ссылки на ИСТОЧНИК и автора перевода. Связаться с Администрацией Twilight-Saga.Ru можно по адресу info@twilight-saga.ru I have died everyday waiting for you...
Я не был уверен, заметил ли кто-нибудь, что срок моего назначения в Тикрит давно истек, хотя возможно, это никого и не заботило. День за днем допрашивая Рафи, я все еще надеялся убедить команду оставить меня.
Когда я попросил у Ричча совет, как задержаться здесь подольше, он улыбнулся:
– Горишь желанием остаться в этом дерьме, – сказал он.
Он был прав. Да, я горел желанием. Кроме того, здесь было нечто большее.
– Мне нравится моя работа, - ответил я. – А у вас здесь пленные имеются, много пленных.
– Да мы, в основном, их в Багдад направляем.
– Я знаю. Но там их не допрашивают, – я мог говорить об этом, полагаясь на личный опыт пребывания в Багдаде, пленные, захваченные вне Багдада, помещались в самый конец очереди. – Вы не являетесь для них приоритетом, – продолжил я. – Они просто не знают, о чем спрашивать тикритских заключенных. Позволь мне остаться здесь, Ричч, я буду допрашивать каждого, кого ты мне притащишь. Никто из вас не хочет зависеть от Багдада. А они только рады будут, потому что объем роботы поубавится.
- Как долго ты хочешь здесь оставаться?
Я пожал плечами.
- У меня только начался шестимесячный срок службы.
Тот громко присвистнул.
- Мы здесь всего на три. Знаешь, что я тебе скажу. Я переговорю с Мэттом и Джеком. Они позвонят кому надо.
Мне думалось, что разговор с Риччем – хороший тактический ход, который поможет остаться в Трикрите. Но Джефф, очевидно, был иного мнения.
– Ты все это дерьмо должен был мне рассказать! – зло рявкнул он, как только я рассказал ему о своем разговоре с Риччем. То, что с Джеффом нужно быть предельно осторожным, я понял довольно быстро. У него был взрывной характер, и ничего уж тут не поделать. Как и большинство стрелков, он совершенно не подходил для работы разведчиком. Так что я просто вынес для себя еще один урок по иерархии в спецназе. Я знал, что время мое ограничено. Теперь же я понимал, что только что отнял у себя еще несколько часов.
Я нервничал в ожидании узнать, насколько сильно все испортил. Но казалось, будто мне дали некий кредит доверия. Шли дни, и никто не спрашивал, почему я все еще не вернулся в Багдад. Больше того, я продолжал допрашивать пленных, которыми нас снабжала команда благодаря своим частым рейдам. Полезных разведданных мне удавалось добыть не то чтобы много, но, по крайней мере, я получил возможность оправдать свое здесь присутствие.
Мы с Джеффом много допросов проводили вместе, я во многом даже восхищался им. Казалось, у него получалось понять, чего я пытаюсь добиться, даже до того, как я сам это понимал. Он дал мне полную свободу действий. Иногда стрелки заходили в домик для гостей, чтобы понаблюдать за моей работой. Чаще всего им становилось скучно уже спустя час или максимум два. Но Джефф частенько зависал здесь, терпеливо наблюдая за тем, как я развиваю свою стратегию, и задавал собственные вопросы. Мы были хорошей командой.
Я оставался очень занятым и поглощенным процессом, пытался выработать стратегию ведения длительных сессий. Свободное время я проводил, делая записи, систематизируя все то, о чем узнал от каждого пленного, в случае если все-таки узнавал что-нибудь толковое. Так как в моем распоряжении не было какого-нибудь специального места, чаще всего я располагался прямо за обеденным столом. Иногда меня навещали, в основном ребята-разведчики, чтобы вкратце рассказать о местной обстановке. В любом случае, дом был разделен между жителями двух категорий: тех, кто спал наверху, и тех, кто спал на первом этаже.
У стрелков был строгий распорядок дня, состоящий из упражнений, видеоигр, чистки оружия и стрельбы. Затем наступало время для интенсивной траты энергии и адреналина во время ночных рейдов.
У меня же была собственная работа, пусть то, как я собираюсь ее исполнять, пока еще оставалось открытым вопросом. С момента моего прибытия я тратил много времени на изучение списка телохранителей, который мне достался в наследство от переводчика Джереда. Толку от него было не так много, ведь список не располагал информаций ни об окружении, ни о степени важности. Впрочем, я заметил, что имена были сгруппированы по отдельным кланам.
Например, Низам, парень, за которым мы охотились в мою первую ночь, был одним из тридцати членов семьи аль-Мусли, указанных в списке, и все они служили телохранителями. А от Рафи я узнал, что никто из племени аль-Хасан не был связан с Саддамом. Но это все, что могли дать мне имена и родственные узы. Мне необходимо было дополнить их личным знакомством с конкретными лицами и определить принадлежность к повстанческим движениям.
На следующий день мне выпала возможность допросить алкаша-телохранителя, ради которого я, собственно, сюда и прибыл. Еще один аль-Мусли по имени Эднан загулял по полной программе. Страдая ужасным похмельем, Эднан выглядел довольно жалко, когда мы прибыли в тюрьму Четвертой ПД, чтобы забрать его. Медики даже сказали нам продолжать давать ему воду, чтобы убедиться, что он не загнется от обезвоживания.
С самого начала Эднан продемонстрировал больше желания сотрудничать, нежели Рафи. Он не увиливал и не спорил. Пусть и настаивал на своей невиновности, он, кажется, понимал, что не вернется на свободу, а соответственно и к новой порции выпивки, пока не расскажет нам все, что знает. Он упомянул, что был майором среди хамайя. Он также признался, что знаком с Рафи, но настаивал на том, что тот, несмотря на все свои попытки доказать обратное, не был каким-то незначительным персонажем. Он был одним из приближенных телохранителей. Это ситуация прекрасно демонстрировала пристрастие врать и увиливать, столь свойственное пленным. Всегда существовало как минимум три разные версии одной истории.
Вот и у Эднана была своя версия. Его уверенность и готовность отвечать на любые вопросы вселили в меня чувство доверия, казалось, будто он говорит правду. Наверное, его проспиртованный алкоголем мозг просто не способен генерировать ложь.
Когда я спросил, не знает ли он Низама, главную цель моего первого ночного рейда, он тут же ответил, что приходится ему дальним кузеном.
– Он также был представителем ближнего круга? – спросил я.
Пленный помотал головой.
– Но его кузены были.
– Кто из кузенов Низама был «хамайя»? – продолжил я, одновременно пытаясь припомнить всех аль-Мусли из списка.
Эднан задумался на минуту.
– Рэдман, – сказал он. – И Халил… и Мухаммед Ибрагим.
– Где они сейчас?
Он пожал плечами.
– Кое-кто из них жил в Нью Ойя, но сейчас они уехали.
Нью Ойя являлась своеобразным анклавом, построенным Саддамом специально для своих наиболее важных родственников в Тикрите. Она позволяла иначе взглянуть на термин «закрытое сообщество». Все они были собраны в одном месте, чтобы за ними легче было следить, уехать без прямого приказа диктатора они также не могли. Американские военные неоднократно прочесывали окрестности со времен вторжения. С трудом верилось, что кто-то из наиболее разыскиваемых мог все еще находиться там.
Больше всего я был заинтересован этой сворой братьев аль-Мусли, служивших телохранителями. Для себя я сделал засечку в памяти, хотя понятия не имел, услышу ли их имена вновь. Однако вскоре у меня появился новый приоритет. Бывший домоправитель Саддама был схвачен и доставлен в домик для гостей на допрос.
Парень оказался одним из самых интересных экземпляров, которых мне только приходилось допрашивать за время своей службы в Ираке. Не то чтобы он владел жизненно необходимой информацией о повстанцах или местоположении наиболее разыскиваемых целей. Вместо этого он часами рассказывал нам мельчайшие подробности о повседневной жизни диктатора.
Звали его Ташин, его главным заданием как личного слуги Саддама было подавать еду. Обычно Саддам принимал пищу дважды в день: в два часа пополудни и в семь-восемь вечера. Его любимым блюдом на тот момент времени была рыба под названием мазгуф. Быть может, все эти кусочки информации когда-нибудь пригодятся мне.
Пока же разговоры о гастрономических предпочтениях Саддама помогали мне ближе подобраться к тем, кто окружал его ежедневно. Во время допроса Ташина проскользнуло одно имя – Мухаммед Хаддуши. Он обладал навыками высшего пилотажа в приготовлении мазгуфа, кроме того, он был одним из ближайших друзей Саддама. Выяснилось, что его даже называли «Маленький Саддам». Именно это привлекло мое внимание. Для человека, который, казалось, не доверял никому, помимо ближайшего круга, наличие настоящего друга было огромной редкостью. Мне хотелось побольше узнать об этом парне.
И это не заняло много времени. Вскоре после моей сессии со слугой Саддама Ташином я присутствовал на допросе, который проводили два приглашенных специалиста по анализу разведданных – Рэй и Кристи. Для меня это была возможность понаблюдать за профессионалами в деле. Я надеялся позаимствовать некоторые приемы у этих специалистов, которые, как мне казалось, знали много больше меня. Допрос оказался очень познавательным, пусть и не в том плане, в котором я предполагал.
Пленный оказался низким и круглолицым охранником по имени Таха. Он заметно нервничал, обильно потея. Два аналитика не делали абсолютно ничего, чтобы тот расслабился или открылся перед ними.
- Мы много о тебе знаем, Таха, - начал Рэй размеренным ровным голосом. – И у тебя большие неприятности.
Такой подход был не по мне. Ведь суть допроса заключалась не в том, чтобы показать пленному, что знаешь ты, а в том, чтобы вытянуть из него то, что знает он. С моей точки зрения, Кристи совершенно не помогала, встревая с известными ей фактами о семейных связях Тахи. Ее осведомленность о его семейном древе была впечатляющей, но я не видел смысла демонстрировать это. Одно дело, если заключенный думает, что ты знаешь каждую деталь его жизни. Совсем другое, если ты начинаешь делиться всем, что о нем знаешь. Последнее позволяет ориентироваться, где лгать можно, а где – нет.
И вскоре этот их всезнающий подход с треском провалился. После очередного уклончивого ответа Рэй обвинил бывшего телохранителя во лжи.
– Я уже рассказал вам все, – заявил Таха и повернулся к Кристи. – Спросите ее, ей все ответы уже известны. – Конечно, сессию пришлось завершить. Я же пришел к заключению, что в технике ведения допросов мне следует придерживаться собственного подхода.
***
После того, как аналитики закончили, я остался, чтобы задать Тахе еще парочку вопросов. Сначала спросил о семье, и тот ответил, что два его брата, Фарис и Назир, работали телохранителями Саддама. Я записал их имена, добавив затем в свой список хамайя.
Затем я сосредоточил свое внимание на Мухаммеде Хаддуши, мастеру по приготовлению мазгуфа и ближайшему другу Саддама. Мне хотелось проверить, подтвердит ли Таха версию Ташина, слуги Саддама.
Таха не только знал, кем является Хаддуши, он еще и добавил несколько занимательных деталей. Хадуши не был членом военного правительства, однако, это не мешало ему быть весьма значимой фигурой в довоенном Тикрите. Его видели во всех домах и дворцах Саддама, больше того – у него был собственный круг доверенных друзей и советников.
Мне необходимо было получить больше имен. Не ослабляя давления, я спросил, о ком еще из приближенных Хаддуши ему известно.
– У него был водитель, его брата арестовали, – ответил Таха. – Этот брат был слугой Саддама, его звали Ташин.
Я выпрямился. Мы с Джеффом много часов потратили на личного слугу Саддама – Ташина, несколько из которых разговаривали конкретно о Хаддуши. Но почему-то тот запамятовал о столь интересной детали. У Ташина, слуги Саддама, был брат, который работал водителем Хаддуши. Меня ничуть не обеспокоил и не удивил тот факт, что заключенный мне лгал. Имела значение только информация, которую они пытались скрыть за этой ложью.
Я рассказал Джеффу обо всем, что узнал, и мы тут же потащили Ташина в домик для гостей.
- Твой чертов брат, оказывается, был водителем Мухаммеда Хаддуши, – сказал ему Джефф. – Мы часами говорили о Маленьком Саддаме, почему ты не упомянул о нем?
Я уставился на него, невооруженным глазом было заметно, что он все больше и больше нервничает. Ташин громко сглотнул. Говорить у него все никак не получалось.
– Где сейчас твой брат? – спросил я.
– Дома.
– Ты отведешь нас к нему.
– Конечно, он будет рад помочь, – еле слышно ответил Ташин.
– О, да я уверен, что он будет просто в восторге от нашего визита, – сказал я с сарказмом.
Ночью мы отправились с рейдом в дом брата Ташина и схватили его. Он был немного высоковат для иракца, больше шести футов, имел ухоженную аккуратную бороду. Белая одежда на нем сильно контрастировала с темной кожей. Оказавшись в домике для гостей, он был чрезвычайно рад рассказать нам все, что мы только знать хотели о человеке, на которого тот когда-то работал.
Он подтвердил то, что племянник Мухаммеда Хаддуши был застрелен во время рейда, в котором погибли Удей и Кусей, сыновья Саддама. Самого Хаддуши едва не убили во время рейда несколько дней спустя, но ему удалось скрыться.
– Где он сейчас? – спросил я.
– Возможно, в одном из его домов, – предположил водитель.
– А сколько у него домов?
– Всего восемь. Но он строил еще один.
Я задумался на минуту. Казалось маловероятным, что Хаддуши будет прятаться в одном из своих собственных домов.
– Где еще он может прятаться? – спросил я. – Может быть, в доме одного из друзей?
Водитель кивнул. Ближе всего к Хаддуши был один человек – Салам Шабан. Это же имя озвучил Таха несколькими часами ранее.
Я вернулся в большой дом, чтобы переговорить с Риччем и рассказать все, что узнал из последних допросов. На следующее утро Ричч, используя военную версию Google Earth – Falcon View – вычислил местоположение домов Шабана, пользуясь описаниями брата Ташина. Команда находилась на финальной стадии подготовки к вечернему рейду. Вскоре они должны были заняться прочесыванием всех упомянутых водителем домов Хаддуши.
Я понятия не имел, к чему это все приведет. Но что-то мне подсказывало, что будет весело.
*****
Перевод Elena, корректировка Kатастрõфа специально для Twilight-Saga.Ru
Копирование согласовано с администрацией сайта. Дальнейшее полное или частичное копирование материала разрешается только при согласовании с администрацией и указании активной ссылки на ИСТОЧНИК и автора перевода. Связаться с Администрацией Twilight-Saga.Ru можно по адресу info@twilight-saga.ru I have died everyday waiting for you...
Дата: Воскресенье, 03.03.2013, 17:15 | Сообщение # 15
Группа: Друзья
Сообщений: 1353
Статус: Offline
Награды:
Глава 6
[12:00, 4 августа 2003]
Тот факт, что проведенные мною допросы могли обеспечить команду ценной информацией в рамках планируемого рейда, был хорошей новостью. Я сделал еще несколько шагов навстречу доказательству того, что в состоянии оказать помощь силам специального назначения. По крайней мере, я на это надеялся. Меня все еще волновала мысль о том, что я могу быть отправлен в Багдад за ненадобностью.
По обыкновению я сидел за обеденным столом, погрузившись в свои рабочие записи, когда Джефф с двумя старшими отряда Мэттом и Джеком опустились рядом.
– Ну что, Эрик, – как бы между прочим заговорил Джек. – Что говорят в Багдаде, долго тебе еще здесь оставаться?
Все пять дней я хватался за любой повод, чтобы доказать, что могу быть полезным, и наконец получил долгожданный шанс. Я не знал, какой ответ в моем случае оказался бы наиболее правильным, но, так или иначе, ответить нужно. В это же время я не хотел демонстрировать переизбыток энтузиазма. Неконтролируемое рвение к подвигам эти ребята хотели бы увидеть в последнюю очередь. Они подходили к своей работе с холодной головой, расчетливо и рационально. Горячий энтузиазм в специфических условиях рейда мог спровоцировать гибель. От меня как от следователя, в первую очередь, требовалось предоставление разведданных. Все остальное время я не должен был мешаться под ногами.
– Да ничего не говорят, – ответил я. – Но, думаю, более полезным окажусь здесь, нежели в тюрьме при аэропорте Багдада.
– И почему?
– Мне нужно быть ответственным за что-то определенное, - сказал я ему. – Так я могу работать наиболее эффективно. В Багдаде довольно сложно следить за тем, что вокруг происходит. Территория слишком большая. А у каждого пленного имеется собственная история. Здесь, в Тикрите, различные куски информации легче собрать воедино.
Они переглянулись, молча взвешивая варианты.
- Слушай, - в конце концов сказал Джек. – Через несколько дней мы планируем рейд с целью захвата Хаддуши. До тех пор я могу подержать тебя здесь.
Целая серия последующих допросов значительно увеличила масштабы и территориальную локацию рейда на Хаддуши. Первоначальные восемь домов превратились в почти двадцать, с учетом местонахождения различных «интересующих» нас объектов.
Список также пополнялся. В ночном рейде после допроса водителя Хаддуши спецназовцы захватили Салама Шабана, которого называли одним из ближайших друзей Хаддуши. Сам по себе рейд оказался до неприличия простым: мы подъехали к дому, переводчик Адам через громкоговоритель приказал ему выйти с поднятыми руками. Спустя какую-то минуту к нам вышел пожилой хорошо одетый мужчина и, не оказав сопротивления, согласился проехать с нами. Следующие несколько часов Шабан рассказывал о Хаддуши. Он предоставил целый список всевозможных приятелей Маленького Саддама, которых Хаддуши приглашал на свои праздники каждый раз, когда диктатор посещал Тикрит до войны. Хаддуши он назвал приветливым любителем вечеринок, который способен удивить своих гостей знаменитым мазгуфом.
Благодаря новым открывшимся именам и координатам масштабы оцепления росли. Спецназовцы попросили подкрепление из Четвертой ПД. Дополнительное количество человеческой силы требовало и дополнительного планирования. Необходимо было время на обсуждение стратегически важных деталей.
Со временем моя повседневная жизнь вошла в определенную колею. Просыпаясь около десяти утра, я несколько часов посвящал анализу своих записей и общению с операторами, которые постоянно были заняты уходом за оружием, упражнениями в спортзале или перестановками в доме. Ближе к полудню я приступал к ведению допросов и работал до половины пятого. После ужина, около семи тридцати вечера, я возвращался в домик для гостей и продолжал вести допросы до половины первого ночи. Затем еще около часа посвящал анализу всего того, чего сумел добиться от заключенных вместе с Джеффом, после чего отправлялся спать, чтобы с приходом утра начинать все по новой.
Однажды незадолго до запланированной облавы я сидел за обеденным столом, провожая длинный день, целиком посвященный допросам незначительных пленных. К этому времени я уже не стеснялся брать продукты из общего холодильника. Сам факт того, что меня уже никому не приходилось уламывать, свидетельствовал о том, что медленно, но верно я начал приспосабливаться к устройству жизни в доме.
Но неожиданно моя позиция пошатнулась. Моему вниманию был представлен еще один следователь со спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Его звали Аллен, некоторое время я работал вместе с ним в Багдаде. И что ему могло здесь понадобиться?
– Хэй, что стряслось? – спросил я, стараясь не показаться бестактным.
– Да вот приехал, – ответил он, бросил сумку прямо на стол и взялся за остатки еды с моей тарелки. Он ухмыльнулся, и ухмылку эту я помнил еще со времен Багдада. Аллен страдал некоторой надменностью, игра в команде – абсолютно точно не его конек.
– Что же тебя привело сюда?
– Нужна поддержка для некоего масштабного рейда, – ответил он, не прекращая жевать.
– Я думал, у вас в Багдаде и без того работы по горло, – новый поворот событий мне определенно не нравился.
Он пожал плечами.
– Я владею языком. Так что, думаю, во мне нуждаются, – снисходительно заметил он.
Об этом я и забыл. Аллен свободно говорил на арабском. Внезапно я увидел в нем конкурента. И на его стороне было явное преимущество. Себя-то я пытался убедить, что переживаний это не стоит. Он прибыл сюда для участия в одной облаве, ничего больше. Но беспокойство уходить не собиралось. Я остро ощущал, насколько сильно хотел остаться в Тикрите, работать над тем, что начал, довести свое дело до чего-то значимого. За эти две недели я убедился, что Тикрит – именно то место, где я должен быть. Кроме того, команда нуждалась во мне не меньше, чем я в ней. Мне нравилась моя работа. В последнее время я делал успехи. Прибытие Аллена серьезно угрожало тем, что всё закончится, даже не начавшись толком. Если раньше моя боязнь покинуть Тикрит была в большей степени просто паранойей, то сейчас возможность отъезда обретала вполне реальные очертания.
***
Середина августа. Под сорок градусов в тени. Испепеляющая жара стала одним из катализаторов проведения операции по захвату Хаддуши. Рейды были запланированы на одиннадцатое число, на 14:00 – самую жаркую пору дня. Причина до смешного проста: все будут прятаться от полуденного солнца под крышами домов. Улицы опустеют, а значит, через город будет значительно проще проехать. Это давало больше шансов на то, что намеченные нами цели будут находиться в обозначенных нами же местах. У Джеффа даже было название для этой поры дня – часы охоты.
Утром подготовка к операции приобрела интенсивный характер. Еще один отряд спецназовцев прибыл из Багдада, чтобы принять участие в операции. В доме толпилась уйма народу. Музыка, доносившаяся из наушников стрелков, давала понять, что они уже настраиваются на рейд. Перед ударами большее предпочтение отдавали тяжелому року.
Я вернулся в домик для гостей, в котором был устроен небольшой импровизированный спортзал. К операциям мне помогали готовиться физические упражнения, в отличие от стрелков, перед рейдами я волновался и нервничал. Сейчас больше всего на свете я хотел, чтобы к закату Муххамед Хаддуши был захвачен. Тогда бы я уж сумел проявить себя.
Я услышал гудок, а затем увидел позади себя Мэтта и Джека.
- Мы тут переговорили с парнем, с которым ты работал в багдадской тюрьме, - сказал мне Джек, выглядывая из окна автомобиля.
- Да, его зовут Аллен, - ответил я, а тем временем внутри меня все сжалось.
Он кивнул.
- Он сказал, что хотел бы перевестись сюда, в Тикрит.
Это определенно было последним, что я хотел бы услышать. Однако дальше было хуже.
- Мы не нуждаемся в двух следователях, Эрик, - добавил Мэтт с пассажирского сидения. – Держать двух нам и не позволят.
- Так значит, вы хотите, чтобы уехал я? – в этот момент самому себе я показался жалким.
- Парень владеет арабским, - сказал Джек. – Ему переводчик не нужен. Он может вести допросы здесь, Адама мы будем брать с собой на рейды.
Ответить мне было нечего. А у них не было причин оставлять меня. Что им мои смутные предположения насчет телохранителей? Этого явно оказалось недостаточно. Им по большому счету наплевать, я или он. Меня запросто можно было заменить Алленом. Приоритетом являлось то, чтобы работа была сделана, так быстро, как это только возможно – вот и все. Вокруг все приостановилось. Мои мыслительные процессы замедлились. В моем воображении из стеклянной колбы убегали последние песчинки – время, отведенное мне на пребывание в Тикрите.
Как только они отъехали, я сделал шаг назад. Что же, я приобрел хороший опыт. За время пребывания здесь я научился гораздо большему, нежели во всех школах вместе взятых. Но все же, это увольнение показалось мне ударом ниже пояса. Я ведь только начал набирать обороты, только научился ориентироваться в лабиринтах этого города, принюхиваясь к оставленным повсюду следам. А теперь я должен вернуться в тюрьму при Международном аэропорту Багдада, где никому и дела не было до того, справляюсь я с работой или нет.
***
Температура поднялась до пятидесяти градусов, когда мы, наконец, покинули расположение, чтобы начать операцию по захвату Хаддуши. На заднем сидении бронированного внедорожника жара казалась поистине адской. Раскаленный встречный ветер дул словно из самой преисподней, таким образом, меня несказанно порадовало, что до объекта мы добрались за каких-то пять минут. Наслаждаясь свежим воздухом, я даже и не задумывался, во что мы сейчас ввязываемся. Иногда в неведении заключается счастье.
Моя команда, включающая в себя заимствованного у Четвертой ПД переводчика, заняла свои позиции в разных концах улицы, на которой располагался один из домов Маленького Саддама. Нашим заданием было надвигаться с обоих концов к центру, опустошая все дома на пути. За два квартала от нас другая команда с Адамом в качестве переводчика проделывала то же самое.
Переводчик из Четвертой ПД при помощи громкоговорителя предупреждал каждого на улице, моей же работой было допросить столько людей, сколько получится, лишь бы поймать как можно больше плохих парней или же узнать об их местонахождении. Как только стрелки выпрыгнули из внедорожника, переводчик принялся выкрикивать команды в рупор. Но возникла проблема – тот попросту не работал. Не соображая, что предпринять, он продолжал кричать в неработающий микрофон, пока все остальные ждали, что произойдет дальше. Оказавшись около него, я попытался помочь.
– Просто кричи, – сказал я ему. – Встань и кричи что есть мочи, – выглядел он растерянно, но сделал, как я советовал. Улица оставалась пустынной. – Громче! – скомандовал я.
Вот тогда я увидел Мэтта, пялящегося на меня с переднего сидения внедорожника. Если бы возможно было разговаривать при помощи взгляда, это был бы именно тот случай. Я тут же понял, что допустил серьезную оплошность. Меня окружал лучший военный отряд в мире, а я вдруг взял на себя управление ситуацией. Это был разгар сложнейшей операции с высочайшей вероятностью внезапного обстрела. Во время этого рейда принимать решения должен был уж точно не я. Это было неприемлемо.
К счастью, вскоре на улице начали появляться люди, и я получил возможность допросить их. Спецназовцы доставляли ко мне всех взрослых мужчин. Затем мы переместились к следующему дому, а по прошествии получаса встретились посредине квартала со второй половиной группы.
К этому моменту у нас было около дюжины пленных – их в наручниках и с повязками на глазах собрали на заднем дворе. Объединившись с другой командой, мы быстро опросили всех, пока один из них не признался, что знаком с Хаддуши и его семьей, а также не опознал как можно больше задержанных. В наших руках оказалось несколько зятьев Маленького Саддама, его кузены и племянник. Но Мухаммеда Хаддуши среди них не было. Я не испытывал уверенности относительно успехов наших ребят в других домах, но начинал подозревать, что это ничто иное как еще одно попадание мимо цели.
К 17:30 рейд был завершен. Мы вернулись в расположение составлять послеоперационный отчет. Специально ради этих рейдов из Багдада прибыл лейтенант-полковник. Несмотря на то, что у всех нас возникали сомнения по этому поводу, операцию он счел успешной. Причина была простой, пусть и не очевидной. Да, Хаддуши удалось улизнуть, но мы сумели захватить четырех других разыскиваемых. В колоде карт они не значились, зато значились в списке из трехсот бывших руководителей режима и поклонников Саддама.
Я осознавал значимость захваченных нами фигур, но это не мешало мне сомневаться в успехе операции, во время которой разыскиваемого нами парня найти не удалось. И чем больше я думал об этом, тем яснее понимал, что в нашей тактике имеются серьезные недостатки. Разговоры с пойманными на улице представителями бывшего правительства и армии никак не приближали нас к истинной цели – выслеживанию наиболее приоритетных мишеней. Эти три сотни имен были всего лишь частью старого режима Ирака, режима, который мы уже свергли. В настоящий момент уже создана новая сеть, целью которой является сокрытие Саддама и убийство американцев. Возможно, эти парни и были представителями новой паутины. А возможно, и не были. Так или иначе, нам недостаточно просто арестовать их, радуясь проделанной работе, нам следует копать глубже. Нам необходимо концентрировать свое внимание на каждом, кто гипотетически может указать на настоящих плохих парней. Именно по этой причине мы охотились на Хаддуши, нам, по сути, плевать, что он там совершил. Он даже не был полноценным членом режима. Приоритетной целью его делали связи, имена, которые он мог выдать. Племянник Хаддуши был убит вместе с сыновьями Саддама, а это давало поводы для предположения, что ему в первую очередь должно быть известно, где скрывается диктатор.
Не то что бы мои умозаключения способны в действительности что-нибудь изменить. Я был и остаюсь только следователем. А старшие офицеры результатом оказались довольны, хоть и с некоторыми допущениями.
- Послушай, - подполковник завершал свою речь. – Даже не знаю, что сказать о произошедшем сегодня СВ. Думаю, стоит напомнить элементарные правила: оружие на предохранителе, палец на спусковом крючке.
Я мгновенно выпрямился. Случайный выстрел? Подобное происшествие казалось невозможным в команде спецназовцев, оно являлось одним из наисерьезнейших нарушений. Как только совещание закончилось, я поспешил к Джеффу.
- Что за СВ? – спросил я.
Он отвел меня в сторону.
- Аллен, - сказал он мне. – Тот следователь из Багдада.
Я ушам своим не верил. Следователь Аллен в мгновение ока превратился в допустившего СВ Аллена.
- Как это случилось?
- Он разговаривал с какими-то женщинами, а в следующую секунду открыл огонь им по ногам.
- И что из этого следует?
- Эрик, - ответил он. – Если солдат допускает СВ, он вне игры. Точка. Извини, но о своем приятеле можешь забыть.
Как выяснилось, этот день не был сплошным провалом. Скорый на выстрел Аллен ненароком перевернул мои песочные часы.
Королевишна ИСТОЧНИК I have died everyday waiting for you...
Королевишна 